Уильям Шекспир - Цимбелин
Второй вельможа
(в сторону)
Не петух ты, а каплун! Петушиного в тебе только то, что ты петушишься.
Клотен
Что ты сказал?
Второй вельможа
А то, что вам не пристало драться с каждым, кого вы оскорбляете.
Клотен
Конечно! Но мне пристало оскорблять всех, кто ниже меня.
Второй вельможа
Это только вам и пристало, ваше высочество.
Клотен
Вот и я то же самое говорю.
Первый вельможа
Слыхали вы, принц, что ко двору прибыл чужестранец?
Клотен
Как! Прибыл чужестранец, а я этого еще не знаю?
Второй вельможа
(в сторону)
Ты еще, например, не знаешь того, что ты дурак.
Первый вельможа
Он итальянец и, говорят, друг Постума.
Клотен
Друг этого изгнанного подлеца? Значит, он сам тоже подлец! Кто тебе
сказал об этом итальянце?
Первый вельможа
Один из ваших пажей.
Клотен
А что, если я пойду и посмотрю на него? Ведь этим я себя не унижу в глазах света?
Первый вельможа
Вам невозможно себя унизить, ваше высочество.
Клотен
Я тоже так думаю!
Второй вельможа
(в сторону)
Ты такой отъявленный дурак и так низок, что ниже тебе уже не стать, как ни старайся.
Клотен
Пойду взгляну на этого итальянца! А то, что я проиграл в шары днем, отыграю у него сегодня вечером.
Второй вельможа
Я следую за вами, принц!
Клотен и первый вельможа уходят.
Второй вельможа
Могла же мать, лукавая как дьявол,
Родить осла такого! Нет преград,
Которых бы она не одолела
Умом своим, а олух, сын ее,
Не может вычесть двух из двадцати,
Чтоб вышло восемнадцать. — О принцесса,
Что терпишь ты, бедняжка, от отца,
Покорного раба своей жены,
Плетущей ежечасно злые козни!
От домогательств жениха — они
Тебе страшнее, чем изгнанье мужа,
Чем с ним разлука… Небо, укрепи
Твердыню чести в ней! Да не падет
Храм разума ее. Пошли ей сил,
Чтоб выстоять могла она в несчастье,
Соединиться с мужем наконец
И царский на главу надеть венец.
(Уходит.)
СЦЕНА 2
Спальня Имогены. В углу стоит сундук.
Имогена читает, лежа в постели. В отдалении Елена.
Имогена
Кто там? Елена, ты?
Елена
Да, да, принцесса.
Имогена
Который час теперь?
Елена
Подходит полночь.
Имогена
Читаю три часа; глаза устали.
Загни листок вот тут и спать ложись.
Не уноси свечу, пускай горит;
А если ты часа в четыре встанешь,
То разбуди меня. Я засыпаю.
Елена уходит.
Вверяюсь вам, о боги. Охраните
Меня от искусителей ночных
И духов злых, молю!
(Засыпает.)
Из сундука вылезает Якимо.
Якимо
Трещит сверчок, и дух усталый ищет
Во сне отдохновенья. Так Тарквиний,3
Раздвинув полог тихо, разбудил
Невинность оскорбленьем. Киферея!
Ты украшенье ложа своего,
Ты лилий чище и белее простынь.
О, если бы я мог тебя коснуться!
Один лишь поцелуй! Всего один…
Желанные уста ее — рубины,
Ее дыханье аромат струит;
Огонь свечи к ней клонится и хочет
Взглянуть под сень ресниц и увидать
Покровом нежных век прикрытый свет,
Струящийся из глаз ее лазурных…
Но должен я все в комнате запомнить
И записать… вон там окно… картины…
Они изображают… Ах, вот если б
Найти примету у нее на теле…
Ведь это было бы куда важнее,
Чем тысячи предметов обстановки,
Для подтвержденья лжи моей. О сон,
Ты обезьяна смерти, охвати
Ее сильней, чтоб Имогена стала
Бесчувственной, как изваянье в храме.
Стащу-ка я браслет с ее руки!
(Снимает с ее руки браслет.)
Снимайся же! Так снять его легко,
Как узел гордиев распутать трудно.
Он мой! И это столь же непреложно,
Как то, — что муж ее сойдет с ума,
Едва его увидит. А вот здесь,
Под левой грудью, родинка у ней:
Пять пятнышек — как пять пурпурных точек
На венчике у буквиц. Вот улика!
Сильней не нужно даже и в суде.
Поверит Постум, что, сорвав замок,
Клад чести я украл. Чего же больше?
Зачем писать? Запечатлелось все
И в память врезалось. Она читала
Историю Терея;4 загнут лист
На месте, где сдается Филомела.
Пора опять в сундук. Замкну пружину.
Скорей, драконы тьмы! Не то рассвет
Заставит очи ворона ослепнуть.
Как страшно стало мне… Скорей назад!
Хоть ангел здесь, но в этих стенах ад.
Бьют часы.
Один, два, три — пора, пора мне скрыться.
(Прячется в сундук.)
СЦЕНА 3
Комната, примыкающая к покоям Имогены.
Входят Клотен и двое вельмож.
Первый вельможа
Вы, принц, поразительно спокойно относитесь к проигрышу. Я никогда не видал такого хладнокровного игрока.
Клотен
Когда проигрываешься в пух и прах, поневоле чувствуешь холод.
Первый вельможа
Но редко кто так мирится с проигрышем. Зато, выигрывая, вы становитесь сущим дьяволом.
Клотен
Еще бы! Выигрыш горячит и бодрит! Овладеть бы мне только этой дурой Имогеной! Вот тогда бы я набил золотом карманы! — Что это? Светает?
Первый вельможа
Уже утро, принц.
Клотен
Так тащите сюда музыкантов! Мне советовали каждое утро преподносить Имогене порцию музыки!
Входят музыканты.
Живей! Живей! Настраивайте инструменты! Для начала сыграйте какую-нибудь штучку, а потом великолепнейшую арию с этакими забористыми словечками — вот тогда посмотрим, что будет. Если вам удастся расшевелить ее пальцами, я довершу дело языком. А не захочет, пусть делает что хочет.
Песня
Чу! Жаворонка песнь звончей
Несется с высоты;
Проснулся Феб — его коней
Росой поят цветы.
Открылись ноготков глаза
Златисты и чисты.
Как все прекрасное, вставай,
Любовь моя, и ты!
Вставай! Вставай!
Хватит! Проваливайте! Если это на нее подействует — честь и слава вашей музыке. Нет — так, значит, уши у нее с изъяном и, сколько ни пили́ конским волосом по бараньей кишке, — не поможешь.
Входят Цимбелин и королева.
Второй вельможа
Король идет!
Клотен
Вот и чудесно, что я не ложился спать. Теперь можно сказать, что чуть свет — я уж на ногах! Король обрадуется, что я так люблю его дочь. С добрым утром, ваше величество, с добрым утром, матушка!
Цимбелин
Суровой нашей дочери ты ждешь
Здесь у дверей? Она не выходила?
Клотен
Я пытался атаковать ее слух музыкой, но она не обратила на меня ни малейшего внимания.
Цимбелин
Грустит она об изгнанном супруге,
Но время неминуемо сотрет
В душе ее печать воспоминаний;
Тогда она — твоя.
Королева
Ты королю
Обязан всем, тебя он превозносит
И хвалит дочери, он твой ходатай,
Но ты и сам пленить ее старайся,
Влюби ее в себя. Ее отказы
Пускай твое усердие умножат.
Пусть мнит она, что жизнь ты посвятил
Служенью ей; не спорь, не ссорься с нею,
Но, если с глаз она тебя погонит,
Стань глух и нем.
Клотен
Что? Глух и нем! Ну нет!
Входит гонец.
Гонец
Явились, государь, послы из Рима.
Средь них Кай Луций.
Цимбелин
Благородный муж!
Он прибыл к нам сейчас с недоброй целью,
Но в том не виноват и будет принят,
Как сан того, кем послан он, велик.
Он в прошлом нам оказывал услуги,
И мы должны почтить его. — Мой сын,
Поговорив с невестой, возвратись,
Чтоб вместе нам принять посла из Рима. —
Пойдемте, королева.
Цимбелин и королева уходят.
