Григорий Горин - ...Чума на оба ваши дома!
На площади появляется Бальтазар, направляется к бочонку с вином.
Бальтазар (Антонио). Вино-то я забыл в суматохе… Вовремя вспомнил.
Антонио. Очень вовремя, Бальтазар… И перед тем, как уносить бочонок, не хочешь его чуть-чуть облегчить?
Бальтазар. Конечно, синьор… Прошу! Угощайтесь! (Наливает кружку Антонио, тот залпом выпивает.) Ну, как… Нравится?… А бесчестный Самсон говорит, что это хуже мочи!
Антонио. Неправда! Поскольку мне почти постоянно приходится пить мочу, авторитетно заявляю: это – лучше! (Вновь подставляет кружку).
Бальтазар (со вздохом наполняя кружку). Разлучает нас с дружком злая судьба… Ах, это так больно!… У вас ведь то же самое?…
Антонио (задумчиво). Почти.
Бальтазар. Значит, вы меня понимаете?
Антонио. Как никто…
Они выпили. Бальтазар неожиданно запел, Антонио подхватил:
«Чему положено, то пусть исполнится!
Что суждено, того не миновать!
Ах, серенада, ты, как я, – невольница!
Хочу тебе свободу даровать!…»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Монашеская келья.
Лоренцо складывает в специальную чашу еловые шишки, ветки можжевельника, сухую траву. Перед тем, как все это поджечь, подходит к столику, где разложены листки рукописи, обмакивает перо в баночку с чернилами, задумывается…
Лоренцо.
Любезные потомки!
В час, когда
Найдете пожелтевшие страницы
Трудов моих, молю вас их судить
Не строго, без презрительной усмешки…
Конечно, станете вы все мудрее нас,
Как мы мудрее Евы и Адама,
Но их грехи нас до сих пор гнетут,
А наши – в вашей жизни отзовутся…
Зачем такой круговорот судьбы?
Спросите у ТОГО, КЕМ ОН ЗАДУМАН…
Я лишь монах… И грамоте учен,
Чтобы событий круг был в повесть занесен…
Итак, продолжим!
Время не стоит…
Оно бежит с тех пор, как наш Антонио
Уехал из Вероны за решением Епископа…
Пять месяцев промчались.
И нет ни жениха… Ни писем… Ни вестей!…
А впрочем, вести есть… Но лучше бы не знать их.
Чума – в Италии! Простонародью, знати, -
Всем смерть грозит косой! Всех гонит по домам!
Закрылись города! Повсюду – карантины…
Ни праздников! Ни ярмарок!
Картина – Печальней не придумаешь…
Чума! Кто мог представить, что слова Меркуцио
Такой реальной правдой обернутся?!.
Поджигает костер. Дым заполняет сцену.
Картина пятая
Зала в доме Капулетти. Дым.
Кашляя, чихая и чертыхаясь, Самсон обкуривает углы тлеющей вязанкой травы.
В дыму незамеченным возникает синьор Капулетти, громко чихает.
Самсон (испуганно). Ой! Кто здесь?!. Это вы – синьор? А я вас не приметил…
Синьор Капулетти. Бездельник!… Почему дверь в доме открыта настежь? Любой бродяга может зайти!
Самсон. Где вы видели бродяг, синьор? Улицы пусты. (Кашляет.) А дверь открыл, чтоб дым хоть немного выветривался…
Синьор Капулетти. Вот и дурак! Весь смысл в том, чтоб не выветривался. Только так можно удить «пастуарелла пестис»… (чихает).
Самсон. Это кто, синьор?
Синьор Капулетти. Я тебе объяснял… Возбудитель заразы (чихает). По-латыни… (чихает).
Самсон. Я не силен в латыни, синьор… (чихает).
Синьор Капулетти. Что ты расчихался, дурак? Еще заразишь меня.
Самсон. Вы первый начали, синьор.
Синьор Капулетти. Да! (чихает). Но я чихаю благородно (чихает). В платок. А ты трясешь головой, как дятел, и «пастуарелла пестис» летят во все стороны…
Самсон. Господи, хоть бы раз увидеть их, этих мерзавцев! Руки-ноги поотрывал бы…
Синьор Капулетти. «Пастуарелла пестис» – такой маленький, что не виден (чихает). Но дым его убивает…
Самсон (безнадежно). Тогда и Мне – конец! Я – виден, а дым не переношу! (Пытается чихнуть, синьор Капулетти зажимает ему нос рукой.)
Синьор Капулетти. Где синьора Розалина?
Самсон. Спит в своей комнатке.
Синьор Капулетти. Не ходи там и не чихай… А где синьора Капулетти?
Самсон. Уехала в город.
Синьор Капулетти. Как рискованно! Лицо-то она хоть прикрыла маской?
Самсон. Прикрыла, синьор… Такой Черной сеточкой…
Синьор Капулетти. Это – вуаль, она не защищает от «пастуарелла»… Безрассудство! Какой пример мы подаем слугам? Чума не любит, когда с ней шутят. Ты слышал, что творится в Мантуе?… Город полностью на карантине,… Никто не входит – не выходит… Птицы не вылетают! Вот Какой там кошмар! Понимаешь?
Самсон. Понимаю, синьор… Но осмелюсь спросить: если оттуда никто не выходит и не вылетает, как же люди узнают, что там – кошмар?!
Синьор Капулетти (сердито). Пошел вон, дурак! Совсем угорел… (Самсон, почесываясь, направляется к выходу.) Стой! Ты почему чешешься? Неужели блохи?
Самсон. Откуда, синьор?
Синьор Капулетти. Это я тебя спрашиваю, мерзавец, откуда блохи? Блохи – главные разносчики заразы!… Блохи – это… Опять чешешься?!!
Самсон (чуть не плача). Я чешусь, синьор, – от нервности! Вы говорите: блохи, блохи, мне и кажется, что кусают… (Чешется.) Вот, опять показалось… Не называйте их так…
Синьор Капулетти. А как и их должен называть…? «Анифтерия»?…
Самсон. Это еще что?
Синьор Капулетти. Латинское название блохи!
Самсон. Ой, мамочка! (Неистово чешется.) Я же просил…
Синьор Капулетти. Все! Хватит! Снимай одежду! Всю!
Самсон. Опять?!
Синьор Капулетти (решительно). Не разговаривать!… (Помогает снимать рубаху.) Стой! Это еще что? (В ужасе). «Бубон?!!»
Самсон. Где?
Синьор Капулетти. На плече!
Самсон. Да какой же это «бубон»? Это я так… расчесал…
Синьор Капулетти (в отчаянии). «Бубон!»… В нашем доме!
Самсон. Помилуйте, синьор!… Зачем наговаривать? Что ж я, «бубонов» не видел, что ли?… Вон у Бальтазара под мышкой вот такая дуля выросла, это еще можно подумать… А у меня… (осекся).
Пауза.
Синьор Капулетти (упавшим голосом). Зачем ты лазил ему под мышку, идиот?
Самсон (плачет). Да не лазил я… Он сам меня обхватил… Ой! (В испуге закрывает рот рукой, потом, не выдержав, громко чихает.)
Синьор Капулетти (решительно). Так! Всю одежду – в огонь! Всю до ниточки… Раздевайся!
Самсон (всхлипывает). Это – последний камзол, синьор… Вы все пожгли!
Синьор Капулетти. Не разговаривать!! Снимай! И панталоны… И чулки… Догола! (Самсон, хныча, обнажается.) Повернись! Покажи спину! Еще повернись!
Входит синьор Монтекки, с изумлением наблюдает эту сцену.
Монтекки. Извините, если помешал…
Самсон (увидев Монтекки). О, синьор!… Пардон! Пардон! (Прикрывшись одеждой, убегает.)
Синьор Капулетти. Высокочтимый синьор Монтекки, как я рад!…
Монтекки. Да нет… Чего там… Вижу – не вовремя…
Синьор Капулетти. Да что вы говорите?… Это я – просто… Тут со слугой… Он у меня – такой…
Монтекки. Да у меня – такой же…! Но я с ним, лично, стараюсь строго! Ни-ни!…
Синьор Капулетти. Ах, как все глупо получается… Такой исторический день: синьор Монтекки впервые приходит в дом Капулетти, и – на тебе!
Монтекки. Я-то, вообще, собирался предупредить… Думал послать слугу Бальтазара… А потом гляжу – дверь настежь!
Синьор Капулетти. И правильно, что не послали слугу, синьор Монтекки!… Уж коли нам судьбой выпало породниться, пора дружить домами и приходить без церемоний… И прекрасно, что вы показали пример!… Да вы садитесь!… Ах, как жаль, что синьора Капулетти отлучилась, она была бы счастлива. Ну, сядьте, умоляю! (Монтекки садится.) А я сяду напротив (садится). Нет, пожалуй, придется встать! (Монтекки садится.) Сейчас состоится исторический акт, о котором мечтал наш город и наш Герцог…
Монтекки (испуганно). Синьор Капулетти, я просил бы…
Синьор Капулетти. Мы наконец-то пожмем друг другу руки!
Монтекки (с облегчением). Ах, в этом смысле…
Синьор Капулетти. Если вы, достопочтенный синьор Монтекки, не против, конечно.
Монтекки. Ну, а почему, собственно, против?… Договорились – так договорились!… Просто я долго сегодня был в городе… Руками деньги трогал, за карету хватался…
Синьор Капулетти. А мы предварительно – карболочкой!
Монтекки. Ну, если карболочкой, тогда – с наслаждением!…
Синьор Капулетти достает флакон с карболкой, бывшие противники протирают руки.
Синьор Капулетти (торжественным тоном). Синьор Монтекки! Я хотел бы вас приветствовать сегодня в этом доме, враждебность из которого ушла, сменившись на приязненность и дружбу… Я верю: в вашем доме, мой синьор, пример аналогичных изменений… А значит, мир – на оба наши дома! Порукой в этом вам – моя рука!
