Сэмюэль Беккет - Всё, что падает
Миссис Руни. Сесть на что?
Мистер Руни. Например, на скамейку.
Миссис Руни. Но здесь нет скамейки.
Мистер Руни. Тогда на насыпь. Позволь мне сесть на насыпь.
Миссис Руни. Дэн, здесь нет насыпи.
Мистер Руни. Значит, мы не сможем сесть. (Пауза.) Как я мечтаю о других дорогах, в других землях. О другом доме, другом - (колеблется) - другом доме. (Пауза.) О чем я только что пытался говорить?
Миссис Руни. О своем разуме.
Мистер Руни (испуганно). О моем разуме? Ты уверена? (Пауза. Недоверчиво.) О моем разуме?.. (Пауза.) Ах, да. (Повествовательным тоном.) В купе, в одиночестве мой разум стал работать, как не знаю что. Твой сезонный билет. Сказал я, стоит тебе двенадцать фунтов в год, а зарабатываешь ты, в среднем, шесть-семь фунтов в день, чего, прямо скажем, только-только хватает, чтобы жить и кое-как дергаться с помощью пищи, питья, табака и газет до тех пор, пока не доберешься до дому и не упадешь в постель. Прибавь к этому - или вычти из этого - ренту, недвижимость, всякие взносы, трамвайные билеты туда и обратно, свет и отопление, патенты и лицензии, стрижку и бритье, чаевые сопровождающим, внешний и внутренний ремонт и еще массу разной всячины, что с лихвой окупается лежанием дома на кровати, день и ночь, зимой и летом, меняя пижаму раз в две недели, и это ты можешь присовокупить к своему доходу. Бизнес, сказал я... (Крик. Пауза. Снова нормальным тоном.) Я слышал крик?
Миссис Руни. Я думаю, это миссис Тулли. Ее бедный муж постоянно пьян, и ей от него порядком достается.
Мистер Руни. На сей раз это были недолгие побои. (Пауза.) О чем я говорил?
Миссис Руни. О бизнесе.
Мистер Руни. Ах да, бизнес. (Повествовательным тоном.) Бизнес, старик, сказал я, отойди от дел и отдохни от себя. (Нормальным тоном.) Редкий момент просветления.
Миссис Руни. Я чувствую холод и слабость.
Мистер Руни (повествовательным тоном). С другой стороны, сказал я, мерзости домашней жизни, мусорящей, подметающей, пачкающей, чистящей, проветривающей, гладящей, натирающей полы, моющей, сушащей, косящей, стригущей, дерущейся, плачущей, стреляющей, хлопающей и захлопывающей. И все эти маленькие отродья, счастливенькие пухленькие соседские отродья. Они начинают воевать под окнами как раз на выходные, в субботу и в воскресенье, что наводит тебя на кое-какую мысль: что же тогда творится в рабочий день? В среду? В пятницу? На что, должно быть, похожа пятница? И я очутился мысленно в моей тихой подвальной конторе в незаметном переулке. Со стершейся вывеской, кушеткой и вельветовой драпировкой. Что значит жить здесь с десяти утра до пяти вечера, лежа на диване, с початой бутылкой пива в одной руке и длинным холодным филе из хека - в другой? Это значит быть мертвым, пусть даже факт твоего существования записан и засвидетельствован. Так это было. Потом я заметил, что мы стоим. (Пауза. Нормальным тоном.) Что ты повисла на мне? Ты что, упала в обморок?
Миссис Руни. Я чувствую холод и сильную слабость. Ветер - (порыв ветра) - продувает мое летнее платье, как будто его и нет вовсе. А во время второго завтрака я плохо поела.
Мистер Руни. Ты совсем не замечаешь меня. Я говорю - а ты слушаешь ветер.
Миссис Руни. Нет, нет, я вся внимание... расскажи мне все, надо торопиться, мы не должны прекращать свой бег, пока не скроемся под сенью безопасного убежища.
Мистер Руни. Прекращать свой бег... безопасное убежище... Знаешь, Мэдди, не кажется ли тебе, что ты постоянно пытаешься подавить в себе вышедший из употребления язык?
Миссис Руни. Да, в самом деле, Дэн, я хорошо поняла, что ты имеешь в виду. Я это чувствую очень часто. Каждый раз это такая пытка.
Мистер Руни. Признаться, я тоже ловлю себя на том, когда мне случается подслушать собственные высказывания.
Миссис Руни. Так или иначе, это когда-нибудь пройдет, ибо все проходит, испаряется. Умирает, как наш бедный дорогой Гейлис, благослови Господь душу его. (Отчетливое бэ-э!)
Мистер Руни (испуганно). Боже правый!
Миссис Руни. О, хорошенький маленький пушистый ягненок, зовущий свою мать, чтобы пососать ее вымя! Они не изменились со времен Аркадии. (Пауза.)
Мистер Руни. На чем я остановился?
Миссис Руни. На том, что наш поезд встал.
Мистер Руни. Ах, да. (Откашливается. Повествовательным тоном.) Я закончил на том, что мы въехали на станцию и вскоре должны были снова тронуться в путь. Поэтому я и сидел без всякого дурного предчувствия. Молча. До чего скучно сегодня, сказал я, никто не сходит, никто не садится. Затем, когда прошло некоторое время, и никто так и не вышел и не зашел, я понял свою ошибку. Мы не были на станции.
Миссис Руни. Ты вскочил с места и просунул голову в окно?
Мистер Руни. Много ли было бы толку, если б я так и поступил?
Миссис Руни. Почему ты никого не позвал и не спросил, в чем дело?
Мистер Руни. Меня не заботило, в чем дело. Нет. Я просто сидел, говоря себе, что если поезд никогда не двинется вновь, то мне будет на это глубоко наплевать. Затем постепенно - как я сказал бы, растущее нетерпение - знаешь ли - зародилось во мне. Я стал ужасно нервничать, ужасно нервничать, теперь это факт. Знаешь, подобные чувства - они буквально сковывают тебя.
Миссис Руни. Да, да, я сама прошла сквозь это.
Мистер Руни. Если бы мы просидели здесь еще хотя бы пять минут, сказал я, то не знаю, что бы я сделал. Я шагал взад и вперед между сиденьями, как хищник в клетке.
Миссис Руни. Это помогает иногда.
Мистер Руни. Но тут поезд медленно двинулся дальше. Следующим приключением в моем путешествии был Баррелл, этот грубый отвратительный субъект. Я сошел с поезда, и Джерри. повел меня в сортир, или в Фир, как они его теперь называют, это от Вир, Вириса, я полагаю, образовалось современное название. Буква В превратилась в Ф в соответствии с законом Гримма. (Пауза.) Ну вот, ты все знаешь. (Пауза.) Ты молчишь? (Пауза.) Скажи что-нибудь, Мэдди. Скажи, что ты веришь мне.
Миссис Руни. Помнится, однажды я посетила лекцию одного из этих новых умников-докторов. Забыла, как ты их называешь. Он говорил...
Мистер Руни. Псих-аналитик?
Миссис Руни. Нет, нет, что-то связанное с мелкими нервными расстройствами. Я надеялась, что он прольет немного света на мой пожизненный тик в левой ягодице.
Мистер Руни. Невропатолог?
Миссис Руни. Нет, нет. Что-то связанное с психическим истощением, я ночью обязательно вспомню название. Мне врезался в память его рассказ об одной маленькой девочке, очень вялой, замкнутой и несчастной. Как он безуспешно пытался вселить в нее бодрость и энергию. В течение нескольких лет он занимался ею, бросил на это все свои знания и силы. Однако, девочка чахла не по дням, а по часам. Он не находил в ней никаких отклонений. Что она совершенно нормальна, он видел так же ясно, как то, что она, несмотря на это, медленно умирает. И умерла вскоре после того, как он сделал ей какую-то операцию.
Мистер Руни. Ну? И что замечательного во всей этой истории?
Миссис Руни. Это было лишь немногое из того, о чем он говорил, но после его рассказа бедная малышка с тех пор вспоминалась мне неоднократно.
Мистер Руни. И ты просыпаешься ночью, беспокойно ворочаешься на кровати и размышляешь об этом.
Миссис Руни. Об этом и о другом... (Пауза.) Когда он поведал об этой девочке, некоторое время он оставался неподвижен - одну-две минуты, как мне кажется, смотрел вниз, на стол. Затем внезапно вскинул голову и воскликнул, словно на него снизошло откровение: "Беда ее в том, что для себя и для других она, наверное, никогда в действительности не рождалась!" (Пауза.) Он говорил безо всяких записей. (Пауза.) Я не дослушала лекцию до конца.
Мистер Руни. А как же твои ягодицы? (Миссис Руни плачет. Болезненно протестуя.) Мэдди!
Миссис Руни. Там я ничего им не сделала!
Мистер Руни. Кому там? (Пауза.) Это, по-моему, как-то неправильно звучит. (Пауза.) В какую сторону я повернут?
Миссис Руни. Что?
Мистер Руни. Я забыл, в какую сторону повернут.
Миссис Руни. Ты повернулся ко мне спиной и склонился над канавой.
Мистер Руни. Там внизу дохлый пес?
Миссис Руни. Нет, это просто гниющие листья.
Мистер Руни. В июне? Гниющие листья в июне?
Миссис Руни. Да, дорогой, прошлогодние и позапрошлогодние, и допозапрошлогодние. (Молчание. Ветер. Морось. Мистер и Миссис Руни идут рука об руку. Шорох шагов.) Тут растет один чудесный ракитник. Бедное деревце, оно так быстро теряет все свои кисточки. (Шарканье подошв.) Вот и первые капли. (Дождь. Шорох шагов.) Золотой дождь. (Шарканье башмаков.) Не останавливай меня, дорогой, я просто говорю сама с собой. (Дождь усиливается. Шлепанье башмаков.) Могут битюги родить, интересно знать? (Они останавливаются.)
