Алексей Слаповский - Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых
ЛЮСЯ. Накормила?
ТАМАРА. Нет! Потому что мужик – свинья, где жрет, там и спать укладывается! (После паузы.) Да накормила, конечно. И спать даже уложила. И денег дала. Но сказала: все, не ходи больше, не рви мне сердце. Пусть другая для тебя волосы бреет.
ЛЮСЯ. А кожа гладкая у вас.
ТАМАРА. Лазер же, говорю. И есть для кого. Но все честно: я свободна, он свободен. А твой, значит, изменял?
ЛЮСЯ. Как попало. Что обидно: дома мне лю-лю, люблю, лапсик, фигапсик, а сам… Я уже тогда в парикмахерской работала. Он заглядывал после работы. Меня ждал. Ну, болтал с подругами. С одной особенно. На меня, кстати, похожа. Лера. Вот. Один раз говорю: что-то насморк, не пойду на работу. Не пошла. А к вечеру решила в магазин, смотрю – нет денег. Вспомнила – в парикмахерской в столике оставила, заперла. Пошла туда. Там закрыто, но у меня ключ. Открываю, захожу, слышу – там, в комнатке, что-то такое шевелится. Я туда, свет включила, а они на диванчике. В полной красоте.
ТАМАРА. Скот.
ЛЮСЯ. Но я его сперва простила.
ТАМАРА. И зря.
ЛЮСЯ. Ясно, что зря. Думала – может, случайно, эпизод. А потом еще раз случайно, еще раз – и всё с разными.
ТАМАРА. И ты терпела?
ЛЮСЯ. Нет, но дети же!
ТАМАРА. Дети! Всегда мы так – дети! Запомни, Люсенька, если дети видят унижение матери, это еще хуже! Я тоже думала: как сын отнесется? А он мне знаешь, что сказал? Зря, говорит, ты раньше не ушла от этого козла!
ЛЮСЯ. Про отца – нехорошо.
ТАМАРА. Какой он отец? Только что биологический.
ЛЮСЯ. Все равно… Одной трудно, наверно. Не в смысле финансов, я вижу, ты женщина обеспеченная. А… Ну все-таки… Поговорить с кем-то. Какие-то дела совместные… Семья…
ТАМАРА. Так есть, я сказала же. У меня с ним и дела, и поговорить успеваем, и секс, когда захочется. Я ему сразу сказала: я под моду свою физиологию подгонять не собираюсь. Я не фанатка половых отношений и не секси, а какая есть, такая и есть. А он: спасибо тебе за откровенность, а то, говорит, я уже устал придуриваться перед каждой, что я гигант, а мне на самом деле раз в неделю по десять минут – вот так хватает. Я говорю: тот же случай. Вот это и есть сексуальная гармония, а не каждый вечер бояться, что у тебя попросят. Или потребуют. Ты-то тоже не одна, наверно, живешь? В смысле – мужчина есть какой-нибудь?
ЛЮСЯ. Конечно. Я все-таки женщина.
ТАМАРА. Молодец. И никаких замуж. Мухи отдельно – щи отдельно. Семья сама по себе – мужики сами по себе. (Поворачивает голову, разглядывая себя.) А у тебя неплохо получается.
Люся берет фен, подсушивает готовую прическу.
ТАМАРА. Все, хватит. Лучшее – враг хорошего.
ЛЮСЯ. Полачить?
ТАМАРА. Слегка, чтобы держались, но не видно.
Люся брызжет лаком.
ТАМАРА. А что, не хуже Надежды работаешь. Я еще зайду. (Достает деньги.) Сдачи не надо, спасибо. Держись, Люсенька! Когда мужик не сдается, его уничтожают!
Уходит.
Люся садится перед зеркалом.
ЛЮСЯ. Уничтожают… К чему это она?
Входит мужчина в бумажной маске от гриппа.
МУЖЧИНА (невнятно). У вас стерилизацию делают?
ЛЮСЯ. Извините?
МУЖЧИНА (приподнимает маску). У вас стерилизацию делают?
ЛЮСЯ. Какую, кому?
МУЖЧИНА. Ну – кварцевой лампой светят, еще что-то?
ЛЮСЯ. Нет.
МУЖЧИНА. И вы без маски работаете?
ЛЮСЯ. Почему? Все есть. (Достает из столика маску, надевает.)
МУЖЧИНА. Да вы уже столько тут микробов надышали! Черт, никто про гигиену не думает. В аптеке упаковка одноразовых масок десять рублей стоит! Нет, лень зайти! В транспорте все без масок, а сделаешь замечание, смотрят, как на идиота. Это наша страна такая. Кто ведет себя нормально, тот идиот, а кто идиот, тот считается нормальным. Где мне стричься теперь? Хоть жену учи!
ЛЮСЯ. Она у вас тоже в маске?
МУЖЧИНА. А как же! И жена, и дочь, и теща, всех построил. У каждого своя посуда, свое полотенце. Зато во всем городе эпидемия, а мы… (Чихает.) Здоровы! Ну вот, надышался уже у вас! Бардак!
Уходит. Люся включает музыку. Веселая не нравится – слишком веселая. Лирическая – слишком печальная. Выключает музыку.
Входят юноша и девушка — Настя и Костя. Настя кивает Косте на кресло в углу, у столика, тот садится, вставляет наушники в уши. Берет толстый гламурный журнал, листает и подергивает головой, слушая музыку.
НАСТЯ. Здравствуйте. Вы работаете?
ЛЮСЯ. Конечно.
НАСТЯ. Никто нигде не работает. Эпидемия. Да еще Новый год впереди, никому работать не хочется. А вы можете сделать прическу – ну, такую…
ЛЮСЯ. Какую?
НАСТЯ. Ну, не повседневную.
ЛЮСЯ. А конкретно?
НАСТЯ (оглядывается на Костю). К свадьбе.
ЛЮСЯ. Что-нибудь заплести хотите? Цветы, ленты?
НАСТЯ. Нет. Я как раз этого не люблю. Я хочу просто, но красиво. У меня видите, какие волосы? (Снимает платок, длинные и густые волосы рассыпаются по плечам.)
ЛЮСЯ. Отличные волосы.
НАСТЯ. Надо только, чтобы они были – ну, водопадом так, волнами, но не очень, а так… Постепенно… Чтобы ниспадали. Но не как попало, а чтобы форма была. То есть чтобы естественно, но на самом деле чтобы видно, что не просто так.
ЛЮСЯ. Сделаем, садитесь.
НАСТЯ (садится в кресло). Мыть не надо, я с утра…
Люся начинает работать. Посматривает на Костю.
НАСТЯ. Это Костя. А я Настя. Складно получается – Настя, Костя. Правда? В рифму.
ЛЮСЯ. Ну, если у вас жизнь так зарифмуется, тогда…
НАСТЯ. А почему нет?
ЛЮСЯ. Да разное бывает.
НАСТЯ. Что я, сейчас буду думать, что там бывает? Ну, бывает. А может, ничего и не будет. Если думать, что будет, тогда ничего не сделаешь вообще. У меня есть одна подруга психованная, до сих пор с мальчиками ничего не имеет. СПИДа боится.
ЛЮСЯ. А ты не боишься?
НАСТЯ. Откуда я его возьму? Мы с Костей полтора года, и больше ни с кем.
ЛЮСЯ. А до этого?
НАСТЯ. Мало что до этого. Ну, был у меня мальчик. Недолго. У него тоже кто-то был. Но это же до того. Раньше.
ЛЮСЯ. Если было раньше, будет и потом.
НАСТЯ. Почему? Раньше-то он меня не знал. И я его не знала. Совсем другое дело. А теперь нам никого не нужно.
ЛЮСЯ. Пока.
НАСТЯ. Пугаете?
ЛЮСЯ. Это жизнь, Настя, это реальность.
НАСТЯ. Реальность тоже разная.
ЛЮСЯ. Я о том и говорю. Ты посмотри, как он от тебя затыкается.
НАСТЯ. Не от меня, а вообще. Музыку слушает. Он музыку любит. И я же сейчас с ним не говорю, ему слушать нечего.
ЛЮСЯ. Может быть. А заметила, какой он журнал взял?
НАСТЯ. Какой?
ЛЮСЯ. У нас там три. Про природу, про автомобили и женский – мода, одежда, прически, купальники. Про природу он не взял, про автомобили не взял, он сразу – про купальники. Зачем ему женская мода и купальники?
НАСТЯ. Это ничего не значит. Какой попался журнал, такой и взял.
ЛЮСЯ. Настя, женщина обязана быть наблюдательной. Я заметила, он его из-под низа вынул. Ты спроси себя: если он тебя любит, зачем ему чьи-то купальники рассматривать?
НАСТЯ. Ну… Чисто теоретически. Да, он меня любит. Но ему красивые женщины другие тоже нравятся. С эстетической точки зрения. Это нормально. Они красивые – он смотрит.
ЛЮСЯ. Природа тоже красивая. А он не смотрит. И автомобили красивые. Ему тоже все равно.
НАСТЯ. Это разные вещи. Я тоже на красивых мужчин смотрю. Чисто эстетически.
ЛЮСЯ. Печально.
НАСТЯ. Что печально-то?
ЛЮСЯ. Значит, ты уже готовишься. Примериваешься.
НАСТЯ. Да ни к кому я не примериваюсь, зачем мне это?
ЛЮСЯ. Это к тебе вопрос, зачем. Значит, уже подумываешь.
НАСТЯ. Да ничего я не подумываю! Здесь не трогайте.
ЛЮСЯ. Висеть будет.
НАСТЯ. Я зачешу, я тут всегда зачесываю. Вам, наверно, просто не повезло, вот вы так и говорите.
ЛЮСЯ. Мне не повезло? Мне еще как повезло. Да, я сейчас одна. Зато у меня квартира двести метров, дом с бассейном, машина, сын прекрасный.
НАСТЯ. Это вы тут так много зарабатываете?
ЛЮСЯ. Я тут вообще не работаю. Двоюродная сестра попросила: все заболели, а нельзя, чтобы парикмахерская была закрыта. Это же закон торговли и обслуживания: если три дня закрыто, клиент отвыкает. А я парикмахершей начинала, победительницей международных конкурсов была. Решила выручить. Сестра все-таки, как откажешь. У меня свой бизнес, все серьезно, недвижимостью занимаюсь. Мужчина есть, но все на равных – он свободный, я свободная. Никаких загсов. Разница в чем? Когда мужчина не муж, он тебе ничего приказать не может. Ну и вообще, не достает. Если начнет что-то, ты можешь ему тут же: извини, мне пора домой. И все. А дома от мужа куда уйдешь? В ванну? В туалете спрячешься?
Пауза.
НАСТЯ. А из-за чего разошлись?
ЛЮСЯ. Из-за всего. Сперва заставлял меня ноги брить или пластырем волосы отрывать.
НАСТЯ. Я сама это с восемнадцати лет делаю. Когда ноги гладенькие, самой приятно. Только не пластырем, конечно.
