Фридрих Дюрренматт - Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы
Госпожа Штройли (радостно). Из Бразилии?
Тот Самый. Из Рио.
Госпожа Штройли. Я из Штеффигена. Меня зовут Аполлония Штройли.
Тот Самый. Гуго фон Альберсло.
Госпожа Штройли (таинственно). Я — лев.
Тот Самый. Я тоже. И я надеюсь, что созвездия принесут вам счастье так же, как и мне, сударыня.
Госпожа Штройли. Ах, господин Альберсло.
Тот Самый. Какие-нибудь заботы?
Госпожа Штройли. У меня есть гостиница, «Сияние горных вершин». Вы не поверите, но когда-то Штеффиген был очень известен, туда съезжались все больше лорды и тому подобная публика, а теперь мой храм в стиле модерн уже второй год на замке.
Тот Самый. Моя дорогая госпожа Штройли, тут можно только надеяться, что молния однажды разнесет ваш дворец в щепки.
Госпожа Штройли. Об этом я молю Бога денно и нощно, господин Альберсло.
Пойли в ответ на грозный взгляд Того Самого пересаживается за стол справа.
Тот Самый. Если мне позволено будет дать вам совет, высокочтимая, разумеется, ни к чему не обязывающий, застрахуйте свою гостиницу на четыре миллиона. Я знаю одну маленькую страховую компанию — она называется «Ирена», — с ней вам стоило бы заключить договор.
Госпожа Штройли (изумленно). Чего ради?
Тот Самый. Страховка на случай пожара ну просто до смешного дешевая. Четыре тысячи в год за четыре миллиона. Пожалуйста. (Кладет четыре тысячные банкноты на стол.)
Госпожа Штройли. Четыре тысячи. И вы их просто так кладете — вот так просто?
Тот Самый. Вы удивились насчет моего шампанского. Видите ли, один мой дальновидный знакомый оказался в сходном с вашим положении, у него была никудышная фабрика в Алльгое. Он ее застраховал в «Ирене» на два миллиона, фабрика сгорела, страховая компания обязана была платить, я получил комиссионные, а мой знакомый теперь строит виллу.
Госпожа Штройли. И вы за это получаете комиссионные?
Тот Самый. В конце концов, я двадцать лет был профессором химии в Университете Рио-де-Жанейро, на кафедре взрывчатых веществ, госпожа Аполлония Штройли.
Госпожа Штройли. Кельнер, мне тоже шампанского.
Гийом. Уже готово. (Подставляет бокал шампанского.)
Госпожа Штройли. Хуго?
Тот Самый. Аполлония?
Госпожа Штройли. Вполне конкретно: а с моей гостиницей тоже бы получилось?
Тот Самый. Я ученый.
Пьют.
Госпожа Штройли. Профессор, возьмите ваши деньги назад. Четыре тысячи в «Ирену» я заплачу сама.
Тот Самый. Вы не пожалеете. Через неделю мы встречаемся в этом кафе, вы передаете мне ключ от своей гостиницы, ваш храм в стиле модерн обращается в прах, и вы богатая дама. Тоже с виллой.
Госпожа Штройли. Вилла мне не нужна. Я путешествую. Езжу к моим лордам. Кельнер, я плачу за все. (Кладет деньги на стол.)
Они встают.
Тот Самый. Через неделю, Аполлония.
Госпожа Штройли. Через неделю, Хуго. (Уходит направо, еще раз возвращается, кивает.) Звезды не лгут. (Уходит направо.)
Тот Самый (приветливо). Ну, Пойли, сравним наши успехи.
Пойли подсаживается к нему.
Пойли. У меня классно выгорело, господин Тот Самый. Двадцать три тысячи.
Тот Самый (подчеркнуто любезно). Двадцать три.
Пойли. Да, двадцать три, — что-нибудь не в порядке?
Тот Самый (спокойно). Пойли, сколько ты должен был попросить за одну акцию?
Пойли. Две сотни.
Тот Самый. Посмотри, сколько ты записал.
Пойли смотрит в записную книжку.
Пойли (испуганно). Пятьсот.
Тот Самый (со зловещим спокойствием). Пойми, я давно уже еле сдерживаюсь. Я терплю, но когда-нибудь взорвусь.
Пойли. Господин Тот Самый…
Тот Самый (с чудовищным спокойствием). Ни слова больше. Это бесчеловечно, то, что мне приходится переносить, это выше моих сил. Я пущу себе пулю в лоб, если с собой не совладаю, я пущу себе пулю в лоб. Двадцать семь тысяч пиши пропало. Ты должен был продать пакет за пятьдесят тысяч.
Пойли. Господин Тот Самый! А что вы сделали с госпожой Штройли? Это же было совершенно бессмысленно, что вы тут сделали, ведь с этого банк не получит ни гроша.
Тот Самый. Так. Ни гроша. Пойли, ты только что был свидетелем самой изящной сделки наших дней. И сам того не заметил. (Вскакивает, стучит кулаком по столу, кричит.) Сам того не заметил! (Снова садится, тяжело дыша.) Пойли, страховая компания «Ирена» принадлежит нашему банку, а у прогоревшей владелицы гостиницы счет в объединенном банке на девятьсот тысяч. Ну как, твои глаза, наконец, раскрылись? Ее гостиницу я сожгу, но страховая компания «Ирена» раскусит обман, и опрятная дама из Штеффигена у нас в ловушке. (Опорожняет бокал шампанского.) Ни слова больше, Новичок, прекратим наши споры, у меня уже начинается аритмия. Ты не справился с делом, совершенно не справился. Ступай теперь в подвал, что ли.
Пойли (испуганно). В какой подвал, господин Тот Самый?
Тот Самый. В подвал нашего банка.
Пойли. А что мне делать в подвале, господин Тот Самый?
Тот Самый. Сегодня ночью я пошлю к тебе Хеберлина. Он меня замучал своими разговорами об исправительных заведениях.
Молчание.
Пойли. Я должен его — того?
Тот Самый. Того.
Молчание.
Пойли. Этого вы не можете от меня потребовать, господин Тот Самый…
Тот Самый. Ты думаешь, твой друг Хайни Мусор был исключением? Все мы с этого начинали, каждый из нас когда-то сначала сидел, как ты, в этом маленьком баре. Утром еще почти совсем невинным, в обед уже мошенником, чтобы в полночь салфеткой вытирать кровь с рук. (Вытирает пот со лба.) Двадцать семь тысяч. Просто так прошляпить… (безутешно) и при этом мне совершенно нельзя волноваться. (Вскакивает с криком.) Господи! Мне пора к миллионерше!
Гийом. Как всегда, господин Тот Самый.
Тот Самый, пошатываясь, уходит направо.
Пойли.
Стой, Солнце, стой! И заходить не смей! —
Сожги меня! А Ветер — прах развей!
Был я — невинный юноша. Теперь —
Холодный негодяй, убийца, зверь!
Проступок малый в страшные дела
Преступные разросся, алчет зла!
Где мне спасенье?!
Молю: о, положи, Господь, предел
Позору моему!
Франк Пятый, переодетый священником, выходит слева.
Пойли. Ну хорошо. Я уступаю. (Уходит направо.)
Слева Гийом уносит налево стол и два стула. Стойка бара на правой стороне задвигается за кулисы.
Франк Пятый идет по направлению к ширме.
9. Ее плоть и кровь
Ширма раздвигается.
Кабинет дирекции, как и в прежних сценах. Франк Пятый ходит взад-вперед.
Франк Пятый.
О, Франк Первый, основатель, тот,
Кто из нищеты наш поднял род,
Пращур мой, я схож с тобой, да вот —
Лишь лицом, судьбой — наоборот.
Ты король работорговли!
Черный флаг! Под скрип снастей
Путь твой красным был от крови,
Зато шлюхи — всех мастей.
Кто тягаться мог с тобою?
Ты клиентов обдирал, как коз.
Где ты, времечко былое!
Безвозвратно унеслось!
Франк Второй, кто дважды обобрал
Друга и его же страже сдал,
Жалости не знавший, если б знал
Ты, сколь я ничтожен, жалок, мал!
Подкупил ты папу в Риме,
Трон украл; за годом год —
В бой — стараньями твоими —
На народ вставал народ.
По телам, как по паркету,
Шел ты вброд сквозь реки слез.
О, былое время, где ты?
Безвозвратно унеслось!
Справа появляется Оттилия с несколькими книгами.
Оттилия. Готфрид! Какая неосторожность. Тебя слышно даже внизу, в кассовом зале. Если тебя обнаружит уборщица, мы пропали!
Франк Пятый. Я просто уже не в силах торчать безвылазно в этой мансарде!
Оттилия кладет книги на письменный стол.
Оттилия. Франк! Быть твоей вдовой — не подарок!
Франк Пятый. Эти похороны лишили мое существование последней крохи смысла.
Оттилия. За это страховая компания уплатила триста тысяч.
