Оноре Бальзак - Делец
Жюстен. Еще одна его жертва! (Уходит.)
Виолет. За эту неделю, уважаемый господин Меркаде, я прихожу к вам уже одиннадцатый раз; если бы не нужда, да разве стал бы я ждать вас вчера три часа на улице, стал бы ноги бить, прохаживаясь отсюда до Биржи и обратно? Значит, думаю, мне правду сказали, что он за городом.
Меркаде. Оба мы, бедный дядюшка Виолет, неудачники: и у вас и у меня на руках семья...
Виолет. Мы заложили все, что только можно заложить в ломбарде...
Меркаде. Совсем, как я...
Виолет. От этого мне не легче... Но у вас еще есть чем жить, а мы без куска хлеба сидим. Я никогда не упрекал вас в том, что вы нас разорили, всегда считал, что намерения у вас самые лучшие, вы обогатить нас хотели... Тут уж вина моя. Задумал приумножить наше маленькое состояние и погубил его; жена моя и дочки поедом меня ели, упрекали, что я, мол, не делец, всего опасаюсь, а теперь не желают понять, что тот, кто старается много нажить, — сплошь да рядом теряет не меньше того... Но, что тут говорить, беды словами не поправишь. Я пришел умолять вас — уплатите хоть небольшую часть процентов, спасите жизнь целого семейства!
Меркаде (про себя). Жалкий человек! Каждый раз расстроит меня! Поговорю с ним — и потом завтракаю без аппетита. (Вслух.) Успокойтесь, я поделюсь с вами. (Шепотом.) Во всем доме не больше ста франков... Да и то это деньги дочери.
Виолет. Да как это возможно! Вы, господин Меркаде, такой богач...
Меркаде. Долг неудачников — говорить друг другу чистую правду.
Виолет. Ах, если бы долг заключался только в этом, как быстро можно было бы расплатиться.
Меркаде. Вы ошибаетесь — скоро я выдам дочь замуж...
Виолет. У меня, сударь, две дочки; обе работают и уже перестали надеяться на замужество; ведь порядочные женщины зарабатывают сущие пустяки! Раз вы в таких обстоятельствах — не смею вам докучать... только жена моя и дочки ждут моего возвращения, тревожатся, поди... Я уже старик, я теперь ни на что больше не гожусь... Может... вы подыскали бы мне место?
Меркаде. Вы, дядюшка Виолет, уже намечены в кассиры моего Общества страхования от...
Виолет. Ох, старуха моя и дочки на вас молиться будут.
Меркаде идет за деньгами.
(В сторону.) Тот, кто пристает к нему, как с ножом к горлу, — гроша не получит, а тот, кто жалуется, вроде меня, — хоть проценты свои выцарапает...
Меркаде. Вот, держите шестьдесят франков...
Виолет. Золотом! Давненько я не видел золота... у себя дома!
Меркаде. Но...
Виолет. Будьте покойны: никому ни полсловечка...
Меркаде. Я не о том. Обещайте мне, дядюшка Виолет, что следующий раз вы придете только... через месяц.
Виолет. Как через месяц? Да разве мы проживем целый месяц на этакие гроши?
Меркаде. У вас совсем ничего нет?
Виолет. Все мое состояние заключается в том, что вы мне должны...
Меркаде (в сторону). Бедняга! По сравнению с ним я просто богач! (Вслух.) А я-то думал, что вы делаете кое-какие делишки, ссужаете деньгами обитателей квартала Эстрапад.
Виолет. С тех пор как неоплатных должников перестали сажать в Сент-Пелажи, в этом квартале сильно уменьшилась потребность в ссудах.
Меркаде. Могли бы вы представить залог, чтобы получить должность кассира?
Виолет. Есть у меня несколько друзей, быть может...
Меркаде. Не согласятся ли они купить акций?
Виолет. Ах, сударь, дельцы подорвали всякую охоту создавать товарищества. Теперь никто и слышать не хочет об акциях...
Меркаде. Ну, так прощайте, дядюшка Виолет! Мы рассчитаемся немного попозже... Вам я заплачу в первую очередь!..
Виолет. Желаю вам удачи, сударь. Жена моя и дочки будут бога молить о счастливом замужестве мадемуазель Меркаде.
Меркаде. Прощайте. (В сторону.) Если бы все кредиторы были вроде него!.. Но нет, тогда я не устоял бы: этот всегда уходит от меня с деньгами.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Меркаде и Верделен.
Верделен. Здравствуй, друг мой! Что тебе от меня надо?
Меркаде. Ты нарочно спросил прямо в упор, чтобы я не успел подсластить пилюлю. Словом, ты угадал!
Верделен. О старина Меркаде, нет их у меня; поверь совести, да и были бы, все равно я не мог бы ссудить тебя деньгами. Слушай... Я уж и так дал тебе взаймы все, чем мог располагать, и никогда не требовал обратно. Я твой друг и твой кредитор; так вот, не будь в моем сердце признательности к тебе, будь я обыкновенный человек, кредитор давным-давно убил бы во мне друга! Черт побери! Всему есть границы.
Меркаде. Дружбе — да, но не бедствиям.
Верделен. Будь я достаточно богат, чтобы спасти тебя, раз и навсегда полностью погасить твои долги, я сделал бы это с радостью, ибо мне по душе твоя отвага; но тебе суждено погибнуть!.. Последние твои предприятия, хоть и остроумно задуманные, даже правдоподобные (недаром сколько народу попадалось!), лопнули: ты потерял уважение, более того, ты стал опасен! Ты не сумел воспользоваться мимолетным успехом своих начинаний!.. Когда ты падешь, то тебя ждет в моем доме кусок хлеба!.. Долг друга обязывает говорить правду в лицо.
Меркаде. Во что превратилась бы дружба, если бы она не доставляла человеку удовольствия считать себя разумным, а друга своего — безумцем, самому жить в довольстве, а друга своего видеть в нищете, восхвалять себя, говоря другу своему неприятности? Итак, общественное мнение против меня.
Верделен. Не берусь утверждать. Пока тебя еще считают честным человеком, но в силу необходимости ты прибегаешь к таким средствам...
Меркаде. Которые не оправдываются успехом, как у людей удачливых. Ах, успех! Сейчас скажу тебе, из какого огромного числа подлостей слагается успех... Нынче утром я вызвал желательное тебе снижение акций, дабы погубить общество копей «Нижней Эндры». Ведь ты хочешь завладеть этими акциями, покуда отчет инженеров держат под спудом и не оглашают, за что ты платишь немалые деньги...
Верделен. Тсс! Меркаде, правда? Узнаю тебя... (Обнимает его за талию.)
Меркаде. Следовательно, ты понимаешь, что мне нужны не ласки, не нравоучения, а деньги! Увы, друг мой, я прошу их не для себя. Я выдаю замуж дочь, а, между нами говоря, мы разорены вконец... В нашем доме под наружной роскошью царит нищета (обещания, кредит — все исчерпано), и если я не оплачу наличными хотя бы самые необходимые расходы — свадьбе не бывать. Словом, мне нужно две недели быть богатым, как тебе — держать сутки биржу в заблуждении. Верделен, с такою просьбой я к тебе больше не обращусь — у меня ведь всего одна дочь. Сказать всю правду? У моей жены и Жюли нет ни одного приличного платья. (В сторону.) Он колеблется...
Верделен (в сторону). Он столько раз разыгрывал комедию, что не знаю, выходит его дочь замуж или нет... Нет, не может этого быть!
Меркаде. Вот сегодня необходимо дать обед моему будущему зятю, которого представит нам наш общий друг, а у меня нет столового серебра; оно... сам знаешь, где оно. Мне требуется не только тысяча экю, но и столовый сервиз, надеюсь, ты одолжишь его и вместе с женой придешь ко мне обедать?
Верделен. Тысячу экю!.. Меркаде!.. Да кто же может дать в долг тысячу экю?.. У кого найдутся такие деньги? Для себя и то нет! Если постоянно давать в долг, так денег и вовсе никогда не будет...
Меркаде (в сторону). Даст, даст! (Вслух.) Хочешь верь, хочешь нет, но как только я выдам дочь, меня уже ничто не будет интересовать. Жена приютится у Жюли, а я пойду искать счастья по свету, ибо ты прав, и я не раз говорил себе: «Для других я полезен, себя же самого гублю. Там, где я разоряюсь, другие наживаются. Я умелый сеятель по части объявлений и проспектов, я разбираюсь во всем и все устраиваю, что нужно для начала дела, но я никудышный жнец...»
Верделен. Хочешь, я скажу, в чем тут дело?
Меркаде. Скажи...
Верделен. Все происходит оттого, что ты в любом положении проявляешь много ума, но мало рассудка. Ум вызывает восторг окружающих, но лишь рассудок приносит нам богатство.
Меркаде (в сторону). Да, у меня не хватает рассудка, чтобы погубить дело ради своей собственной выгоды. (Вслух.) Послушай, Верделен. Я люблю свою жену и дочь. И это чувство — единственное утешение в постигших меня бедствиях. Обе они были так ласковы, так терпеливы, мне хочется защитить их от невзгод... О, вот в чем истинные мои муки... не удивляйся, что я плачу... (Вытирает глаза.) У тебя прелестная дочка, и тебе тяжко было бы сознавать, что она несчастна, что она старится в горестях и труде... А ведь таково будущее моей Жюли, нашего кроткого ангела! О милый друг! За последнее время я испил не одну чашу; я споткнулся о деревянные мостовые, я создавал монополии, которые у меня перехватили! И — все это ничто по сравнению с тем горем, которое ты причинишь мне своим отказом в столь тяжелых для меня обстоятельствах. Словом, не будем говорить о том, что произойдет... ибо я вовсе не намерен вызывать в тебе жалость...
