Елена Головина - Антология современной французской драматургии. Том II
АМФИТРИОН. Никогда не получаешь того, чего заслуживаешь.
АЛКМЕНА. Да что ты в этом понимаешь? И в кого ты меня хочешь превратить? Отчего я не комическая актриса? Отчего не укротительница тигров? Войти в клетку с хищниками, противостоять всей энергии земли, всей первозданной красоте… Я бы смогла. Прежде я не ведала страха, была хороша собой, не нуждалась в духах и помаде.
ЧАРОДЕЙ. А она знает толк в профессии.
АМФИТРИОН. Ты только так говоришь, а сама боишься таракана!
АЛКМЕНА. Таракана боюсь, это правда.
ЧАРОДЕЙ. Я тоже боюсь пресмыкающихся тварей!
АЛКМЕНА. Разве не прекрасно выступление Женщины-змеи, сплошь состоящей из мускулов и стразов? Она целует дикую кошку, а та ей отвечает! А метательница ножей мисс Найф в костюме ковбоя, скорее всего, никогда не бывавшая в Америке! А маленькая поющая Клоунесса, песню которой никто не желает слушать и которая ополчилась на свой аккордеон!
АМФИТРИОН. Дети это любят! Ладно, на счет три я засыпаю. Раз!
АЛКМЕНА. Я хотела бы, чтобы в моей жизни произошло нечто прекрасное.
АМФИТРИОН. Два!
АЛКМЕНА. А взять чудеса, которые свершает Чародей Уго!
ЧАРОДЕЙ. Это уже что-то!
АМФИТРИОН. Три!
АЛКМЕНА. Это даже не волшебство… Это нечто большее! Околдовать, заворожить, на мгновение заставить поверить в чудо — это ли не рыцарская схватка с неверием!
ЧАРОДЕЙ. Давно бы так!
АМФИТРИОН. Да что с тобой? Ты в таком волнении! И все оттого, что фокусник средней руки выпустил из шляпы трех кроликов!
ЧАРОДЕЙ. До чего мне не нравится этот тип! Ну нисколечко!
АЛКМЕНА. Нет, это нечто большее! А ты только знай себе повторяешь: как он это сделал? Оттого ничего не видишь. Я же удивляюсь тому, что еще способна удивляться. Кажется, еще немного, и я поверю!
АМФИТРИОН. Ну и глупо. Ты ведь знаешь, что это фокус!
АЛКМЕНА. Так-то оно так, но в том и чудо, что я еще способна верить!
ЧАРОДЕЙ. Т-с-с! А вот это уже интересно!
НИКОЛА. Да ведь я и так молчу.
ЧАРОДЕЙ. Ты сопишь!
АМФИТРИОН. Еще бы ты не верила в волшебство! Не зря же пятнадцать лет таскаешь на шее медальон с многозначительным изречением: «Больше, чем вчера, меньше, чем завтра». А вот я верю только в то, что дважды два четыре!
ЧАРОДЕЙ. Этот тип меня явно провоцирует!
НИКОЛА. Хозяин, задайте ему жару!
АМФИТРИОН. Ну вот, ты уже и в слезы! Мне иногда приходит в голову, что мы с тобой живем на разных планетах. Говорю тебе это потому, Алкмена, что люблю тебя. Негоже тебе детскими мечтами ставить себя в смешное положение. Давай на этом закончим, на тебя подействовали запах конского навоза, солнце и усталость. Нет ни прекрасных принцев, ни Пегасов, ни сказочных стран с яблоками милосердия и каскадами звезд, ни Мерлинов, ни ангелов.
ЧАРОДЕЙ. Сейчас я его укокошу!
АМФИТРИОН. И мы с тобой — не герои, а всего лишь Господин и Госпожа Как-все, бьемся, чтобы лучше жилось, и волшебство здесь ни при чем, порой относимся к себе с презрением, а иной раз — и ничего вроде, так и состаримся и умрем, и нас закопают. Ну вот, пожалуй, и все! И как бы поэтично ни назывались цветы, которые вырастут у нас на могилке, нашей собственной истории придет конец. Занавес. Кто следующий? Ваш выход!
АЛКМЕНА. Знаю, да только это не по мне.
ЧАРОДЕЙ(выходя из кибитки). Добрый вечер! Вечер добрый! Ночь нежна, а скоро и лето! Добрый вечер. А вот и я, такой как есть, без блесток, без чар, без большой загадочной шляпы, без прикрас, то бишь вооружен не более вашего.
НИКОЛА. Бряк! Наше вам с кисточкой!
ЧАРОДЕЙ. Так, по-вашему, в мире нет ничего необъяснимого, молодой человек? Солнце светит, земля вращается, перелетные птицы год спустя возвращаются к тому же окошку — и это все объяснимо? И в основе всего фокус?
АМФИТРИОН. Совершенно верно.
ЧАРОДЕЙ. А если на ваших глазах эта красная лампочка станет синей?
АМФИТРИОН. Фокус!
АЛКМЕНА. Браво!
ЧАРОДЕЙ. А голубка в вашем кармане?
АМФИТРИОН. Фокус!
АЛКМЕНА. Браво!
АМФИТРИОН. Даже если на наши головы прольется золотой дождь…
На их головы проливается золотой дождь.
…даже если в саду раздастся храп единорога…
Со стороны сада доносится храп единорога.
…даже если вдали заиграют три трубы…
Вдали слышатся звуки, издаваемые тремя трубами.
АЛКМЕНА. Какая прелесть!
АМФИТРИОН. Фокус!
ЧАРОДЕЙ. А что вы скажете, если я обернусь вами, а вы мною?
НИКОЛА. Это вам не фунт изюма! Это уже серьезно!
АМФИТРИОН. А что, прекрасная мысль!
ЧАРОДЕЙ. А вы не испугаетесь очутиться в самой гуще событий?
АМФИТРИОН. Испугаюсь?
АЛКМЕНА. Мы собирались домой.
АМФИТРИОН. Ты же видишь, он обманывает.
АЛКМЕНА. Мне страшно.
АМФИТРИОН. Ну и глупо.
АЛКМЕНА. Какой-то необъяснимый страх охватил меня.
АМФИТРИОН. Приступим. Каковы правила игры?
ЧАРОДЕЙ. Вы залезаете вот в этот сундук, а я — вот в этот шкаф. Вы, сударыня, пропоете заклинание, нацарапанное вот здесь, на мелодию «Мадлон».
АЛКМЕНА. Я пою не слишком чисто.
ЧАРОДЕЙ. Ничего, мы вас простим. Набросьте на сундук и шкаф два шелковых платка, один с изображением луны, другой — солнца, и мы поменяемся местами.
НИКОЛА. Хозяин, давайте уж начнем, что ли?
АМФИТРИОН. К делу.
ЧАРОДЕЙ. Вы лезете в сундук, я — в шкаф.
АЛКМЕНА. А я исполню песенку.
ЧАРОДЕЙ. Забыл совсем! Этот фокус сработает, только если в него верить.
НИКОЛА. Так надежней.
АМФИТРИОН. Видишь, мне ничего не грозит.
АЛКМЕНА. До свиданья, любимый.
НИКОЛА. До свиданья, хозяин.
Амфитрион забирается в сундук, а Чародей — в шкаф.
АЛКМЕНА. Дорогой, все в порядке?
АМФИТРИОН(из сундука). Да. Пой!
АЛКМЕНА. Пою. Я словно сплю наяву. Сама виновата! Ну хорошо, начинаю.
Родила корова сына. До чего хорош!
И всего-то облизала, чище не найдешь.
Увидал сынишку бык, взревел: «Ого-го-о!
Не теленок, а картинка, назовем Пьеро!»
Ну и глупость! Лучше бы уж какая-нибудь абракадабра, чем такое. Второй куплет.
Родила жирафа сына — краше не сыскать.
Причесала модно, стильно, глаз не оторвать!
Увидал потомка папа, горд и счастлив он:
«Наречем малютку славным именем Леон!»
Глупее некуда.
НИКОЛА. Хоть стой, хоть падай.
АЛКМЕНА.
Родила лягушка сына и для малыша
Сшила новенький костюм из стеблей камыша.
Увидал ребенка папа, страшно горд и рад,
Потрясен и удивлен: будет Эдуард.
Удручающее сочинение. Последний куплет.
Так давай принарядись, милочка-краса,
Жизнь закончив, вознесешься прямо в небеса.
Там, кружася среди звезд пути Млечного,
Имя ты свое услышишь от Отца Предвечного.
Странная концовка. Вроде все!
Из сундука выходит Амфитрион.
АМФИТРИОН/ЧАРОДЕЙ. Что делать? Смеяться или плакать? И к чему я все это затеял?
В гневе чего только не натворишь! Вот уж действительно подходящее место нашел — сундук! Что за несусветная чушь! А где тот, другой?
Шкаф пуст.
НИКОЛА. Хозяин, где вы? Хозяин!
АМФИТРИОН/ЧАРОДЕЙ. Должно быть, сбежал, ничего не поделаешь.
НИКОЛА. Он сбежал. Бежим и мы. (Убегает.)
АМФИТРИОН/ЧАРОДЕЙ. Жду твоих извинений.
АЛКМЕНА. Прости. Чего еще желать? Моя жизнь такова, какова есть. Пойдем домой.
АМФИТРИОН/ЧАРОДЕЙ. Пожалуй. Здесь жутковато.
АЛКМЕНА. Обижаешься?
АМФИТРИОН/ЧАРОДЕЙ. Взгляни на меня, розочка.
АЛКМЕНА. Сколько лет ты меня так не называл.
Сцена на мгновение пустеет.
