Дорота Масловская - У нас все хорошо
Актер. Вот видите сами, это невероятно дорогое вино стоит своих денег, а ваша моча сегодня даст прикурить моче других людей в Висле. Попробуйте. И как?
Ведущая (пробуя, нюхая, чмокая, вращает вино в бокале). Ммм… Ничего так. Красивый бокал.
Актер. Вот-вот. Это я выпил. A вот моя коллекция пробок. Это я выпил. Это я выпил. Это выпил. Это выпил. Я выпил. Я ВЫПИЛ! Я. Это тоже я. И это я. А это не я, это моя жена выдула на радостях, когда поняла, что ей стала.
Ведущая. Ну так будьте уверены, что когда опять придет Вторая мировая, ваши пробки реально дадут прикурить огня во время пожара.
В двери стоит Маленькая металлическая девочка, благодарно качая своими косичками.
Девочка. Тук-тук!
Ведущая. Кто там?
Девочка. Это опять я, Вторая мировая, я привела с собой огонь. Это мы — языки пламени. Это вы все один выпили? Какие классные пробочки, можно их полизать?
Актер. Само собой. Вы меня не удивили, я сам это иногда делаю.
Ведущая. В обществе проблемы. Ваш герой живет в неблагополучной семье, его отец пьет… Спасибо за интервью. Желаю вам больших успехов. До свидания.
Сцена 3
По квартире компульсивным шагом, не в состоянии найти себе место, ходит Эдита, элегантная, заплаканная, с сумочкой, компульсивно куря тонкие сигареты и держа в руке бесформенный комочек влажных кружевных трусиков. Галина идет выносить мусор, Божена прячется, как коммандос, за мусорным контейнером.
Эдита. Боже, как я плакала на этом фильме, как я расстроилась! Трусы насквозь мокрые от выделений, наверное, надо их выбросить и купить новые, эти и так уже немодные! Как это было печально, как жестоко, я столько жалуюсь на свои проблемы, комплексы, что у меня грудь маленькая, как носки, а сейчас я чувствую, как я благодарна Богу за то, что другим еще хуже, а жизнь все-таки такая правдивая! У меня и сейчас стоит образ перед глазами, как мать подмывается в тазике, а ее отец-шахтер пьет из шланга тормозную жидкость прямо из бутыли и рыгает на ковер. Больше я боялась только на «Фредди Крюгере» и на американских горках, мы же махровые эгоисты, мы же могли и не родиться нами, никто же нам этого на сто процентов не гарантировал.
Божена. Я хочу обратить внимание героев фильма, что если муж или сожитель пьет тормозную жидкость, то с чистой совестью могу посоветовать гумолеум, гораздо быстрее смывается блевотина и кровь, и так сильно не воняет, а тем, у кого катаракта, или полностью слепым иногда кажется, что это паркет. Но я этого не сделаю, я же жирная как свинья, и свои мысли афишировать не буду.
Галина. А мне фильм вообще не понравился. Матерятся без конца, курят. Я люблю фильмы про красивых женщин, как они танцуют, как поют, как они не живут и как не срут. Кино про коней, кони, на фиг мне сдались эти кони! Скажу только, что это мое субъективное мнение, фильм я не смотрела.
Эдита. Боже мой, как я боялась, глядя сегодня на кассиршу в Теско, Боже мой, как я боялась, что можно так опуститься, Боже, как я боялась, ведь достаточно только кое-что подправить, хороший парикмахер, незаметный макияж, и, может, пять часов сна вместо двух, и выглядела бы как нормальный человек. Боже, как я боялась того, что, может, этого и недостаточно, еще нужна пересадка волос, а, может, и лица, более-менее всего тела и всей личности, замена всех предков вплоть до четвертого колена и всего гардероба, переделка даты и, прежде всего, места рождения, и выглядела бы как нормальный человек. Больше я боялась только на «Фредди Крюгере» и на американских горках, больше я боялась только на «Зубастиках».
Жизнь все-таки такая правдивая, несправедливость такая несправедливая, маргиналы настолько маргинальные, а общественная чуткость такая чуткая.
Я решила, что сегодня, как только я найду где-нибудь какую-то реку, из которой спасу утопающих, или какой-нибудь пожар, на котором спасу погорельцев, может, это и не так легко, никого я так просто не найду в мирное время, когда война идет где-то в других странах, что не способствует большому числу проявлений ярковыраженного добра, я куплю хоть килограмм приличных конфет и не повезу их в детдом, а сама их съем в машине из-за всех этих нервов, ням-ням-ням. А, может, просто возьму все флаеры в подземном переходе и выброшу их только за следующим углом. А, может, просто, чтобы не шастать по разным переходам после 16:30, это же опасно, разберу мусор в своей сумке: фантики к фантикам… бумажки к бумажкам… помады к помадам…
Эдита, сетуя, наводит порядок в сумке. Выходит из комнаты, ненужные вещи аккуратно разбирает и бросает в соответствующие контейнеры. Божена хочет схватить журнал, но Галина более проворна и более уверена в себе.
Эдита. Пожалуйста, какой бардак. «ДЛЯ ТЕБЯ» за апрель прошлого года! С разгаданным кроссвордом! В бак с макулатурой! Какой бардак, все валяется, природа умирает. А я, сколько бы не искала что-нибудь, то нахожу только свои грязные ногти!
Галина. О, журнал «НЕ ДЛЯ ТЕБЯ». За прошлый апрель, очень хороший журнал. Недорогой, бесплатно, могу себе позволить.
Галина просматривает журнал. На скрипящем велосипедике проезжает Маленькая металлическая девочка и тоже мимоходом заглядывает в журнал.
Девочка. Не такой уж даже и плохой.
Галина. С апреля прошлого года. Как раз не для меня.
Девочка. Мам, там даже кроссворд уже разгадан.
Галина. Не надо разгадывать, сразу ключевая фраза: «Тет-а-тет весной».
Девочка. Покажи, ма. Тет-а-тет весной… Стой… Весенние обнимучки у речки-вонючки?
Сцена 4
В комнате сидят все вместе: мужчина у своего столика, заставленного уже пустыми бутылками, окурками и недонюханными дорожками; его семейные портреты с родовыми герберами из Икеи давно уже отклеились и попадали со стен. Галина, Божена, Осовелая старушка и Маленькая металлическая девочка в своих естественных позах заинтересованно смотрят телевизор.
Режиссер. Это, естественно, не конец, а только начало, то есть краткое изложение того, что не вошло окончательно во время монтажа в окончательный вариант фильма, что было эдаким знаком почтения к тем 4 миллионам зрителей, которые не пошли в кино смотреть этот фильм, чтобы не тратить двадцать злотых на билет, а ведь еще начос десять по цене восьми, M&Mки, арахис в сахаре, кола и семь банок пива, чтобы смотреть всякий отстой и слушать типа как рыгают в долби сурраунд, я каждый день без долби сурраунд это слышу, поэтому я вынужден был согласиться на мелкие уступки, мне же тоже нужно жить на что-то, я же должен как-то выплачивать ипотеку! Монике надоело быть слепой и глухой…
Галина. Понятное дело, кто захочет быть глухим, разве что слепой!
Девочка. Может, она не слепая и не глухая, а толстая. Надо худеть.
Божена. Ей нужно похудеть и одежду поменять. Я бы в таком в магазин за уксусом не пошла.
Режиссер. «…Моника решает вырваться из бесперспективности. Она продает трухлявый голубятник с любимыми птицами и на вырученные деньги покупает билет до Варшавы. Там она поселяется в компьютерной симуляции в рекламном фолдере охраняемого жилого комплекса…»
Старушка. Это Варшава? Улица Солец? Не узнаю…
Девочка. Ой, бабушка, это то здание, ну, которое еще не построено.
Старушка. Я там проходила в тот день, когда началась война…
Галина. У некоторых из нас растет нос, у других из носа идет дым, а третьи умеют это делать с каменным лицом, вот ответ на вопрос, который постоянно просится на уста: как же они врут!
Девочка. Ты думаешь, это нормально — постоянно подсматривать за чьей-то жизнью, чтобы во сне слюнки текли на подушку от этих историй, и рассказывать о ней, как о своей собственной?! Сколько живу, сколько себя помню, ты, бабушка, никогда никуда не ходила и не ездила ни в какой лагерь кондиционный.
Режиссер …там она устраивается копирайтершей в рекламную фирму, успешной адвокатшей в известную адвокатскую контору и привлекательной архитекторшей в проектное бюро. Она много работает по специальностям, у нее есть факс, но после работы она чувствует себя потерянной из-за того, что у нее нет детей. Она ходит в фотошоп и пьет там бульон Кнорр…
Галина. Моника, не переплачивай! В «Божьей коровке» продается такой же, только хуже, за полцены.
Божена. Ты с бульоном поаккуратней, им особо не наешься, через пять минут опять захочешь есть! Добавь макароны или хотя бы костей.
Девочка. Какие макароны! Так она никогда не похудеет и останется толстой, а ожирение — это болезнь.
