Андрей Платонов - Том 6. Дураки на периферии
Ащеулов. Пока еще не требуется. Я живу на рыск.
Ащеулова. Ну, спаси те Христос.
Ащеулов. Какой Христос? — Бога теперь нет.
Ащеулова. Как нет? А где же он?
Ащеулов. Не знаю. Только нет.
Ащеулова. Это почему ж такое?
Ащеулов. А потому что я есть, иначе б меня не было… Ты присядь в уголку на скамейку, а мы пока обсудим. Я ж тут член, тут государственный орган сидит — видишь его?
Ащеулова (оглядываясь). Где он? — Покажь его мне.
Ащеулов. А вот мы втроем… Сядь, отдышься!.. Давай твои пышки-лепешки.
Жена Ащеулова покорно садится в уголку.
Ащеулов (с узелком, к комиссии). Я, значит, вхожу… значит, в загс…
Лутьин. А они, что ж, — ничего? — Не плачут?
Ащеулов. Нет, — ничего… не плачут. Там ведь тоже учреждение, — там не заплачешь, Стоят рядом, и вид у них серьезный, а в руках зонтики, а дождя нету…
Лутьин. И ничего?
Ащеулов. Ничего.
Евтюшкин. Вот стервы безначальные…
Лутьин. А ничего не спрашивали?
Ащеулов. А я с ними не говорил. Я смутился…
Стремительно и надменно врываются с зонтами и четвертушками загсовой бумаги жены Евтюшкина и Лутьина. Они безмолвно суют бумажки в носы мужей. Мужья берут бумажки, Ащеулов сторонится от жен — за стол.
Евтюшкин (читая с осторожностью). Загс… Число… Номер… Штемпель и печать. Ничего нет… Только разведена гражданка Майская… Это какая же Капитолина Майская? — У нас в городе таковой нету,
Евтюшкина (полна презрения). Это я теперь Майская. Пожила я Евтюшкиной — будет с меня. Закон не только на вас имеется.
Лутьина. А я — Трудовикова! Смердите тут разбойниками без нашего пола!
Евтюшкина. Я теперь за своего любовника замуж выйду.
Евтюшкин. А разве он у тебя есть? — Где он служит?
Евтюшкина. Конечно, буквально есть! Думаешь, только у вас, на основании комиссии?!
Евтюшкин. Ну-ну…
Лутьин. А у тебя, Лида, тоже?
Лутьина. А я вам не Лида больше. И вас не касается, есть или нет… Мы вам документы показали, и платите нам алименты… Идемте, Капитолина Сергеевна!..
Лутьин. Лида, и это, значит, все итоги?
Лутьина. А чего ж вы б еще желали при вашем разбойничьем отношении?
Лутьин. Да я уж вижу, ты даже не дерешься.
Евтюшкин. В них какая-то углубленная проработка идет.
Лутьина. Да мы не желаем теперь о вас и рук марать. Вы для нас теперь одни граждане, а не мужья. Платите теперь нам алименты за двою и за нашу волю. Идемте. Капитолина Сергеевна Пусть посидят, подумают.
Евтюшкина. Жаль, что ты теперь мне не муж, прямо руки чешутся и сердце зудит.
Бывшие жены уходят так же стремительно и достойно, как появились.
Евтюшкин. Вась, припри дверь на всякий случай. Сегодня мы не присутствуем…
Ащеулов закладывает конторкой. Пауза.
Ащеулова. Это вы такими бабочками и командуете? А где же ихние младенцы? Трудная ваша работа!..
Евтюшкин. Нет — и прочими.
Ащеулов. Ты не в свое дело не суйся. В учреждениях люди сидят И не спрашивают… (Развязывает узелок.) Питайтесь, сотрудники, за счет моего деревенского социального положения…
Члены едят.
Лутьин (Евтюшкину). Ты теперь холостой?
Евтюшкин. Холостой.
Лутьин. И я тоже… Нельзя ли кассацию подать на незаконность развода, вызванного исполнением долга.
Евтюшкин. Едва ли выйдет. Там кассацию будут рассматривать тоже не мужья, а сожители, — они такие дела оставляют без воззрений.
Лутьин. Все-таки своим женам платить алименты как-то приятнее, чем на сторону… Всю свою жизнь мечтал я прожить научно и тихо, никого не тревожа и на пользу массам, как народ — жить, повиноваться и трудиться… Человек я от природы скромный и исполнительный…
Ащеулов. Как, конечно, сказать… Я так думаю, что одни алименты, как, например, мне, платить лучше, чем вам — туда и сюда…
Лутьин. Я все припоминаю, с какого места беззаконие началось, — и не вижу… Кругом закон, а мы посредине мучаемся.
Ащеулов. Закон законом, а в городе нас за разбойников почитают… Как бы народные волнения из-за нас не начались.
Евтюшкин. Что-нибудь да выйдет… Закон ошибаться не может. Раз нам жалованье идет, то значит, закон не ошибается.
Лутьин. Надо все сызнова продумать.
Ащеулов. Заседать будем?
Лутьин. Да, позаседаться неплохо… На заседаниях — горе утихает.
Ащеулов. Протокол писать или устно поведем?
Евтюшкин. Пиши.
Ащеулова (со страхом). Мне не уйтить?
Ащеулов. Находись здесь!
Лутьин. Заполни предварительные сведения… комиссия… в составе…
Евтюшкин. Комиссия ошибаться не может… Я как председатель… Граждане члены, комиссия ошибаться может или не может?
Лутьин (отвлеченно). А что же они теперь без нас делать будут, — неужто новых любовников заведут? — И им платить алименты!
Ащеулов. Кому?
Лутьин. Новым мужьям…
Евтюшкин. Про жен на заседании забудьте. Они теперь не жены, а вольные просительницы… Может ошибаться или нет?
Ащеулов. Нет!
Евтюшкин. Фиксируй — нет!.. Комиссии… пиши!., беру слово себе, а потом вам. Мы нравственно стоим на деле и умрем на посту…
(Стук в дверь)
Евтюшкин. Опять бабы!..
<Далее утрачены 4 страницы. — Ред.>
Евтюшкин. …и расписку в получении ребенка получите с курьером… Гражданка Башмакова, мы никакие не разбойники, а я председатель, а они члены. Мы на основании закона будем возращать нашего присужденного сына.
Марья Ивановна. И будем жить как разбойники, а не домочадцы. Васька, держи своего сына прямее!..
Ащеулов. Давайте ее кооптируем от греха и примем в штат как мать и технического работника на предмет детального возращения…
Марья Ивановна. Вот я и буду с вами жить как матка, а учетного пса и прочих служащих и обремененных сюда не пускать.
Лутьин. Марья Ивановна, мы будем возращать его по чудесам науки и знания, как двукратно постановила комиссия.
Ащеулов. Давайте ее кооптируем от греха.
Марья Ивановна. Ащеулов, давай сюда сына! Клади его на престол!
Марья Ивановна кладет сына на конторку.
Ащеулов. Убеждаю, давайте ее кооптируем.
Ащеулова. Вася, я побегу… Очень страшно с вами, слухай, что я скажу, если занадобится в деревню прибегать спасаться, — мужики наказывали сказать, — примут тебя, спрячут… Только ты бороду тогда загодя отпусти, а то такого тебя мужички убьют… Ей-бо!..
Ащеулов. Иди, Аленушка, иди от греха! — оставь пышки!..
Евтюшкин. Комиссия… либо правда ее, явочную стерву, кооптировать?.. Прямо разбой — ребенок на письменной конторке лежит и не плачет. Дожились! Ащеулов, пиши выписку из протокола о наших достижениях и наши проекты в губгород, а копию писателю Максиму Горькому!
Акт V
Наиболее рационально использованная жилплощадь: помесь учреждений, детского приюта и жилья. Под плакатом «Дорогу детям, потому что они цветы» — громадная белая люлька под белым балдахином. Явная медицинская научность и мирная жизнь. На первом плане стол, тот же, что был в комиссии охматмлада. Половина стола накрыта скатертью.
Евтюшкин, Лутьин и Ащеулов сидят за столом, тихо заседая. За сценой Марья Ивановна поет. Ащеулов ей изредка подтягивает.
Евтюшкин (Ащеулову). Ты когда же с ней жил?
Ащеулов. А я с ней почти что не жил. Я ею только любовался.
Евтюшкин. Когда любовался-та?
Ащеулов. Да я не любовался. Так, примерно ходил месяцев за девять, либо с половиной, — на краткие собеседования.
Евтюшкин. Значит, ребенок — твой?
Ащеулов. Да она сказывает — мой. Только это теперь к делу не относится, раз отец комиссия.
Евтюшкин. А я с ней жил в двадцать пятом годе… Когда ж это было? С декабря двадцать четвертого, когда колокол начали с собора спускать, — по январь двадцать шестого включительно, как раз она с Башмаковым зафиксировалась. Тогда же я и свое назначение получил в охматмлад.
