Александр Гельман - Протокол одного заседания
Соломахин. Например, еще месяц назад, оказывается, производственный отдел представил вам анализ, согласно которому пуск комбината в этом году находится под серьезной угрозой срыва! А я узнал об этом только сегодня, да и то совершенно случайно!
Батарцев (опять рассмеявшись). Дорогой мой парторг, пуск — это такая хитрая вещь, которая всегда будет находиться под угрозой срыва. А мы с тобой должны умудриться, это наше дело, как, несмотря на все угрозы, комбинат пустить! И мы это сделаем! Но только не надо самим себе палки в колеса вставлять. Потаповские тетрадки — это дела прошлого года. Понимаешь? А нам с тобой, Лев Алексеевич, сейчас надо смотреть вперед, а не назад!..
В комнате парткома Зюбин разговаривает с Любаевым.
Зюбин (продолжая).… а я тут еще учиться решил на старости лет, вы же знаете. Черников меня сам и сагитировал… Он понимает, а новый придет, — мне, скажет, прораб нужен, а не заочник.
Любаев. А Черников что, точно увольняется?
Зюбин. По всему получается, уйдет он теперь…
Звонит телефон. Комков на ходу подхватывает трубку.
Комков (по телефону). Але! Потапова позвать? А его здесь нету. Нет, не кончился партком… Бригадир-то ваш?.. Жару дали вашему бригадиру… побежал проветриться! (Кладет трубку.)
Пока он разговаривал, в комнату вошла молодая женщина. Это Миленина. На ней мягкое, светлое, красивого свободного покроя пальто и маленькая меховая шапочка. А на ногах, как у большинства здесь, резиновые сапоги. Приоткрыв дверь, поискала кого-то глазами, не нашла и вновь закрыла дверь. Но через мгновение все-таки нерешительно вошла.
Миленина. Здравствуйте.
Любаев (увидев Миленину, возбужденно). О! Исса Сулейманович! К тебе! Здравствуйте, Дина Павловна!
Айзатуллин (поднял голову, снял очки, обра-дованно). Дина Павловна! Вам уже передали? (Хлопнув рукой по тетрадям.) Видите? Нашлись, с позволения сказать, экономисты…
Батарцев и Соломахин входят в комнату.
Батарцев (широко поведя рукой в сторону Айзатуллина и Милениной — Соломахйну). А ты говоришь — Исса! Смотри! Не успели решить, а она уже здесь, Миленина! Уже он объясняет ей задание… и во всем он так! (Подойдя поближе, Милениной.) День добрый, Дина Павловна! Как квартира новая? Довольны? (Соломахйну, шутливо.) Даже на новоселье не пригласила! А книг, говорят, у нее, книг… читать все равно некогда, хоть поглядеть бы! (Милениной.) А? Позволите?
Миленина, продолжая стоять, неловко повела рукой — мол, заходите, буду рада.
Айзатуллин. Кстати, Лев Алексеевич, я хочу попросить Дину Павловну остаться на заседании парткома, вы не возражаете? Ей это будет полезно.
Соломахин. Пожалуйста.
В дверях появляется Потапов.
Потапов (громко). Лев Алексеевич, все в порядке.
Соломахин. Подождите… вы же пошли человека позвать!
Потапов. А я позвал! Вот — человек! (И кивком головы указал на Миленину.)
Общее замешательство.
Айзатуллин (еще не веря). Вы, Дина Павловна? Вы? Почему же вы мне не сказали? Дина Павловна, дорогая! Почему вы от меня это скрыли?
Миленина молчит. Потапов стоит за ее спиной, за спиной Потапова стоит Толя, готовые каждую секунду вмешаться и прийти на помощь. Все окружили их.
Батарцев. Ничего не понимаю!
Соломахин. Садитесь, товарищи, продолжим?
Садятся — но кто где, прежнего порядка уже нет. Миленина продолжает стоять.
Батарцев (нетерпеливо). Так ваше участие в этих расчетах в чем, собственно, заключается?
Миленина (негромко). Ну… сама идея, сам принцип такого анализа принадлежит бригаде. Принцип довольно оригинальный. Они начали копать снизу, с простоев. И все расчеты делали они. Конечно, я во многом помогала — кое-какими коэффициентами, дала им все необходимые цифры… в конце я все расчеты тщательно проверила. Они безукоризненны.
Комков. А почему, простите, именно к вам обратились?
Мотрошилова. Вот-вот!
Миленина. Я по совместительству преподаю математику на подготовительных курсах… Туда ходят ребята из этой бригады: Толя Жариков, например (кивнула в сторону Толи), Валера Фроловский…
Фроловский в этом месте неловко кашлянул.
Они просили меня помочь. А потом познакомили меня с Василием Трифоновичем. (Улыбнулась Потапову.)
Батарцев (перебивая, ошарашенно, Фроловскому). Так это у него в бригаде твой парень?
Фроловский. У него.
Батарцев (Потапову). У тебя?
Потапов. У меня.
Батарцев (Фроловскому). И тоже от премии отказался?
Фроловский опускает голову.
Гриша, как же так? Ты, выходит, все знал, в курсе дела! Не пришел, не предупредил… И тут сидишь молчишь?
Фроловский не отвечает.
Ну и денек! Открытие за открытием! (Закуривает.)
Соломахин. Дина Павловна, в чем, по вашему мнению, ценность этого анализа?
Батарцев быстро взглянул на Соломахина.
Миленина. В том, что он провел четкую разграничительную линию между тем, что зависело от нас, и тем, что от нас не зависело. Насколько мне известно, идея этого расчета возникла у ребят после одного спора: одни говорили — «у нас вообще так», порядка, мол, не было, нет и не будет никогда, а другие, в том числе и Василий Трифонович, всю вину возлагали на руководство стройки. (Поворачивается к Потапову.) Ничего, что я все рассказываю?
Потапов. Ничего, ничего.
Миленина (продолжает). Главный вывод этого анализа я бы сформулировала так: оказывается, мы страдаем не столько от дефицита стройматериалов, сколько от собственной неорганизованности.
Черников улыбается.
Мотрошилова. Что же получается: руководство треста сознательно пошло на обман, чтобы премию выбить? (Милениной.) Так надо понимать?
Миленина. Я не могу сказать, чтобы здесь был сознательный, заранее обдуманный обман. Я по себе сужу. Когда Василий Трифонович первый раз объяснил мне, с какой целью они задумали свой анализ, я была абсолютно убеждена, что они заблуждаются. Я была уверена: этот анализ наверняка докажет, что у треста были самые веские основания скорректировать план. Ведь я прекрасно знала — стройка недополучила целый ряд конструкций, материалов. Об этом так много всегда говорили — на всех совещаниях, на планерках. Но точных расчетов никто не делал. А когда посчитали, получилось, что Василий Трифонович прав… Очевидно, желание руководства, чтобы на стройке все выглядело хорошо, сильно преувеличило значение недопоставленных материалов. Психология взяла верх над фактами… Я могу про себя сказать, если бы не Василий Трифонович, мне бы в голову никогда не пришло сделать подобный анализ! Зачем он? Зачем доказывать, что мы плохие? Мы-то в отделе у себя привыкли думать всегда наоборот: как доказать, что мы лучше других. Это же наш трест!.. А у рабочих, оказывается, обзор гораздо просторнее, и они гораздо объективнее, гораздо спокойнее, строже смотрят на свою стройку… У них этого нашего трестовского патриотизма гораздо меньше. (Мотрошиловой.) Вы меня про руководство спрашиваете? Я, например, уверена, если бы такой расчет (показала на тетради) был бы у Павла Емельяновича на столе до того, как он ходатайствовал об изменении плана, он не стал бы этого делать.
Любаев. Но почему вы все-таки не сказали Иссе Сулеймановичу? Это же не просто так? Серьезнейшие расчеты! Почему вы ему не сказали, что делаются такие расчеты, что они есть?
Миленина молчит.
Батарцев (очень сухо). А почему Потапов из вашего участия делал тайну? Это уже совсем непонятно.
Миленина (оглядываясь на Потапова). Нет, тут совсем другое. Я думала, Павел Емельянович, что когда расчеты будут готовы, мы пойдем к вам, покажем, объясним…
