Михаил Каришнев-Лубоцкий - Новые фарисеи
ПАВЕЛ. Нет, правда! Первый раз чуть жизни не лишился – это когда старик на меня с саблей полез. За анекдот! Второй раз чуть не помер – это уже со смеху. Уж не знаю кто кого на совещание отвел: то ли я его, то ли он меня. Только он там митинговать полез.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Боже мой, какой стыд!
ПАВЕЛ. Я ж не знал, что родня… Пусть, думаю, позорится. Залез без спроса на трибуну и давай поливать! Меня!! И что я контра скрытая, и что расстрелять меня надо не отходя от кассы, и что «как же это бойцы за Чапаевым в бой пойдут, когда его позорят из-под угла каждого»!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Ой, ну надо же!.. Они хоть поняли, что он не в себе?
ПАВЕЛ. Сначала – не знаю. Зато когда он золото жертвовать призвал, тут уж началось!
ИНГА ГАВРИЛОВНА. Ой, господа, как мне не терпится на вашего уникума посмотреть! Где же он?
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Да, задерживается что-то. Лик, сходи за ним, а?
ЛИКА. Он помнит.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Что было сто лет тому назад – помнит! А что у нас сегодня вечером – наверняка забыл.
ЛЁКА. Не обижайте деда! Он еще «тот товарищ»!
(Раздается звонок в прихожей. ЛИКА идет открывать дверь. Появляется МИХАИЛ ГЛУХОВ.)
ПАВЕЛ. О, братан пришел!
МИХАИЛ. Здравствуйте!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Миша, как ты давно к нам не приходил!
МИХАИЛ. Дела!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Всех дел не переделаешь. И для себя пожить нужно.
МИХАИЛ. Мне не до пустяков. Где старик? Я познакомиться заскочил.
ИНГА ГАВРИЛОВНА. Они гуляют!
МИХАИЛ. А-а… (Ольге Николаевне). Позвонить можно?
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Конечно. (Шепотом) Жена… не вернулась?
МИХАИЛ. Нет. (По телефону) Алло, Стукачев? Стукачёва мне нужно!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Женщинам внимание нужно, а ты всё завод, да завод… Вот она и обиделась.
МИХАИЛ. И я обиделся. Говорит, что я не человек, а чурбан. (Гордо). Я завод из пропасти вытаскиваю! (Снова по телефону) Алло, Стукачёв? Я же сказал: Сту-ка-чё-ва!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Завод – дело хорошее. Но – семья…
МИХАИЛ (с обидой). Я пью? Я курю? Я изменяю? Чего ей еще нужно? У меня – завод!.. (Снова по телефону) Стукачёв? Ты с Кузнецком связался? Не-ет?! А ты понимаешь, что если… Ах, понимаешь. Так вот: если Кузнецк нам заготовки не поставит, то я тебя самого на заготовки пущу. Понял? А теперь давай связывайся с Кузнецком, а потом мне доложишь.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. За столом – и с телефоном?!
МИХАИЛ. Я пока тут, в соседней комнате посижу.
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Да уж скоро за стол.
МИХАИЛ. Я – пять минут. Без заготовок нам —! зарез! Жизни нет!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. А с заготовками есть? Анна, когда ушла?
МИХАИЛ. В первом квартале. У нас тогда запарка была, я дома не ночевал. Потом она не стала… (Уходит в соседнюю комнату).
ПАВЕЛ (восхищенно). Сгорит человек на работе – и памятник ему не поставят!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Да, таких пока мало. Ваш Михаил – человек будущего!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Вы скажете, Илья Ильич! Прошу к столу! Семеро одного не ждут!
ПАВЕЛ. Этот один семерых стоит!
(Все садятся за стол… Мужчины стараются быть галантными с дамами, только ЛЁКА заботится о себе. Привычно ловко открыв бутылку с вином, ЛЁКА наливает его себе в огромный фужер. Затем открывает бутылку кока-колы и наливает ее в маленькую рюмку.)
ЛЁКА (Павлу). Запивать – лучше всякой закуски!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Дамы и господа! Друзья! Разрешите мне… почитать вам Пушкина! Я – немного. «Поднимем бокалы! Содвинем их разом!» Пожалуй, хватит!
ПАВЕЛ. За встречу!
(Внезапно появляются КАТЕНЁВ и ПЕТР ИВАНОВИЧ СОШКИН – старик, плохо одетый, но очень подвижный.)
КАТЕНЁВ (радостно). Нашёл! Друга старого нашёл!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Здравствуйте, Григорий Калиныч! Рад буду познакомиться…
КАТЕНЁВ (словно не слыша). А? Вот ведь дела! Петьку нашёл! Петра Иваныча!
СОШКИН. Здравствуйте всем!
КАТЕНЁВ (Сошкину). Садись, друг, садись!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА (очень недовольна приходом Сошкина, но старается сдерживаться). Садитесь, дедушка… (Катенёву). Мы вам, Григорий Калиныч, почетное место отвели, вы там садитесь.
КАТЕНЁВ. Ты его, его, Петра Иваныча на почетное место сажай! Пока я в госпиталях отсыпался, он в войну на фронтах кровь проливал!
СОШКИН. Чё про то вспоминать – забыто!
(КАТЕНЁВ и СОШКИН садятся рядом.)
ИНГА ГАВРИЛОВНА (шепотом у Ольги Николаевны). Это что за старик?
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Бутылки пустые собирает. Пьянчужка.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ (услышав ее слова). А, коллега! Коммерсант! (Сошкину). За ваше здоровье, господин коммерсант!
КАТЕНЁВ. Ты моего друга всякими словами не порочь!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Я – в шутку! Григорий Калиныч, за вас! Рад был познакомиться!
(Все торопливо выпивают и примаются за закуску).
КАТЕНЁВ (все еще переживая впечатления от встречи с другом). Сижу я на лавочке в саду – благодать!.. Вдруг чую, сзади кто-то в кустах, в траве шебуршится. Обернулся – дедок какой-то. (Сошкину). Потерял, ай, что?
СОШКИН (смущенно). Так… Искал кой-чё…
КАТЕНЁВ (продолжает рассказывать). Пригляделся – похож. А на кого, ну, никак не вспомню!
СОШКИН. А я тебя сразу признал!
КАТЕНЁВ. Как он возопит: «Григорий Калиныч!!»… Да на шею мне! (Вытирает слёзы, борется с волнением.) А сам, дурак, плачет, словно маленький!
СОШКИН. Сам-то что замигал, когда признал?
КАТЕНЁВ. Тут замигаешь…
ЛЁКА (наливая вино). За вас, могикане! (Ловит сердитый взгляд Катенёва). Это не обидное. Скорее, почетное.
(Все снова выпивают, закусывают.)
ИНГА ГАВРИЛОВНА (разглядев на столе вазочку с грибами). Ой, беляки!!.
КАТЕНЁВ (вскакивая). Где?! (Поняв свою оплошку, садится на стул.) Тьфу! Опять бес попутал!
ПАВЕЛ. Ничего, Григорий Калиныч, не расстраивайтесь! Пройдёт!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Вы, Григорий Калиныч, если не прошляпите, то большую славу себе заработать сможете.
КАТЕНЁВ. А мне ее не надо.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Вам не надо, им надо. (Кивает на Лёку и Лику).
КАТЕНЁВ. И им она не нужна. Ведь так, ребятки?
ЛИКА. Конечно!
КАТЕНЁВ (Илье Ильичу). А вам слава нужна что ли?
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Еще бы! Тогда передо мной все двери будут открыты. Даже те, что для многих других закрыты…
КАТЕНЁВ (становится более бдительным к собеседнику). Вот моя внучка говорит, что сейчас все умные люди живут по блату. А вы блат признаете?
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ (не чуя подвоха). А разве я похож на дурака?
КАТЕНЁВ (еле сдерживаясь). Та-ак… А скажи, мил-друг, вот мне врачи какой-то инфракармазин прописали, а его нигде нет, мог бы ты его достать? Говорят, его только по очереди дают, чуть ли не умирающим?
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ (не понимая знаков, которые ему делает Ольга Николаевна). Мог бы. У меня один знакомый депутат областной думы есть, он все достанет.
КАТЕНЁВ (уже не сдерживаясь). Так вы что: у помирающего хапнете… и мне… на медном подносе, по дружбе, нате-мол! – преподнесёте?! И думаете, что я это лекарство глотать стану, когда без него, может, кто-то уже богу душу отдал?!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Я что?.. Я… Сами спросили, а – всегда пожалуйста!
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. Григорий Калиныч! У нас праздник!
(КАТЕНЁВ с трудом успокаивается.)
ИНГА ГАВРИЛОВНА (пытаясь разрядить гнетущую атмосферу). Лика, Музычку!
(ЛИКА включает магнитофон. ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ приглашает на танец ИНГУ ГАВРИЛОВНУ.)
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Олег, у тебя есть сигареты с фильтром?
ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ. В другом пиджаке, в той комнате. Ты кури, а я воздержусь.
(ИЛЬЯ ИЛЬИЧ уходит в соседнюю комнату.)
СОШКИН. Ну, Лик, и песни в твоей драндуделке! Ни одной путной. А какие у нас в колонии, в которую ты, Григорий Калиныч, меня определил, Ванька Слепцов песни певал – не забыть!
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. Так вы еще и в колонии сидели?
ГРИГОРИЙ КАЛИНЫЧ. Беспризорником он был. Мог бы пропасть, да мы, чекисты, не дали. Человеком Петрушку сделали!
СОШКИН (уже не совсем трезвый, запевает). «Там вдали за рекой зажигались огни, в небе чистом заря догорала…»
(Песню подхватывают КАТЕНЁВ, ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ и ИНГА ГАВРИЛОВНА. Пропев два – три куплета, смолкают.)
ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА. И я ее когда-то знала… Да, вот, забыла!
(В гостиную с ехидной улыбочкой на лице входит ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. В руках у него Ликино письмо, которое он вынул из кармана пиджака вместе с сигаретами.)
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. А наш Олег Николаевич, оказывается, большой проказник!.. Кто это тебе пишет? Нет, молчи! Твоё слово будет последним. Огласим факты, а потом суд решит, что с тобой делать. (Ёрничая, начинает читать письмо). «Здравствуй! Как ты живёшь? Я живу хорошо. Решила написать тебе, ты сам знаешь почему». (Обращается к Олегу Николаевичу) Ты действительно знаешь, почему она решила тебе написать? Или не знаешь? Скажи, не стесняйся!
ЛИКА. Отдайте письмо!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. Я понимаю: дочь защищает отца. (Шепчет Лике шутливо) Не бойся, ему ничего не будет! А мы повеселимся. Это наверняка писала какая-нибудь девчонка. (Продолжает читать письмо). «Я ждала тебя, но ты не пришел. Чем и кем ты был так занят?» (Комментирует) Действительно: кем и чем? Разве у тебя есть семья, дети, всякие там заботы? Не смог придти! Ай-ай-ай! Нехорошо!
