KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Драматургия » Михаил Угаров - Смерть Ильи Ильича

Михаил Угаров - Смерть Ильи Ильича

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Угаров, "Смерть Ильи Ильича" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

ЗАХАР. Ольгу Сергеевну. Здоровы ли – спрашивала. Что, мол, делали?

ОБЛОМОВ. А ты?

ЗАХАР. Ужинали, говорю. «А разве барин ужинает на ночь?» – спрашивает. Двух цыплят, мол, только скушали.

ОБЛОМОВ. Дурак! Дурак!

ЗАХАР. Где дурак-то? Разве это неправда? Вот я и кости цыплячьи сейчас покажу!

ОБЛОМОВ. Дурак! (Пауза.) Что еще спрашивала?

ЗАХАР. Что, мол, делал в другие дни. Ничего, мол, не делал, лежал.

ОБЛОМОВ (хватаясь за голову). Какой яд – этот человек! Что – барышня?

ЗАХАР. Ничего. Письмо велели передать.

ОБЛОМОВ. Что ж ты молчишь? Ты губишь меня, Захар! Давай сюда письмо!

ЗАХАР. Вон, на столе.


Обломов вскрывает письмо. Читает.


Так… Утреннее умывание… Мокрое полотенце… Гимнастика… не менее четверти часа… у настежь раскрытого окна. Плотный завтрак. Крепкий английский чай. Газеты… Утренняя прогулка… не менее полутора часов. Чтение книг по списку… Сидя на стуле, а не лежа на диване…


Торопливо смотрит в конец письма.


«Илья, мне скучно без вас. Пела Casta diva, но вас не было рядом. Пела плохо, рассердилась. Захлопнула крышку пианино, прищемила палец. Долго плакала. Вы меня любите, – я однажды узнала, но навсегда. И счастлива, хоть не повторяйте мне никогда. Что любите меня. Для меня любовь – всё равно что жизнь. А жизнь – это долг и обязанность. Следовательно любовь – тоже долг. У меня достанет сил прожить и пролюбить всю жизнь… Больше и лучше любить я не умею.»


Обломов хватается за сердце.


Любит… Она меня любит… Разве это возможно? (Подносит письмо к глазам.) Вот письмо… Строчки… Буквы… Значит, правда… Любит.


Подходит к зеркалу, долго и внимательно оглядывает себя.


Высок и строен… Черные кудри… На лице отвага, улыбка гордая… Сильный и глубокий взгляд, немного холодный… который добирается до самого сердца… и выдаёт ум и силу! Любая женщина тотчас смиряется перед ним и склоняет голову…


Пауза.


Он управляет собой и другими. Всё даётся ему легко. Куда ни придёт, с кем ни сойдётся – раз! – и овладел. Играет, будто на инструменте…


Пауза.


Как это сказано у Лермонтова про глаза? Ага, – «они не смеялись, когда смеялся он!..»


Пауза.

Пятясь, отступает от зеркала.

Закрывает лицо руками,


Нельзя… Так нельзя… Вчера пожелал страстно… до изнеможения… А сегодня… уж достиг желаемого… Так нельзя. Ведь это – прупасть. Ведь это означает, что послезавтра… Краснеешь, что пожелал. И что получил – краснеешь. Клянешь – зачем всё исполнилось. А как знать, – чего желать? Того или этого? Как угадать? Добро бы еще, желания не исполнялись… А когда – всё наоборот? Захотел – на!..


Пауза.

Накрыл голову ладоням, и оказался «в домике».

И сразу успокоился, выражение лица сделалось ровным.

И – родилась мысль.


Она не любит меня. (Выдохнул с облегчением.) Таких не любят. (Засмеялся.) Толст. Ленив. Глуп. К делу не приспособился. На службе не сгодился. Однажды циркуляр вместо Астрахани отправил в Архангельск, и был уволен. За тупость.


В волнении ходит по комнате.


Она не любит меня! Разве это любовь? Ведь это только приготовление к любви. А я? Я просто подвернулся первым, для опыта сгодится, по случаю. Встретился нечаянно, попал ошибкой… Вот оно что! Явится другой и она тотчас скажет мне – ошибка! И отвернётся.


Бросается к столу, достает бумагу и перо.


Боже мой! Ты открыл мне глаза. Ещё не поздно!


Обмакнул перо в чернильницу.

И – замер, не в силах написать ни строчки…


Портьера на двери отодвинулась и в комнату вошла хозяйка дома – Агафья Матвеевна Пшеницына.

Подняла штору на окне, принялась поливать цветы на подоконнике.


ОБЛОМОВ (бормочет). Прочтите это письмо до конца. И поймите, что… (Пауза.) Что иначе поступить я не могу. Почему? (Пауза.) Потому… Потому что… Ольга… Впереди… Что впереди? (Пауза.) Вот что. И… (Оборачивается к Пшеницыной.) Вот у вас цветы. Вы любите их?

ПШЕНИЦЫНА. Нет. Они давно тут, ещё при муже были.

ОБЛОМОВ. Как их зовут?

ПШЕНИЦЫНА. Эти-то? (Вздохнув.) Ерани.


Пшеницына принимается кормить птиц.


ОБЛОМОВ. Что у вас за птички?

ПШЕНИЦЫНА. Тут чижи. Там канарейки. Тут опять чижи, там опять канарейки.


Пауза. Обломов, вздыхая, вновь наклоняется к письму.


ОБЛОМОВ (пишет). Как птичка!.. Улетайте, как птичка ненароком присевшая не на ту ветку… Вы не лжете и не обманываете меня, но вы не любите меня! Ваше люблю не есть настоящая любовь, а только будущая…


Пшеницына выходит из комнаты.


(Провожая ее взглядом). Какие локти у ней… Еще с ямочками!


Вновь наклонился к письму.


Вы не любите меня и любить не можете. Но ещё не поздно! Мы оба ещё можем избавимся от будущих упреков совести.


Входит Пшеницына, в руках у неё блюдо с пирогами, накрытое белоснежным полотенцем.


ПШЕНИЦЫНА. Пока горяченькие-то. Кушайте.


Уходит.

Обломов принюхивается.


ОБЛОМОВ (лихорадочно пишет, словно торопясь). Прочтите это письмо до конца. И поймите, что иначе поступить я не могу. Мы так внезапно, так быстро сделались больны, и это помешало мне очнуться ранее. (Почесав в затылке.) Больны – нехорошо. Впрочем… Это все Штольц! Привил нам обоим любовь, как оспу! (Пишет.) Вы ошиблись, я не тот, кого вы ждали, о ком мечтали. Погодите, он скоро придёт. И тогда вам станет стыдно за вашу ошибку. А мне этот ваш стыд сделает боль. Это все к лицу молодости, она легко переносит раны… Мне же к лицу покой, хотя скучный, сонный, но он знаком мне, а с бурями я не управлюсь!.. (Помолчав. С воодушевлением.) Хорошо, когда пирог с луком или с морковью. С цыплятами хорошо, со свежими грибами. (Нюхает пироги.) С луком! К ним бы водки сейчас, на смородиновом листу.


Входит Пшеницына с запотевшим графинчиком.


ПШЕНИЦЫНА. Пока холодненькая-то. На смородине, на молодом листу.

ОБЛОМОВ. Вы всё за работой, Агафья Матвеевна. Ведь вы так устанете.

ПШЕНИЦЫНА. Я привыкла.

ОБЛОМОВ. А когда нет работы, что ж вы делаете?


От такого вопроса Пшеницына застыла в изумлении.

(Бормочет.) …мне этот стыд сделает боль. Это все к лицу молодости, она легко переносит раны… Мне же к лицу покой, хотя скучный, сонный, но он знаком мне, а с бурями я не управлюсь…

ПШЕНИЦЫНА (всплеснула руками). Как нет работы? Работа всегда есть. Утром обед готовить. После обеда – шить. К вечеру – ужин.

ОБЛОМОВ. А сейчас?

ПШЕНИЦЫНА. Сейчас вот домелю кофе, сахар буду колоть.

ОБЛОМОВ. Как у вас хороши руки, можно хоть сейчас нарисовать. Вы славная хозяйка. Вам бы замуж надо.

ПШЕНИЦЫНА. Кто меня с детьми-то возьмет?


Обломов смутился.

Пшеницына вышла из комнаты.


ОБЛОМОВ (перечитывает письмо). …ещё не поздно, мы оба ещё можем избавимся от будущих упреков совести. Мы так внезапно, так быстро сделались больны, что и помешало мне очнуться…


Входит Пшеницына с грудой белья.


ПШЕНИЦЫНА. Вот я разобрала ваши чулки. Пятьдесят пять пар. Да только почти все худые. Вот тут двадцать пар совсем не годятся. Их уж и штопать не стоит.

ОБЛОМОВ. И не надо! Этакой дрянью заниматься! Новые купить!

ПШЕНИЦЫНА. Зачем же деньги тратить? Можно надвязать. Надвязать чулки-то? Я уж и ниток закажу. Нам одна старуха носит, а в лавке покупать дорого.

ОБЛОМОВ. Мне, право, совестно, что вы так хлопочете…

ПШЕНИЦЫНА. Что нам делать-то?


Пшеницына разглядывает чулки на свет.


ОБЛОМОВ (наклоняясь к письму) . Послушайте, Ольга, скажу прямо и просто – вы меня не любите и любить не можете. Зачем же я пишу? Зачем не пришел сказать прямо? Отвечу: бумага терпит и молчит, когда я пишу вам: мы не увидимся больше .


Обломов роняет перо на стол.

Сидит, окаменев.


ПШЕНИЦЫНА. Самой надвязать или старухе отдать?

ОБЛОМОВ. А?

ПШЕНИЦЫНА. По вечерам нечего делать, вот и надвяжу. У меня Маша уж начинает вязать, только спицы всё выдергивает. Спицы-то большие, ей не по рукам… Ваня у меня тихий, а Маша бойкая… Платьев не напасешься. Глядь – уж и порвала. За гвоздь, мол, задела, за сучок… Так вот на ней всё и горит, особенно башмаки. Чинить да штопать не успеваю…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*