Василий Аксенов - Аврора Горелика (сборник)
ГЕРАКЛ
К мужику?
ДИОНИС
Да нет же.
ГЕРАКЛ
К кентавру, что ль?
ДИОНИС
(сердито).
Не меряй по себе!
(Геракл хохочет.)
Не смейся, брат, мне очень тяжело,
Тоска такая мне терзает сердце…
ГЕРАКЛ
Какая же, братишка?
ДИОНИС
Не могу
Сказать. Пожалуй, объясню сравненьем.
Когда-нибудь ты жаждал страстно каши?
ГЕРАКЛ
Конечно, в жизни десять тысяч раз!
ДИОНИС
Так понял ты? Иль объяснить иначе?
ГЕРАКЛ
Про кашу? Нет, я сразу понял все!
ДИОНИС
Такая же грызет меня тоска
По Эврипиду.
ГЕРАКЛ
Но ведь он покойник.
ДИОНИС
Меня никто не сможет удержать.
Иду за ним.
ГЕРАКЛ
Хотя б в Аид глубокий?
ДИОНИС
Свидетель Зевс, и глубже я готов.
ГЕРАКЛ
Но для чего?
ДИОНИС
Поэт искусный нужен.
Одних уж нет, а те, что живы, – дрянь.
Все это пустоцветы, свистуны,
Хор ласточек и пачкуны в искусстве!
Исчезнут вмиг, едва получат хор,
Изящно на трагедию нагадив.
Ты днем с огнем поэта не найдешь,
Чтоб веское умел промолвить слово.
ГЕРАКЛ
Как веское?
ДИОНИС
Да, веское, чтоб он
Слова такие мог промолвить смело:
«Эфир – дом Зевса», «Времени стопа»,
Сказать про мысль, что не хотела лгать,
И про язык, солгавший против мысли.
ГЕРАКЛ
Ты любишь это?
ДИОНИС
Я с ума схожу!
ГЕРАКЛ
Все это вздор, ведь сам ты понимаешь:
Поэты обнаглели до предела!
Порой они нахально представляют,
Что в вымыслах своих способны
Мир изменить. Ого! Ума набрались!
Погрязли в форме, про солдат забыли.
Поэт полезен только как биограф
Героев, полководцев, великанов.
Допустим, я. Пускай ко мне приходят.
Запишут все про пояс Ипполиты,
Девятый подвиг.
(Хохочет, сладко потягивается.)
Славно мы тогда
Пошарили у амазанок. Девок тридцать
Отдал ребятам. Девку Антиопу
Тесею подарил, он был майором.
Ну и себя, конечно, не обидел,
С двенадцатью резвился в шалаше.
ДИОНИС
Известно все про это безобразье.
Сердился папа.
ГЕРАКЛ
(обиженно).
Сам-то он хорош!
Едва увидит бабу, весь трясется.
Забыт и скипетр, молнии в отставке.
В быка, в осла готов он превратиться
Лишь только бы… того…
(Входит Ксанфий с бараньей ногой.)
Однако, малый,
Довольно долго ты с моей ногой шатался.
Давай сюда!
КСАНФИЙ
(приближается).
На площади потеха!
Амипсий в волосы вцепился Агафону,
Орут стихи, слюнями жутко брызжут.
ГЕРАКЛ
(орет).
Давай сюда барана. Мочи нет!
ДИОНИС
Нет, подожди! Ни с места, Ксанфий. Слушай,
Геракл, тебя я вызвал нынче,
Чтоб ты назвал мне всех своих знакомых.
На всякий случай, с кем встречался ты.
Когда в Аид за Кербером спускался.
Все гавани припомни, бардаки.
Источники, лавчонки, перекрестки.
Харчевни и трактиры в городах.
Где нет клопов.
ГЕРАКЛ
Давай баранью ногу!
ДИОНИС
Нет, Ксанфий, погоди! Геракл, мой братец.
Мне шкуру львиную обязан ты отдать.
Ведь я пойду в Аид за Эврипидом
Под именем твоим.
ГЕРАКЛ
(вскакивает в гневе).
Благодарю покорно!
Отдать мундир, покрытый пылью славной?!
Свидетеля боев и героизма?!
Презренный шут, катись к своим менадам!
Твоим ли хилым плечикам под стать
Моя одежда?!
ДИОНИС
(спокойно).
Что ж, не возражаю.
Могу спросить лишь – хочешь ли ты кушать?
ГЕРАКЛ
Безумно! Эй, давай баранью ногу!
ДИОНИС
Получишь ты ее тогда лишь только,
Когда мундир свой славный мне отдашь.
ГЕРАКЛ
(тотчас же).
Согласен я на это предложенье.
(Снимает львиную шкуру, передает ее
Дионису, жадно вгрызается в баранью ногу.)
Как ножка хороша! Так что же ты решаешь?
ДИОНИС
Пойду твоим путем я.
ГЕРАКЛ
Плыть – скучища!
Сперва к болоту выйдешь ты большому,
Бездонному.
ДИОНИС
А переехать как?
ГЕРАКЛ
(чавкает).
На лодочке малюсенькой старик
Тебя перевезет за два обола.
ДИОНИС
Как много всюду значат два гроша!
ГЕРАКЛ
Ах, ножка, хороша! Жирна, собака!
А после змей и страшных чудищ ты
Увидишь много. Гадости хватает.
Грязища там и смрад, там те лежат,
Кто гостя оскорбил несправедливо,
Кто с мальчиком сойдясь, не заплатил,
Кто обесчестил мать, отцу дал в зубы,
И ложною кто клятвой поклялся.
ДИОНИС
Клянусь богами, к ним бы приобщить
Поэтов нынешних, продажных, как гетеры.
ГЕРАКЛ
Потом тебя дыханье флейт обвеет.
Увидишь свет прекрасный, как земной.
Там рощи мирт, мужчин и женщин хоры,
И радостных рукоплесканий звук.
ДИОНИС
Прощай же, брат!
ГЕРАКЛ
Пусть Зевс тебя хранит!
Эх, ножка хороша! Винца бы малость…
Дионис и Ксанфий уходят. Геракл продолжает обгладывать кость. Приближающийся рев толпы.
Сцена заполняется афинянами. Впереди увенчанный лавровыми листьями Фриних. Аплодисменты. Возгласы приветствия.
ХОР ГРАФОМАНОВ
Нам, почтенным графоманам,
Выпала большая честь:
Будем чествовать кумиров
Уж какие у нас есть!
Ентот Фриних знаменитый
Много виршей написал.
Он народу, а не гадам
Много виршей написал!
Выбираем мы кумира
Не на сутки, на века,
Уж талантик приумножит
И прославит на века!
На фига нам финики?
Подавай нам Фриниха!
Ура!
Поворот круга. Гостиная во дворце Плутона, владетеля мрачного Аида. Камин, перед ним несколько кресел. Большой овальный стол. Стены украшены изображениями страшных чудищ. Очень уютно. В креслах Пушкин и Шекспир. Первый чистит пистолет, второй протирает шпагу. В просцениуме кумир московской молодежи Лева Малахитов с хоккейной клюшкой и кумир лондонской молодежи Энтони Биверлибрамс с футбольным мячом. Анна Керн вышивает, Нина Малахитова, обхватив голову руками, углубленно читает. Дагрен Биверлибрамс тоже читает, но иначе – подпрыгивая и восторженно заламывая руки.
Смуглая Леди величественно прихорашивается у зеркала.
Когда зритель достаточно наглядится на это зрелище, все персонажи повернутся к зрительному залу и разом скажут с глубоким вздохом:
ВЕЧНОСТЬ.
После этого каждый продолжит свое занятие.
ЛЕВА
Нинок, что читаешь?
НИНА
Исповедь Ставрогина.
ЛЕВА
А-а.
НИНА
Что «а»?
ЛЕВА
Интересно.
НИНА
А ты читал?
ЛЕВА
(возмущенно). Ну, знаешь, Нинок! (В сторону.) Нет пророка в своем отечестве! (Отбивает воображаемую шайбу.)
БИВЕРЛИБРАМС
(разбегается, бьет штрафной). Дагрен, глупышка, что читаешь?
ДАГРЕН
Критику чистого разума.
БИВЕРЛИБРАМС
Доходит?
ДАГРЕН
(восторженно). Не!
БИВЕРЛИБРАМС
(обрабатывает мяч). Всю жизнь был убежден, что вечность – это Нирвана, и вот нате, пожалуйста… (Орет во все горло.) Бобби Чарльтон, навешивай на ворота! (Прыгает, бьет головой.)
ЛЕВА
(суетится). Батюшки, кто же буллит будет бить? Неужто Харламов? Ай-я-яй, и ты, Харламыч?
СМУГЛАЯ ЛЕДИ
(поморщившись). Это невозможно. Весь день страшный крик. Вильям, вы должны вмешаться.
АННА КЕРН
(Пушкину). Какие странные эти поэты XX века, не правда ли, Александр?
ЛЕВА
Мы не просто поэты, Анечка, мы кумиры молодежи, на все руки мастера. Я, например, кумир московской молодежи, а Антоша Биверлибрамс – лондонской.
БИВЕРЛИБРАМС
Поправка. Я кумир мировой молодежи.
ЛЕВА
Антоша, не хами!
ПУШКИН
Вы бы, господа, хоть на дуэль вызвали друг друга, ведь скука же.
ШЕКСПИР
В наше время поэты делом занимались. Шпаги так и трещали.
СМУГЛАЯ ЛЕДИ
Например, Кристофер Марло…
ШЕКСПИР
Я вас просил, миледи, не называть при мне имени этого человека.
