Генрих Клейст - Кетхен из Гейльброна
(Встает.)
Ты, Фридрих Веттер, граф фом Штраль, решеньем
Единогласным Тайного суда
Оправдан. Ты же, Теобальд, не должен
С такими жалобами к нам являться,
Пока улик получше не найдешь.
(Судьям.)
Вставайте все. Закрыто заседанье.
Судьи встают.
Теобальд
Так он, высокочтимые, оправдан?
Из ничего господь наш создал мир,
А он, проклятый, сделал мир ничем,
Поверг в ничто, в первоначальный хаос.
Да разве он не гнусный Сатана?
Граф Отто
Молчи, доживший до седин глупец!
Мозги тебе вправлять — не наше дело.
Эй, стражник, завяжи ему глаза
И выведи его обратно в поле.
Теобальд
Меня? Беспомощного старика?
А девочка моя?
Граф Отто
Вы, граф фом Штраль,
Должны принять от фемы порученье:
Немало здесь мы видели примеров
Чудесной вашей силы. Покажите,
Пока мы здесь еще, последний, главный:
Верните дочку старику отцу.
Граф фом Штраль
Готов я сделать все, что будет в силах.
Дитя!
Кетхен
Мой господин?
Граф фом Штраль
Меня ты любишь?
Кетхен
Всем сердцем.
Граф фом Штраль
Сделай же, как я прошу,
Кетхен
Чего ты хочешь?
Граф Фом Штраль
Не иди за мной,
Вернись к отцу. Ну как?
Кетхен
Я обещала. (Падает без чувств.)
Теобальд (подхватывает ее)
Дитя мое! Спаси, отец небесный.
Граф фом Штраль (оборачиваясь)
Повязку, стражник!
(Завязывает себе глаза.)
Теобальд
Будь ты проклят, гнусный,
Несущий смерть во взгляде василиск!
Еще пример твоей зловредной силы!
Граф Отто (сходя с судейского места)
Ну, что там, господа?
Венцель
Она упала.
Все смотрят на Кетхен.
Граф фом Штраль (стражнику)
Веди меня отсюда.
Теобальд
Прямо в ад!
И пусть у врат его тебя сгребет
Толпа его змеиновласых стражей,
Чтоб ты на десять тысяч сажен глубже
Тех мест, где пекло самое, попал!
Граф Отто
Молчи, старик.
Теобальд (плачет)
Дочурка! Кетхен!
Кетхен
Ах!
Венцель (радостно)
Глаза открыла!
Ганс
Да, она очнется.
Граф Отто
Снеси ее к привратнику! Ну, с богом!
Все уходят.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Лес перед пещерой Тайного суда.
Явление первое
Граф фом Штраль входит с завязанными глазами; его ведут два стражника, которые снимают с него повязку и снова исчезают в пещере.
Граф фом Штраль (бросается на землю и плачет). Вот буду лежать здесь, словно какой-нибудь пастух, и плакать. Низкое солнце еще краснеет между стволами деревьев, макушки их неподвижны. И если через четверть часа, после того как оно исчезнет за холмами, я сяду на коня и даже немного помедлю в Блохфельде, где дорога уже ровная, то попаду в замок Веттерштраль еще до того, как там погасят огни. А сейчас представлю себе, будто кони мои там, внизу, где бежит ручей, это овцы и козы, что карабкаются на скалы и щиплют траву да горный кустарник. Одет я в легкую белую холстину, перевязанную красными лентами, вокруг меня роятся резвые ветерки, чтобы донести к добрым богам вздохи, вырывающиеся из моей стесненной горем груди. Истинная правда! Переберу-ка я все слова родного языка да так основательно ограблю всю богатую главу под названием «Чувство», что ни один рифмоплет не сможет на новый лад сказать: мне грустно. Я призову все, что в печали есть трогательного, переплету друг с другом радость и влекущую к смерти скорбь, чтобы они провели мои голос, как искусного плясуна, через все извороты, пленяющие душу. И если деревья не сдвинутся с места, стряхивая с себя, как дождь, свою сладостную росу, значит, и впрямь нет в них ничего, кроме дерева, а все, что о них рассказывают поэты, просто красивая сказка. О ты… как назвать тебя, Кетхен! Почему нельзя мне назвать тебя своей? Кетхен, девушка, Кетхен! Почему нельзя мне назвать тебя своей? Почему не могу я взять тебя на руки и отнести на благоуханную постель под балдахином, которую устроила мне мать в парадном покое у нас дома? Кетхен, Кетхен, Кетхен! Ты, чья юная душа, представшая мне сегодня совершенно обнаженной, источала сладострастный аромат, словно невеста персидского царя, умащенная драгоценными маслами и усеивающая благоуханным дождем все ковры, по которым ее ведут в брачный покой. Кетхен, Кетхен, Кетхен! Почему я не могу этого сделать! Ты — так прекрасна, что нет слов тебя воспеть, и я создам новое искусство, которое будет о тебе плакать. И открою все фиалы чувства, небесные и земные, и создам такое смешение слез, и они заструятся таким немыслимым священным и вместе с тем бурным потоком, что каждый, на чьей груди я заплачу, скажет: «Они струятся ради Кетхен из Гейльброна!..» А вам что надо, седобородые старцы? Зачем вы, портреты моих закованных в броню предков, вышли из своих позолоченных рам, развешанных в моем рыцарском зале, и, потрясая своими почтенными седыми кудрями, тревожно обступаете меня со всех сторон? Нет, нет, нет! Как ни люблю я ее, а в жены взять не могу. Я не выйду из вашего горделивого круга: это было решено еще до вашего появления. Но тебя, Винфрид, первого в этом хороводе, тебя, первого из носивших наше имя, божественного, с головой, как у Зевса, тебя спрошу я, была ли праматерь нашего рода такой, как она? Так ли светилась она благочестием и добродетелью, так ли была совершенна душой и телом, так ли украшена всеми чарами любви? О Винфрид, седовласый старец! Целую твои руки, благодарю за то, что существую, но если бы ты ее прижал к своей стальной груди, от тебя пошел бы подлинно царский род, и всякий закон на этой земле давался бы именем Веттера фом Штраль. Я знаю, что превозмогу себя и рана эта заживет, ибо какая рана не заживает у человека? Но если я когда-нибудь найду женщину, подобную тебе, Кетхен, то пройду все страны земные, и всем языкам научусь, и прославлю бога на всех наречиях, какие существуют. — Готшальк!
Явление второе
Граф фом Штраль. Готшальк.
Готшальк (входя). Эй! Эй! Господин граф фом Штраль!
Граф фом Штраль. Ну, что там?
Готшальк. Что, черт побери! Гонец прибыл от вашей матушки.
Граф фом Штраль. Гонец?
Готшальк. Примчался во весь опор, запыхавшись, опустив удила. Клянусь душой, когда б ваш замок был железным туком, а он — стрелой, так и то не смог бы лететь быстрее.
Граф фом Штраль. Что он должен мне передать?
Готшальк. Эй, рыцарь Франц!
Входит рыцарь Фламберг.
Явление третье
Те же, Фламберг.
Граф фом Штраль. Фламберг! Что это ты так спешно сюда примчался?
Фламберг. Милостивейший господин! Это — повеление графини, вашей матушки: она велела мне взять лучшего скакуна и ехать вам навстречу.
Граф фом Штраль. Ну? Что же ты должен мне сообщить?
Фламберг. Война, клянусь честью, война! Вызов на новую распрю, еще теплый, как он вышел из уст герольда.
Граф фом Штраль (озабоченно). Но чей? Не бургграфа[8] же, с которым я сейчас только заключил мир?
