Александр Галин - Сон героини
Горячев. Им же хуже! Пускай они свои триллеры смотрят!
Шубин. Жаль. Жаль, Семён… Артист понял, про что надо сегодня Ленина играть. Правда, никто этого не увидит…
Горячев. Я видел! Пашенька Сергеевич! У меня до сих пор мурашки по коже!
Шубин. Жаль… Она, ты знаешь, Верка должна неожиданно услышать, как Ленин вздохнул…
Горячев. Вы говорили.
Шубин. Да-да, говорил. Тяжело вздохнул… Стоит она у пьедестала… свидание у неё… и вдруг слышит… «А-а-а…»
Горячев. О боже! Боже…
Шубин. Правильно, Семён! Я знаешь, дорогой мой, книгу пишу. Название – «Моя главная роль».
Горячев. Хорошее название, Пашенька Сергеевич! Правильное! Хорошее…
Шубин. Всё последнее время думал, чем книгу закончить. Какое-то послесловие нужно было. Знаешь, меня сейчас так и осенило! Как тебе, если заключение назвать «Памятник»?! Это даже хорошо, что я тут… памятник не сыграл! Лучше я об этом напишу!
Горячев. Вы сыграли, сыграли! Я то видел! Это видение передо мной так и осталось! А вы напишите обязательно! Ленин много писал. Это хорошо, что и вы напишите!
Шубин. Я напишу, как он с постамента сошёл, как пошёл по Москве…
Горячев. Напишите! (Живо и смеясь.) А вокруг бегут и кричат: «На кого похоже! На кого похоже!»
Аня. Наш режиссёр Зоя Ивановна просила меня вам передать, что она очень огорчена, что так получилась…
Горячев. Да слышали мы уже! Сейчас уйдём!..
Аня. Дед! Там в коридоре группа, операторы… Все стоят ждут. Нам надо площадку осваивать: другой совсем эпизод снимаем.
Горячев. Уйдём, уйдём сейчас!
Спускается вниз первым. Помогает Шубину.
Горячев. А режиссёр могла бы прийти и сама извиниться!
Аня. Я же сказала – она с актрисой.
Шубин. Жаль, что ваш режиссёр так и не увидела мои предложения. Она бы своё решение поменяла.
Горячев. Режиссёры теперь появляются на площадке последними. Это уже закон. Это раньше великие приходили первыми. А эти теперь, бывает, вообще не появляются. Позвонит из дома скажет: «А снимайте, как получится – всё равно сожрут».
Аня. Пойдёмте, я провожу вас, Павел Сергеевич.
Горячев. Я провожу, провожу. Иди своей героиней занимайся!
Аня. До свидания, Владимир… ой, простите…
Горячев. Павел Сергеевич.
Аня. Павел Сергеевич, машина у павильона стоит. Водитель знает, куда вас везти. Это тот же, что вас сюда привёз.
Шубин. Спасибо, доченька.
Горячев. Внученька.
Шубин. Да-да, ты прав…Анечка…
Долго смотрит на Аню, не в силах сдержать слёз.
Бог тебя мне послал…Простил он меня…Анечка милая моя…Прости и ты меня…
Горячев. Не надо Пашенька Сергеевич…Родной вы мой…
Аня (предельно смущена). Пожалуйста, возьмите… деньги… я специально бегала в группу, к бухгалтеру… Ничего, что в долларах?
Шубин. Анечка… я ведь не работал… За что мне?
Горячев. Да почему не надо? Не по вашей же вине… не снимают… Сейчас куда без этих баксов? Возьмите…
Аня. Бухгалтер просила расписаться в ведомости…
Шубин (принимает конверт, расписывается). Ну, спасибо… Прощайте… дети-внуки… (Горячеву.) Что, проводишь меня, Семён?
Горячев. Провожу, провожу! Пойдёмте.
Горячев поддерживает Шубина. У самой двери тот неожиданно останавливается.
Шубин. А знаешь, Семён, что это «А-а» означает?
Горячев. Что?
Шубин. Это вздох сожаления. Это вздох раскаяния. Вот он смотрит на молодёжь – ему сказать хочется, а слов у него нет… немота, он – памятник. И поэтому: «а-а-а-а-а-а…»
Уходят.
Аня (по телефону). Зоя Ивановна, вы где?.. Ну всё! Я Ленина отпустила… Ну, конечно, я от вашего имени извинилась перед артистом… Мне его самой так жалко стало! Честное слово. Он такой дед смурной! Пришёл в павильон раньше всех, начал репетировать, залез на постамент! Я увидела – чуть со страху не умерла. А вообще, если честно, я вам не хотела говорить: никому эта туфта сейчас уже не нужна. Ленин – не Ленин. Было и проехало… Ну что, я зову всех в павильон?
