Жан Ануй - Жаворонок
Молодая королева (восклицает). А маленькие складочки сзади!..
Агнесса. Маленькие складочки - это шедевр!.. Да что говорить, поверь, дорогой, они сна лишатся... И я утверждаю, это отзовется рикошетом и на кардинале, и на Бедфорде, и на Глостере, они не будут иметь свободной минутки, чтобы подумать об Орлеане. (Торжественным тоном, звучащим будто глас самой мудрости.) Если хочешь победы, Карл, - вот она у тебя под рукой и, главное, даром.
Карл (ворчливо). Даром, даром... Не смеши ты меня! Скажи-ка лучше, во сколько мне обойдутся ваши шапочки?
Агнесса. Шесть тысяч франков каждая, любимый мой. Это просто даром, если учесть, что они сплошь вышиты жемчугом... А жемчуг - прекрасное помещение капитала... Когда шапочки выйдут из моды, ты всегда можешь перепродать их какому-нибудь еврею, и у тебя будет немножко денег для твоих солдат.
Карл (взрывается). Шесть тысяч франков! Но где же я, скажи на милость, возьму шесть тысяч франков, дуреха?..
Молодая королева (кротко). Двенадцать тысяч, Карл, потому что нас двое, не забывайте, пожалуйста. Надеюсь, вы не хотите, чтобы ваша жена была одета хуже, чем ваша любовница.
Карл (воздевает к небу руки). Двенадцать тысяч франков! Да они окончательно рехнулись!
Агнесса. Заметь, есть модель попроще, но не советую ее брать. А то твоя психическая атака на этих идиоток англичанок провалится. Ведь, в конце концов, ты же этого добиваешься!
Карл. Двенадцать тысяч франков! Вы бредите, мои кисоньки. Да ведь этой суммы хватит, чтобы выплатить содержание половине солдат Дюнуа, которым я задолжал за полгода. Я никак не пойму, маменька, как вы, женщина в высшей степени здравомыслящая, можете их поощрять?
Королева Иоланта. Потому-то, Карл, я и поддерживаю их, что я женщина здравомыслящая. Разве хоть раз в жизни действовала я против ваших интересов, когда речь шла о вашем благе и вашем величье? Разве вы можете упрекнуть меня в узости суждений? Я мать вашей супруги королевы, и я лично представила вам Агнессу, когда поняла, что это к вашему же благу.
Молодая королева (обиженная словами матери). Пожалуйста, маменька, не хвастайтесь этим!
Королева Иоланта. Агнесса очаровательная девушка, дочь моя, и превосходно справляется со своим делом! А нам обеим в высшей степени было необходимо, чтобы Карл наконец стал мужчиной. А государству это было еще нужнее, чем нам с вами. Где ваше величие, дочь моя, вы рассуждаете сейчас, как мещаночка!.. Для того чтобы Карл стал мужчиной, ему требовалась женщина...
Молодая королева (колко). Но, по-моему, я тоже женщина и к тому же его жена!
Королева Иоланта. Я не хочу вас обидеть, моя козочка... но, увы, лишь самую малость! И говорю я вам это лишь потому, что сама была такая же. Прямолинейная, здравомыслящая, еще в большей мере, чем вы, и только. Поэтому-то я терпела, что король - ваш отец - имел любовниц. Будьте же для него королевой, поддерживайте королевский дом, подарите ему наследника, а что касается всего прочего, переложите свои обязанности на кого-нибудь другого. Нельзя поспеть всюду. И потом, любовь - это занятие не для порядочных женщин. Мы плохо ею занимаемся... Впрочем, со временем вы сами будете мне благодарны, ведь так прекрасно спится одной... Посмотрите же на Карла, с тех пор как он познал Агнессу, он стал гораздо мужественнее! Ведь верно, Карл, вы стали гораздо мужественнее?
Карл. Вчера я сказал архиепископу "нет". Он попытался было меня запугать, прислал Латремуя, чтобы тот наорал на меня, потом грозил отлучить меня от церкви. Словом, шел ва-банк! Но я держался стойко.
Агнесса. А благодаря кому?
Карл (нежно гладит ее по бедру). Благодаря Агнессе! Мы же прорепетировали всю сцену в постели.
Королева Иоланта (подходит). А что хотел от вас архиепископ? Вы мне об этом не рассказывали.
Карл (по-прежнему рассеянно гладит бедро стоящей возле него Агнессы). Не помню. Кажется, отдать герцогу Бургундскому Париж или что-то в этом роде, чтобы добиться перемирия на год. Прошу заметить, что практически это никакой роли не играет. Герцог и без того уже в Париже. Но нельзя же поступаться принципами: Париж - это Франция, а Франция - это я. Короче, я пытаюсь в это поверить. Я сказал "нет". Посмотрели бы вы, какую физиономию скорчил архиепископ, очевидно, герцог наобещал ему с три короба.
Агнесса. А что, Карл, миленький, произошло бы, если бы ты, вопреки мне, сказал "да"?
Карл. Целую неделю тебя бы мучила мигрень или боли в животе, паршивая девчонка! Если, на худой конец, я еще могу обойтись без Парижа, то без тебя...
Агнесса. Значит, дорогой, коль скоро это я помогла тебе спасти Париж, ты вполне можешь купить мне шапочку и вторую для твоей королевы, которой ты только что, по своему обыкновению, наговорил кучу неприятных вещей, сам того не понимая, дрянной мальчишка... Надеюсь, ты все-таки не хочешь, чтобы я болела целую неделю? Ты будешь слишком скучать...
Карл (сдается). Ладно, заказывайте ваши шапочки... Архиепископу, вам ли - все равно приходится говорить "да", вечно одна и та же комедия... Но, предупреждаю, я представления не имею, из каких сумм их оплачу.
Агнесса. Подпишешь чек на казначейство, миленький, а там увидим. Пойдемте, ваше величество, примерим их вместе. Какая вам больше по душе - розовая или зеленая? По-моему с вашим цветом лица вам больше подойдет розовая...
Карл (привскочив от удивления на троне). Как? Их уже принесли?
Агнесса. Ты ровно ничего в этом не смыслишь, мой любимый! Подумай хорошенько: для того чтобы они были готовы к празднеству, надо было заказать их по крайней мере за месяц. Но мы были уверены, что ты согласишься, не правда ли, ваше величество? Вот ты увидишь, какие они в Лондоне скорчат физиономии! А знаешь. Карл, это великая победа для Франции!
Чмокнув его, обе убегают.
Карл (насвистывая, снова взбирается на трон). Хоть бы не смешили меня своими победами! Латремуй, Дюнуа - все одно и то же! И то будет великой победой и это, но в наши дни все покупается, и великие победы в том числе. А что если у меня не хватает денег, чтобы позволить себе роскошь купить великую победу? А что если Франция мне не по карману? (Ворча, берется за чернильницу.) Ну ладно, увидим! Я вечно буду подписывать чеки на казначейство! Будем надеяться, что торговец этим удовлетворится. Казна пуста, но на бумаге-то этого не видно. (Поворачивается к королеве Иоланте.) Может, и вам тоже нужна новая шапочка, что ж, требуйте, пока я здесь. Не стесняйтесь. Все равно моя подпись ничего не стоит.
Королева Иоланта (подходит к нему). В мои годы, Карл, модные шапочки ни к чему. Я хочу от вас другого.
Карл (устало). Знаю-знаю, сделать из меня великого государя! Все почему-то хотят сделать из меня великого государя, а это со временем приедается. Даже Агнесса! Даже в постели! Думаете, весело?.. Здорово вы ее натаскали! Когда же вы все наконец поймете, что я просто-напросто ничтожный отпрыск Валуа, и потребуется по меньшей мере чудо, чтобы ваши желания сбились? Разумеется, мой дед Карл был великий король; но жил-то он до войны, тогда еще не было такой дороговизны. Впрочем, он был богатый... Мои отец и мать проели все; во Франции произошло уже не помню сколько девальваций, и у меня лично нет средств, чтобы стать великим государем, вот и все! Я делаю что могу, лишь бы доставить удовольствие этой шлюшке Агнессе, без которой я уже не могу обходиться. Но, между нами говоря, мне не хватает не только средств, но и смелости. Смелость - вещь слишком утомительная и слишком опасная в том мире скотов, где мы живем. Знаете, что этот жирный боров Латремуй как-то в гневе посмел обнажить шпагу? Мы были наедине, защитить меня было некому... Эта мерзкая скотина чуть не заколол меня! Хорошо, что я успел вовремя отскочить и спрятаться за трон, а то бы... Понимаете, до чего мы дожили... обнажить шпагу против короля! Я, конечно, должен был бы позвать коннетабля, чтобы взять его под стражу, но - увы! - он сам коннетабль, а я не так-то уж уверен, что я король... Поэтому они все так со мной и обращаются: знают, что я, может, незаконнорожденный.
Королева Иоланта (мягко). Но ведь вы сами, и только вы, твердите об этом с утра до вечера, Карл...
Карл. Вы правы. Стоит мне увидеть их рожи, все эти рожи законных сыновей, и я сразу начинаю чувствовать себя ублюдком! Ну и времена нынче пошли: чтобы стать кем-то, надо или получить первый приз за гимнастику, или потрясать шпагой, в которой восемь фунтов веса, или щеголять в доспехах, а они такие тяжелые, что того и гляди вам хребет сломают!.. Когда на меня надевают доспехи, я пошевелиться не могу. Куда уж мне! Лично я не люблю удары. Ни давать, ни получать. (Вдруг совсем по-детски топает ногой.) А потом, я боюсь! (Поворачивается к королеве, с досадой.) Что еще вы хотели попросить у меня, что превышало бы мои силы?
