В. Розов - Вечно живые
Она убежала туда…
Ирина. Черт дернул меня вмешаться в это дело… Ничего не будет… Поскандалит, и все. Испортила настроение… Так хорошо на душе было…
Анна Михайловна. Все-таки вы слишком жестоки с ней.
Ирина. Да, знаю. Ничего с собой поделать не могу.
Анна Михайловна (взглянув на часы). Пора.
Ирина. Вы очень спешите, Анна Михайловна?
Анна Михайловна. Нет, пойду потихоньку. А что?
Ирина. Скажите, я действительно на старую деву похожа? Да?
Анна Михайловна. Что вы, Ирина Федоровна… Вам всего двадцать восемь лет…
Ирина. И вы не подумайте… Я не черствая и не то что не могу любить… Я любила, честное слово, любила… сильно… Это еще в школе было, в десятом классе. Он такой был тихий, хороший, Гриша… Только, пожалуйста, не говорите об этом никому…
Анна Михайловна. Я копилка, Ирина Федоровна… Надежная копилка…
Ирина. Он даже провожал меня несколько раз. А потом они переехали жить в Свердловск…
Входит Федор Иванович.
Федор Иванович. Новые инструкции прислали, читала?
Ирина. Нет.
Федор Иванович (размахивая листками бумаги). Полюбопытствуй.
Анна Михайловна. Мы еще продолжим наш разговор, Ирина Федоровна.
Ирина (поспешно). Да-да.
Анна Михайловна уходит.
Федор Иванович. Толкового на три копейки, а канцелярщины пуд. Писанина и писанина!
Ирина. Не рычи. Давай разберемся! (Берет у отца бумаги, садится к столу, читает.)
Федор Иванович (подходит к карте, на которой черными флажками обозначена линия фронта. Стоит, рассматривает). Какая змея получилась!
Стук в дверь.
Можно.
Входит Володя, за плечами у него вещевой мешок.
Володя. Анна Михайловна Ковалева здесь живет?
Ирина. Здесь. Только она на уроках в вечернем техникуме.
Володя. А комната ее где?
Ирина (показывает). Вот эта.
Володя идет в комнату Анны Михайловны.
Федор Иванович. Молодой человек, вы, собственно, куда?
Володя (улыбаясь). Домой… Я ее сын…
Ирина. Володя?!
Володя. Да. А вы, наверное, Вероника?
Федор Иванович. А я — Марк Александрович?
Володя (смеется). Ирина Федоровна!
Федор Иванович. Разберешься постепенно…
Володя. Вот вы какие!
Федор Иванович. Нравимся? Ну, гость дорогой, сбрасывай пожитки.
Володя кладет вещевой мешок.
Федор Иванович. Анна Михайловна только что ушла, так что потерпи еще малость. Ириша, дай-ка с заветной полочки. Мы пока покалякаем. Ты пьющий?
Володя. Конечно.
Федор Иванович (Ирине). Слыхала, как гордо сказано? (Володе.) Тебе сколько лет?
Ирина вышла.
Володя. Двадцать один.
Федор Иванович. А я, знаешь, водку только лет в двадцать пять попробовал. Некогда было. Мировая война, революция, гражданская… Словом, не везло.
Володя. Я все-таки на фронте был.
Федор Иванович. Понимаю. В отпуск или по чистой?
Володя. По чистой.
Федор Иванович. Чем заслужил?
Володя. Пуля в легком сидит. Это не больно. Только вы матери не говорите — сидит и пусть сидит, а ей скажем, что вытащили.
Федор Иванович. Что же ты не писал о приезде?
Володя. Нарочно. У меня сегодня день рождения.
Федор Иванович. Сюрприз?
Володя. Да. Вот только вид не праздничный.
Федор Иванович. Да, всучил тебе кладовщик не первый сорт.
Володя. Взял что попало, только бы побыстрей. И в дороге пропылился. В Азии-то уже жарко.
Ирина (входя). А почему ты решил, что я Вероника?
Володя. Мать писала — хорошенькая.
Федор Иванович. Ирина, твои шансы повышаются!
Ирина. Чудак! Это же она о Веронике писала.
Володя. О вас она тоже хорошо писала.
Федор Иванович (Ирине). А Вероника где?
Ирина. Гулять ушла.
Федор Иванович (подымая рюмку). Ну, молодой герой, в нашем доме ты — первая ласточка.
Чокаются.
Дай бог — не последняя!
Володя (чокаясь). Да, как говорится.
Ирина. Он не в этом смысле сказал, Володя.
Володя (серьезно). Я знаю.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Комната Антонины Николаевны Монастырской. Антонина Николаевна и Варя сервируют стол.
Антонина Николаевна. Вот, Вавочка, как может перевернуться вся жизнь.
Варя. Вы не огорчайтесь, Антонина Николаевна. Получается прямо необыкновенно, как до войны.
Антонина Николаевна. Ты бы видела мои комнаты в Ленинграде! Какая мебель! Шкаф — клен «птичий глаз»! И представь, я его забила огромными гвоздями, там посуда. Хрусталь сложила в ванну. Неужели разворуют? А какие люди собирались у меня в этот день! Шум, смех… К концу вечера мы обязательно брали машину, и айда по городу… Из конца в конец! На Васильевский, на Кировские острова, по Петроградской стороне — всюду! Катание на машинах в эту ночь было традицией. А теперь… Какой ужас эта война! Она меня будто вышибла из той жизни одним махом, одним ударом… И знаешь, Вава, какая самая страшная мысль? А вдруг уж ничего не будет по-старому? Ничего, никогда!
Варя. Будет, Антонина Николаевна, будет. Я еще к вам в Ленинград в гости приеду.
Антонина Николаевна. Хорошо бы… Я тебе так признательна — ты мне дала приют у себя.
Варя. Ну, не надо этого, не надо! К нам в город столько понаехало — всех пристроили. Понимаем, чай, горе-то. А вы — ленинградка, самая пострадавшая. Посмотрите-ка лучше, как я селедочку разделала: огурчики соленые, лучок, яичком сверху покрошила, как вы советовали.
Антонина Николаевна. Спасибо тебе.
Варя. А кофточку вашу креп-жоржетовую я не продавала, прямо на это мясо выменяла. Кость была, я ее вырезала — завтра суп сварим.
Антонина Николаевна. А юбку шерстяную почему обратно принесла? Не берут?
Варя. Дают мало, а юбка хорошая, чего ее по дешевке пускать!
Антонина Николаевна. Хочешь, возьми себе, если нравится.
Варя. Что вы, не надо! Этакую красоту!
Антонина Николаевна. Бери! Бери! Я же тебе должна.
Варя. Вот что я вам скажу, Антонина Николаевна: порастрясете вы свое имущество, а дальше что? Война-то, она тянется и тянется… Пойду-ка я обратно на мыловаренный завод. Деньги будут, рабочая карточка… Зря вы меня тогда с толку сбили…
Антонина Николаевна. Нет-нет!.. Что ты!.. Я же погибну без тебя. А кто станет все делать — на базар ходить, стряпать? Потерпи, Вава. Я что-нибудь придумаю.
Варя. Вчера девчат с завода встретила: «Варвара, говорят, ты что, в домработницы переквалифицировалась?» Зубоскалят…
Антонина Николаевна. Завидуют. Чем они там, на заводе, заняты? Дохлых кошек на мыло переваривают?
Варя. Ну уж, Антонина Николаевна, никогда мы таким делом не занимались!.. Вы нашего производства не знаете.
Антонина Николаевна. У меня еще отрезы в чемодане есть, я тебе не показывала. Проживем припеваючи, увидишь. Ты такая добрая, отзывчивая… Не порти мне этот день такими разговорами, хорошо?
Варя. Хорошо.
Антонина Николаевна. Мне и так плакать хочется. Ну что это за жизнь, что за жизнь! (Плачет.)
Варя. Да не убивайтесь! Гости сегодня придут хорошие. Этот… Марк Александрович… как он на пианино играет!.. Просто душу выворачивает… Товарищ Чернов тоже мужчина примечательный… Нюра придет…
Антонина Николаевна. Ничего ты не понимаешь, Вава. Придет в гости хлеборезка Нюра. Ведь почему зову? Завишу от нее — хлеб носит. Да не только хлеб, помнишь, сыр приносила, колбасу, где-то даже паюсную икру достала.
Варя. У них в торговой сети связи хорошо налажены.
Антонина Николаевна. Она будет царицей бала! Я за ней должна ухаживать!.. Как противно!.. Как противно!..
Варя. Нехорошая эта Нюрка, верно. Рассказала бы я вам, откуда эта Нюрка хлеб берет, как она его вешает, да огорчать не хочется.
Антонина Николаевна. Не рассказывай, Вава, не хочу я знать этой грязи, этой мерзости.
Варя. Студент придет?
Антонина Николаевна. Миша? Да-да, обещал. И невесту свою приведет, я потребовала показать.
