Владимир Набоков - Человек из СССР

Мы условились с ним встретиться завтра утром на съемке. Это ужасно глупое место для деловой встречи, но иначе никак нельзя было устроить. Передать ему что-нибудь?

Нет, ничего. Я уверена, что он и так ко мне завтра заглянет. А теперь я пойду.

Пожалуйста, простите меня за… разговор. Я ведь не знал.

Да. Вероятно, я сама виновата, что так вышло. Ну, до свидания.

Я, Ольга Павловна, преклоняюсь перед вами. Вы просто чудесный человек. Алеша не понимает.

Ах, Николай Карлович, ну, право, не будем больше об этом говорить… Я же не китайский язык, который можно понимать и не понимать. Поверьте, во мне никакой загадочности нет.

Я не хотел вас рассердить. Ольга Павловна. Вот я как-нибудь взбунтуюсь, тогда посмотрим… (Смеется.) Ох, как взбунтуюсь!..

Она уходит. Таубендорф возвращается к столу, садится. В зале — за сценой — гром аплодисментов.

Занавес

Передняя кинематографического ателье. Справа, вдоль сцены, та же серая стена, как и в предыдущем действии. Левее — широкий проход, заставленный кинематографическими декорациями, что напоминает одновременно и приемную фотографа, и балаганные будни, и пестрые углы футуриста. (Среди этих углов очень заметны три купола — один побольше, другие поменьше — охряные луковицы лубочного храма. Тут же валяется балалайка и наполовину развернутая карта России.) В этих декорациях неровные лазейки и просветы (видны в глубине очертанья огромных ламп-юпитеров). Все это напоминает зрителю разноцветную складную картину, небрежно и не до конца составленную. Когда поднимается занавес, на авансцене толпятся русские эмигранты, только что пришедшие на съемку. Среди них — Люля. Быстро и упруго протискивается на сцену через декорации, загромождающие проход, Помощник режиссера — рыжий, с брюшком, без пиджака и жилета, — и сразу начинает очень громко говорить.

Гримироваться, господа, гримироваться! Дамы налево, мужчины направо. Что ж это Марианны до сих пор нет. Сказано было в девять часов…

Сцена пустеет. Затем двое голубых рабочих проносят лестницу. Голос Помощника режиссера (уже за сценой): «Курт, Курт! Во ист Курт? Манн мусс…»[10] Голос теряется. Затем справа входят Марианна и Кузнецов.

(На ходу прижимает руки к вискам.) Это так возмутительно… Это так возмутительно с твоей стороны!..

…в жизни только одно бывает интересным: то, что можно предотвратить. Охота вам волноваться по поводу того, что неизбежно?

Оба остановились.

Ты, значит, своего решения не изменишь?

(Осматривается.) Забавное место… Я еще никогда не бывал в кинематографической мастерской. (Заглядывает за декорации.) Какие здоровенные лампы!..

Я, вероятно, до гроба тебя не пойму. Ты, значит, решил окончательно?

(Выбегает справа.) Да что же это вы, Марианночка! Так нельзя, так нельзя… Хуш[11] в уборную!

Да-да, я сейчас.

Не сейчас, а сию минуту. Курт! (Убегает.)

Ты все же подумай… Пока я буду переодеваться, ты подумай. Слышишь?

Эх, Марианна Сергеевна, какая вы, право…

Нет-нет, подожди меня здесь и подумай. (Уходит направо. Слева выбегает Помощник режиссера.)

Пожалуйста, идите гримироваться. Ведь сказано было!

Спокойно. Я посторонний.

Но тут посторонним нельзя. Есть правила.

Пустяки.

Если господин Мозер —

Друг детства.

Ну, тогда все хорошо. Извиняюсь.

Фольклор у вас того, густоватый. Это что, купола?

Да. Сегодня последняя съемка, сцена восстания. Мы очень спешим, так как к субботе фильм должен быть уже склеен. Пардон, я должен бежать. (Убегает.)

Пожалуйста, пожалуйста. (Прогуливается, поднимает и разворачивает огромную карту, на которой грубо изображена Россия. Улыбаясь, разглядывает ее. Входит справа Таубендорф. Из-под пальто видны смазные сапоги, в руках чемоданчик.)

А, ты уже здесь, Алеша. Как тебя впустили?

Очень было просто. Выдал себя за молочного брата какого-то Мозера. Тут Крым вышел совершенно правильным ромбом.

Россия… Да. Вероятно мои коллеги уже гримируются. Но это ничего. Тут всегда тянут… тянут… Алеша, я все исполнил, что ты приказал. Вернер уже уехал.

Ух, какая пылища! (Бросает карту в угол. Она сама скатывается. Хлопками сбивает с рук пыль.)

Алеша, когда ты устроишь и мне паспорт?

Погодя. Я хотел тебя видеть вот почему: в субботу я возвращаюсь в Россию. Недели через две приедет сюда Демидов. Я тебя попрошу… Тут, однако, не очень удобно беседовать.

Пройдем вон туда: там сзади есть пустая комната. Я заодно загримируюсь.

Э-ге! Ты в смазных сапогах…

Оба проходят налево. Через сцену пробегает Помощник режиссер а и юркает за декорации. Рабочие проносят расписные ширмы. Загримированные статисты (в русских рубахах) и статистки (в платочках) выходят справа и слева и постепенно скрываются за декорациями. Помощник режиссера выбегает опять, в руке — огромный рупор.

Господа, поторопитесь, поторопитесь! Все в ателье! Как только будут готовы Гарри и Марианна, мы начнем.

(В платочке.) Гарри давно уже готов. Он пьет пиво в кантине.[12] (Уходит с остальными.)

Он этим пивом испортит себе фигуру. (Двум замешкавшимся статистам.) Поторопитесь, господа!

Справа входит Марианна: резко загримированная, в папахе, револьвер за поясом, кожаная куртка, на папахе — звезда.

(К Марианне.) Наконец-то!..

Вы не видели… Тут был господин… с которым я приехала…

Да что вы в самом деле!.. Ведь мы тут делом занимаемся, а не глупостями. Пожалуйте в ателье! (Он убегает. Слева входит Кузнецов.)

Алек, тут такая суматоха… Мы так с тобой и не договоримся… Алек, ты передумал?

Я вас сразу не узнал. Хороши! Желтая, лиловая.

Ах, так нужно. На экране получается совсем иначе… Алек!

И звезда на папахе. Кого это вы изображаете?

Ты меня с ума сведешь!

Вбегает Помощник режиссера.

Съемка начинается! Господи, да идите же! Ведь уже в субботу все это должно быть на экране. Марианна! (Орет в рупор прямо в нее.) На съемку!!

Вы отвратительный грубиян. Алек, умоляю, подожди меня… Я сейчас…

Марианна и Помощник режиссера уходят. Слева появляется Таубендорф: он с приклеенной бородой, в русской рубахе и картузе.

Ну вот я и готов.

Хорош, хорош. Там, кажется, уже началось. Ваш командир очень волнуется.

Так всегда. Сперва будут бесконечные репетиции этой самой сцены восстания. Настоящая съемка начнется значительно позже. (Закуривает.) Алеша, мы обо всем поговорили? Больше ничего? (Говоря, прислоняется к стене, на которой большой плакат: «Rauchen verboten!»[13]. Продолжает курить.)

Больше ничего. Остальное ты сам знаешь.

Остальное?

Да. Насчет Ольги Павловны. Ты заботься о ней, как и в прежние разы. Навещай ее изредка, да помогай ей, если что нужно.

Алеша, я…

Что с тобой?

(Очень сильно волнуясь.) Дело в том…

Похожие книги на "Человек из СССР", Владимир Набоков читать полностью, без сокращений.

Милдред Клингерман - Министр

Бу Бальдерсон - Министр и

Александр и Лев Шаргородские

Виталий Бернштейн - Присяжный

Жорж Сименон -