Александр Мардань - Дочки-матери
ВАЛЕНТИНА. Казахстан?.. Заграница. Зуб даю. (Делает характерный блатной жест, вынимая пальцем изо рта обещанный предмет.)
КАТЯ. Теперь верю. Это ты у бригадира научилась?
ВАЛЕНТИНА. Нет. Расселяла коммуну, а там тип был — с тремя ходками. Месяц пообщалась — набралась…
Валентина снова подходит к окну.
КАТЯ. Сидит?
ВАЛЕНТИНА. Да.
Пауза.
КАТЯ (смотрит на дверь спальни). Он вообще кто?
ВАЛЕНТИНА. Ты уже спрашивала.
КАТЯ. Надо посмотреть документы.
Катя поднимает с пола мужской пиджак и протягивает его Вале.
ВАЛЕНТИНА. Я?! У покойника?
КАТЯ. А кто тут главная?
ВАЛЕНТИНА. А кто его задушил?
КАТЯ. А кто в сумочке копался?! У тебя получается!
Пауза.
КАТЯ. Ну и ладно. Будет неизвестным. (Бросает пиджак на диван.)
ВАЛЕНТИНА. Видела памятник «Неизвестному дезертиру»?
КАТЯ. Где?
ВАЛЕНТИНА. По телеку. Сапоги, вросшие в бетон, брошенная винтовка и — отпечатки босых ног, уходящие вдаль.
КАТЯ. А мы поставим — неизвестному клиенту?
ВАЛЕНТИНА. Да. Только вместо винтовки — презерватив.
Пауза.
КАТЯ. А деньги?
ВАЛЕНТИНА (берет пиджак). Надо поискать.
КАТЯ. У мертвого… Не могу.
ВАЛЕНТИНА. Придется. Давай: я — в пиджаке, ты — в брюках.
КАТЯ. Ладно. Сейчас… подожди…
Катя разливает по бокалам коньяк. Обе выпивают. Катя поднимает брюки, которые валяются на полу.
КАТЯ (посмотрев на подкладку). «Армани», блин… (Выворачивает карманы.) Пусто.
ВАЛЕНТИНА. Платок. Ключи. Бумажник. (Открывает бумажник.) Кать, а денег нет. Практически. Одна мелочь. (Раскладывает на столе содержимое бумажника.) Тут визитки… (Рассматривает визитки, по одной передает Кате.) Интересная… Фамилия, имя, отчество. И больше — ничего. Ни должности, ни телефона. Крутой дядя.
КАТЯ (перебирая визитки). И кто же наш… папочка? Которая — его?
ВАЛЕНТИНА. Все разные. А свои по одной не носят.
КАТЯ. Судя по визиткам, нас посетил достойный член общества.
ВАЛЕНТИНА. Судя по визиткам, у нас на завтрак — холодец…
КАТЯ. Жирный?
ВАЛЕНТИНА. Полный…
КАТЯ. Гад… моральный. (Подражая мужскому голосу.) «Зови меня папочкой… Деточка, и тебе не стыдно этим заниматься вместе с мамой?». Проповедник нашелся. Почему мне должно быть стыдно? Стыдно тому, кто за рубль купил, а продает за два! А то, чем мы торгуем, мы дешевле не купили. И дороже не продаем.
ВАЛЕНТИНА. Чем же он расплачиваться собирался?.. Или не собирался?
КАТЯ. Может, он Глебу заплатил?
ВАЛЕНТИНА. Щас! А если бы мы не понравились?.. Глеб сказал, что клиент рассчитается с нами. Триста я ему должна завезти. Надо было деньги вперед взять… Ложное чувство порядочности…
КАТЯ. Как же… Все-таки фирма, крыша…
ВАЛЕНТИНА. Да все они дырявые.
КАТЯ. Хорошие дела. Получается — мы на субботнике ночевали?
Валентина внимательно смотрит на Катю.
ВАЛЕНТИНА. Ты выходила?
КАТЯ. Я?.. Ну, выходила.
ВАЛЕНТИНА. Куда?
КАТЯ. Носик попудрить!.. Что, непонятно? В туалет, куда еще!
ВАЛЕНТИНА. А чего так долго?
КАТЯ. Думаешь, я у него деньги вытащила? Ты что!.. (Пауза.) Кстати, мамочка, ты тоже сюда выходила.
ВАЛЕНТИНА. Он попросил — я за шампанским вышла.
КАТЯ. Тебя тоже долго не было.
ВАЛЕНТИНА. Может быть. Только задушила его ты, а не я.
КАТЯ (хватает свою сумочку, выворачивает ее на стол перед Валей, кричит). На, смотри! (Плачет.) Я никогда… ничего… (Выворачивает карманы пальто.)
ВАЛЕНТИНА. Не ори. (Заглядывает в сумочку, ощупывает ее, сгребает мелочи со столика обратно в сумочку.)
КАТЯ. Ищейка!
ВАЛЕНТИНА. Деточка, не старайся. Я пять лет в школе работала. Учитель не обыскивает. Учитель ищет, кто нарушил дисциплину.
КАТЯ. Как в лагере.
ВАЛЕНТИНА. В каком лагере?!
КАТЯ (вытирает слёзы). Все на речку пошли, а я дежурила. У девчонки кулёк с вишнями под кроватью был… А я, дура, даже косточки не выбросила. Вечером она в слезы: «У меня вишню украли». Казалось, все на меня смотрят, только про это и думают. На следующий день мама привезла…
ВАЛЕНТИНА. Вишню.
КАТЯ. Я хотела той девочке подложить, а как?.. Просила маму меня забрать. Чтоб не было ни лагеря, ни стаканчика с косточками…
ВАЛЕНТИНА. Забрала?
КАТЯ. На вторую смену оставила. Они в то лето разводились…
ВАЛЕНТИНА. Что ж ты мне пела: «Семейные завтраки… Воскресные обеды…»
КАТЯ. Да, я вру! Притворяюсь. Но после той вишни ничего не крала!..
ВАЛЕНТИНА. Ладно, успокойся… Ты после развода с мамой жила?
КАТЯ. Да. Пока она замуж не вышла. В другой город.
ВАЛЕНТИНА. А ты?
КАТЯ. С теткой осталась. Пока она замуж не собралась.
ВАЛЕНТИНА. Тоже в другой город?
КАТЯ. В нашу квартиру.
ВАЛЕНТИНА. А отец?
КАТЯ. Сначала приезжал, молочными коктейлями угощал. Потом — через субботу… Через месяц… Сейчас даже не звонит.
ВАЛЕНТИНА. А мы фотографировались… Мне было тринадцать, когда они разошлись. Папа брал меня на выходные… Покупали пленку, щелкали друг друга. А в следующий выходной забирали в ателье фото, смотрели, смеялись… Пока гуляли — говорили о чем угодно, только не о главном. И вот как-то я стою в парке, среди деревьев… Хочу улыбнуться в объектив, а не получается. «Пап, — говорю, — когда ты вернешься? Мне плохо без тебя, и маме тоже». Сказала и заплакала. Отвернулась. А когда повернулась — увидела, как он плачет.
КАТЯ. Вернулся?
ВАЛЕНТИНА. Нет, а гулять мы с ним перестали… Уехал в командировку, потом вернулся — я заболела, потом еще что-то… Однажды зашла в то ателье. Приемщица меня узнала: «Что же, — говорит, — вы свои фото не забираете?» Последняя карточка — где я папу вернуться прошу… У первой урны всю пачку порвала и выбросила…
КАТЯ (перебивает ее). Тише!
ВАЛЕНТИНА. Что?
КАТЯ. Слышишь?
Звучит мелодия мобильного — «Черный бумер» — тихо, еле слышно.
ВАЛЕНТИНА. Я тебя просила выключить!
КАТЯ. Я выключила.
Валентина берет в руки пиджак, снова ощупывает его. Катя бросается в прихожую, возвращается с мужской курткой. Мелодия становится громче. Катя достает из кармана куртки мобильник.
ВАЛЕНТИНА. Не трогай!
КАТЯ. Я посмотрю, какой номер светится.
Мелодия прекращается.
ВАЛЕНТИНА. А смысл? Лучше мобильник вытри
Катя берет со стола салфетку и вытирает мобилку. В этот момент снова раздается «Черный бумер». Катя от неожиданности бросает телефон на диван. Мобильник продолжает звонить. Валентина накрывает его диванной подушкой.
КАТЯ. Зачем?..
ВАЛЕНТИНА. Чтобы не орал
Мобильник замолкает.
КАТЯ (рассматривает руку, морщится). Ноготь сломала. До крови… У тебя зеленка есть?
ВАЛЕНТИНА. В шкафчике посмотри.
Катя выдвигает ящичек, роется в нем. Замирает. Смотрит на Валю.
КАТЯ. Это что? (Вынимает из ящичка и протягивает Вале аптечный пузырек.)
ВАЛЕНТИНА. Читать умеешь?
КАТЯ. Умею. Клофелин.
ВАЛЕНТИНА. У мамы гипертония. Ты же видишь, он пустой.
КАТЯ. Был бы полный — я б не спрашивала. Где содержимое? То есть, в ком? Где мама, где гипертония?
ВАЛЕНТИНА. Слышь ты, Каменская… Может тебе на юрфак перевестись?
КАТЯ. Ты за шампанским выходила… Подлила?
ВАЛЕНТИНА. Зачем мне было подливать? Катя, каждое слово, которое ты говоришь, — лишнее… У себя дома клофелин только самоубийцы подливают… Причём — себе. Не переводи стрелки! Я его не душила…
Пауза.
КАТЯ. Валя, а если действительно инфаркт? Вареников объелся — и плохо стало.
