Генрих Клейст - Принц Фридрих Гомбургский

Нет, эта радость слишком велика!

Но разве я воочию не видел,
Как он упал, подшибленный ядром,
И был с конем засыпан клубом пыли?

И конь и всадник, оба, — это точно,
Да только павший всадник был не князь.

Не он? Не князь?

О, радость!

Говори же!
Мне золота дороже речь твоя.

Вот трогательнейшая из историй,
Какую кто когда-либо слыхал.
Глухой ко всяким увещаньям, курфюрст
Сегодня был опять на том коне,
Что в Англии купил шталмейстер[19] Фробен.
Ввиду его слепящей белизны
Князь сразу стал мишенью шведских пушек.
Мы в свите следовали в ста шагах.
Кругом взрывались ядра и гранаты,
Бушуя смертоносною рекой,
И все живое пятилось на берег.
Лишь он, пловец бесстрашный, плыл и плыл
К холмам, откуда ядра извергались.

Святая правда. Жуть брала глядеть.

Средь свиты Фробен первым был в ряду.
Вот он и говорит мне: «Будь он проклят,
Тот конь, что стоил столько золотых.
Я б отдал новых пятьдесят охотно,
Чтоб неказистей шкурой перекрыть».
Сказал, — и к князю с этими словами:
«Светлейший князь, твой конь шалит, — пуглив.
Отдай-ка мне опять его в науку».
И наземь прыг и лошадь под уздцы.
Смеясь, слезает князь и отвечает:
«Твою науку, старина, едва ль
Постигнет конь, покуда солнце светит.
А все ж поглубже в тыл его поставь,
Где враг его изъяна б не заметил».
И, сев на фробеновского гнедого,
Летит назад, где долг и дело ждут.
Но только бедный Фробен ногу в стремя,
Ядро сшибает всадника с конем
И, не подавши голоса, он гибнет.

Он отомщен! Имей я десять жизней,
Я б с большей пользой их не мог отдать.

Бесстрашный Фробен!

Беззаветно верный!

Похуже кто, и то бы стоил слез.

Довольно! К делу! Где же курфюрст? Значит,
Он занял штаб-квартирой Гаккельвиц?

Нет, виноват. Он выехал в Берлин
И вызвал генералитет туда же.

В Берлин? Да разве же поход окончен?

Я удивлен. Ты ничего не знаешь?
Граф Горн, посланник шведский, прибыл в лагерь.
Мы заключили перемирье с ним.
Как понял я, ведут переговоры:
Легко возможно, скоро будет мир.

О боже, как кругом все прояснилось!

Поедемте и мы сейчас в Берлин.
Уступишь ли ты место мне в карете?
Мне это бы ускорило отъезд.
Вот Коттвицу черкну лишь пару строчек,
И моментально еду.

От души!

Мне все равно к тебе с секретной просьбой,
Вот душу по пути и отведу.

Ах, Борк! Где мой платок?

С секретной просьбой?

Да он у вас, принцесса, на плечах.

Не догадалась?

Нет.

Не догадалась?

Сегодня никому не откажу,
Тебе же, победитель наш, всех меньше.
Сбирайся и путь.

Как мне тебя понять?
Позволишь ли, как мне б того хотелось?

Ступай, прошу. Поговорим в пути.
Ведите, фрейлины.

Итак, о Цезарь,
Я ставлю лестницу к твоей звезде![20]

Кто б ни был тот, кто конницу повел
В атаку прежде, чем полковник Геннингс
Разрушил неприятельский понтон,
И дал бежать им, он непослушаньем
Заслуживает смерти. Отдаю
Его под суд. Так это не был Гомбург?

Нет, князь мой.

Это надо доказать.

Тебе драгуны это подтвердят.
От видевших я слышал до сраженья:
Под ним на всем скаку свалился конь,
И принца перевязывали в церкви.

За это бога возблагодарим.
Но, будь она и вдесятеро больше,
Успех бы не оправдывал того,
Кто мне ее снискал случайно. Много
В грядущем ждет еще меня боев,
И я хочу, чтоб слушались закона.
Кто б ни был тот, кто с ними наступал,
Я повторяю — он достоин казни,
И требую его в военный суд.
За мной, друзья мои; войдемте в церковь.

Видали, Трукс? Принц Гомбург, где вы были?

Откуда, принц?

К тебе из Фербеллина
Военную добычу эту сдать.

Ты ранен, говорят? Слыхал — серьезно?
Граф Трукс?

Оставь!

Клянусь, я поражен.

Игрений[21] мой споткнулся до сраженья.
А руку фельдшер мне перевязал.
Но это, разумеется, не рана.

Так, значит, ты повел драгун в атаку?!

Ну да! А ты нуждался в подтвержденье?
Нагнись-ка. Доказательства — в ногах.