Татьяна Енина - Кладбище
— Уже поздно… — Павлик кивнул на посветлевшее небо.
— Успеем. Полежит в случае чего до завтра.
Пока Пескарь вытаскивал девочку, Павлик наткнулся руками на что-то тяжелое и холодное.
Он вытащил из коляски монтировку.
— Отпусти ее…
Пескарь повернулся к нему, посмотрел на него сверху вниз и расхохотался.
Потом глаза его сверкнули яростью и он кинулся к мальчику.
— Ну-ка дай сюда!
Павлик размахнулся и что было сил ударил его, метя в голову.
Пескарь схватился за рассеченную скулу. Кровь текла у него сквозь пальцы.
Павлик со своим оружием побежал к алтарю.
Он слышал за своей спиной тяжелые шаги, хриплое дыхание и хруст веток.
Павлик остановился у самого алтаря и обернулся со своим оружием, но увидел перед собой не Пескаря, а стену из темных призраков, которые колебались в воздухе, закрывая его от преследователя.
Тогда Павлик обернулся и ударил монтировкой в черный камень…
Удар был не особенно сильным, но камень вдруг весь покрылся трещинами, мгновенно оброс мхом и травой.
15.Мужчина и женщина, нагруженные тяжелыми сумками шли по лесной дороге… молочный туман клубился у них под ногами. И вдруг что-то изменилось… Туман внезапно начал рассеиваться и как-то дрогнул воздух… У идущих, вероятно, немного закружилась голова, потому что они остановились, посмотрели друг на друга с недоумением.
— Что-то… — проговорила женщина, дотрагиваясь кончиками пальцев до виска.
Но мужчина уже не смотрел на нее, он смотрел куда-то в сторону, и лицо его исказилось страхом.
Она оглянулась, чтобы посмотреть, что могло его так напугать и сдавленно вскрикнула.
… Вокруг них появлялось кладбище.
Полусгнившие деревянные кресты… гранитные камни… выступали среди кустов и зарослей крапивы в дрожащем от напряжения воздухе.
16.Возле расколотого на куски старого-престарого камня неизвестного происхождения, сквозь который проросла бурная растительность, лежал Пескарь с разбитой скулой и огромным черным синяком во все лицо, а девочка спала, свернувшись калачиком возле старенького облезлого мотоцикла с коляской.
17.Сияющая яркими лампами операционная. Белый хрустальный свет.
На столе с маской на лице лежит Павлик.
Хирург в запачканном алыми пятнами халате тяжело разгибается и снимает с лица маску.
Мрачно смотрит на часы.
— Запиши, Алла, время смерти 16.47.
В глазах молоденькой медсестры блестят слезы. Она все еще не совсем верит в необратимость произошедшего, смотрит на хирурга, на ассистентов, и не может поймать ничьего взгляда.
— О Господи… — шепчет она.
Ассистент хирурга снимает с мальчика маску и накрывает его лицо простыней.
— Родственники его здесь?
— Там бабушка, — дрогнувшим голосом говорит Алла, — ждет в коридоре…
— Несчастная старуха, в один день потеряла и дочь и зятя и внука… У нее хоть кто-нибудь еще остался?
