Альфонс Доде - Пьесы
Старый матрос. Да, капитан…
Марк. Как это да? Думай, когда отвечаешь… Что я, должен был осматривать подметки этой девки и считать, сколько подковок она потеряла в пути?.. И, наконец, в чем дело? Столько волнений из-за любовной интрижки! Эх, если бы все мужчины были такими, как я…
Разрази меня бог!.. Хотел бы я видеть бабу, которая пришвартовала бы меня… (Толкает Старого матроса локтем в бок.) А тебе, матрос, тоже, я думаю, любопытно было бы на нее посмотреть!.. (Смеется, Старый матрос тоже смеется, они переглядываются.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕТе же и Виветта с узлами.
Виветта. Уже встали, капитан?..
Марк. Э, да это наша подружка Виветта!.. Куда ты так рано, да еще с такими большими узлами?
Виветта. Пойду отнесу мои вещи к перевозчику, на Рону… К шести часам мне нужно быть на пароходе.
Марк. Уезжаешь?
Виветта. Да, капитан, пора!
Марк. Как она весело сказала «Пора»! А разве тебе не грустно оставлять своих друзей — хозяев фермы Кастле?
Виветта. Очень грустно, но в Сен-Луи живет хорошая старушка, ей одной скучно, с мыслью о ней мне легче уезжать… Ах, бабушка!.. Да, но что же это я?.. Огонь не разведен… Суп надо сварить мужчинам… А служанка заболела… Скорей, скорей!..
Марк. Тебе помочь?..
Виветта. Пожалуйста, капитан. Возьмите там, за дверью, вязаночки две-три хворосту.
Марк (приносит вязанки). Готово дело!.. (Старому матросу.) Чего таращишь на меня свои глазищи?
Виветта (берет вязанки). Благодарю вас… Теперь остается только раздуть огонь…
Марк. Я этим займусь.
Виветта. Прекрасно! А я пойду куплю билет на пароход.
Марк (живо). Но ты вернешься?
Виветта. Конечно!.. Мне еще надо проститься с крестной… (Взваливает один узел на спину.) Гоп!
Марк. Оставь, оставь! Моя «команда» донесет. Тяжело ведь… Эй, матрос!.. Да что с тобой? Чего ты удивляешься? Говорят тебе, бери узлы…
Виветта. До скорого свидания, капитан!.. (Ухолит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕМарк один.
Марк. Скучно будет без нее. Она одна вносила в этот дом веселье и жизнь… И такая она приветливая, такая учтивая, так хорошо разбирается в званиях: «Да, капитан! Нет, капитан!» Ни разу не дала осечки… Хе — хе! А ведь недурно было бы, если б вот такая куропаточка бегала по палубе моей «Прекрасной Арсены»! Э, в! Что это на меня нашло? Неужели и я тоже?.. Нет, решительно здесь вредный воздух. Нас всех распалила эта арлезианка. (Яростно раздувает огонь.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕМарк, Бальтазар.
Бальтазар (опираясь на стол, смотрит на Map- ка). Самая пора для куликов, мореход…
Марк (захвачен врасплох; ему неловко). А, это ты? (Перестает раздувать огонь.)
Бальтазар. Там, над Жиро, небо черно от дичи.
Марк (поднимается). Не говори. Я в бешенстве. Из-за них я пропустил охоту…
Бальтазар. И это ты… чтобы успокоиться? (Изображает, как раздувают огонь.) Для этого не стоило надевать охотничьи сапоги… (Смеется.)
Марк. Ну ладно, ладно, старый насмешник! (В сторону.) А уж этот дылда вечно тут как тут! (Видя, что пастух садится у камина и закуривает трубку.) А тебя тоже пригласили?
Бальтазар (сидя у камина). Куда пригласили?
Марк. Ну да… Кажется, нынче утром большой семейный совет. Не знаю, что тут у них случилось… Наверно, еще какое-нибудь событие… Тсс! Вот и они…
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕТе же. Роза и Франсе Мамай.
Роза. Входи, отец…
Марк. Да что случилось?
Роза. Закрой дверь.
Марк. Ого! Стало быть, дело серьезное.
Роза. Да, очень серьезное… (Замечает Бальтазара.) А, и ты здесь?
Бальтазар. Может, я лишний, хозяйка?..
Роза. Нет, можешь оставаться! То, что я собираюсь им сказать, тебе так же хорошо известно, как и нам… У нас беда, и мы все о ней думаем, но никто не осмеливается заговорить вслух. Больше тянуть нельзя, надо поговорить начистоту…
Марк. Держу пари, что речь опять пойдет о твоем сыне.
Роза. Да, Марк, ты угадал… Речь идет о моем мальчике — он умирает. Об этом стоит поговорить…
Франсе Мамай. Что ты городишь?..
Роза. Я говорю, дедушка, что наш мальчик умирает. Вот я и хочу спросить у вас у всех: неужели мы будем сложа руки на это смотреть?
Марк. Да что с ним такое?
Роза. Отказаться от арлезианки-это выше его сил. Борьба с самим собой изнуряет его. Любовь его убивает.
Марк. Это не объяснение. Умирают от плеврита, умирают, если волной сорвало мачту и тебя ударило по голове, а тут-то что, черт возьми? Двадцатилетний малый, крепко стоящий на якоре, не позволит себе поскользнуться из-за неудачи в любви…
Роза. Ты в этом уверен, Марк?
Марк. Ха-ха! Только в Камарге разыгрываются такие драмы. (Игриво.) Послушай, сестрица: зимой в арлезианском «Алькасаре» пели модный романс… (Пытается подражать настоящим певцам.)
К счастью, от любви не умирают, К счастью, от любвн не умирают.
Гробовое молчание.
Бальтазар (у камина). Пустые бочки хорошо поют!
Марк. Что-о?..
Роза. Это лживая песня, Марк. В двадцать лет очень даже умирают от любви. И чаще всего те, что заболели этой странной болезнью, считают, что это чересчур медленная смерть. Так вот они, чтобы поскорее разделаться, кончают с собой…
Франсе Мамай. Да что ты, Роза!.. Ты думаешь, что наш мальчик…
Роза. Я вам говорю: у него в глазах смерть. Присмотритесь к нему хорошенько — сами увидите! Я уже за ним целую неделю наблюдаю, сплю в его комнате, а ночью встаю и прислушиваюсь… Разве мать может так жить? Я все время дрожу, всего боюсь — ружья, колодца, чердака… Так и знайте: я велю замуровать окно на чердаке… Сверху видны огни Арля, и каждый вечер Фредери поднимается и смотрит… Я этого так боюсь!.. А Рона… Ах, эта Рона! Я ее вижу во сне, и он тоже видит ее во сне. (Тихо.) Вчера он больше часа стоял у дома перевозчика и смотрел на воду безумными глазами… Я уверена, что у него в голове только одна эта мысль… И если он еще ничего не сделал над собой, то только потому, что я всегда возле него, за его спиной, чтобы в случае чего охранить его и оградить. Но у меня нет больше сил, я чувствую, что он выскользнет у меня из рук.
Франсе Мамай. Роза! Роза!..
Роза. Выслушай меня, Франсе. Не смотри на Марка. Не пожимай плечами… Я знаю мальчика лучше вас и знаю, на что он способен… У него моя кровь, а я… уж я-то знаю, что бы я сделала, если бы у меня отняли любимого человека.
Франсе Мамай. Но ведь… мы же не можем его женить… на этой…
Роза. А почему не можем?
Франсе Мамай. Ты это хорошо обдумала, дочка?..
Марк. Проклятие!..
Франсе Мамай. Я простой крестьянин. Роза, но я дорожу честью моего имени и моего дома так же, как владелец К ад руса или Барбантана… Эта арлезианка будет жить у меня? Тьфу!..
Роза. Дивлюсь я на вас обоих! Вы говорите мне о чести! А я хуже вас, что ли? (Подходит к Франсе.) Вот уже двадцать лет, дедушка Франсе, ты называешь меня своей дочерью. Слышал ты обо мне плохое слово?.. Где ты еще найдешь такую честную, такую верную женщину?.. Волей-неволей приходится напоминать, потому что вы все про это забыли… Разве мой муж, умирая, не говорил тебе о том, какая я скромная, какая я порядочная?.. И если я — я! — соглашаюсь ввести эту развратницу в мой дом, отдать ей моего ребенка, мою кровинку и назвать эту девку своей дочерью-что же ты думаешь, мне это легче, чем вам?.. И все-таки я на это иду, потому что нет другого средства его спасти…
Франсе Мамай. Пожалей меня, дочка! Ты меня убиваешь…
Роза. Отец, заклинаю тебя: подумай о Фредери… Сына ты уже потерял. Внук — это твое дитя вдвойне, неужели ты захочешь потерять и его?..
Франсе Мамай. Я умру из-за этой свадьбы…
Р о за. Пусть мы все из-за нее умрем… Что ж из этого? Лишь бы мальчик был жив.
Франсе Мамай. Боже мои! Вот уж не думал я дожить до такого позора!..
Бальтазар (встает). Хоть один человек по крайней мере этого не потерпит… Нет, что же это такое? На ферме Кастле — гулящая девка, которая путалась со всеми камаргскими лошадниками?.. Хорошо, нечего сказать!.. (Бросает плащ и дубину.) Вот мой плащ, вот моя палка, хозяин! Давай мне расчет, и я уйду…
Франсе Мамай (умоляюще). Бальтазар! Ведь то же ради мальчика… Подумай! У меня только он один и остался!
Роза. Э, пусть уходит… Он уж очень зазнался.
Бальтазар. Есть хорошая пословица: тысяча овец без пастуха — плохое стадо! Этому дому давно не хватает хозяина. Здесь есть женщины, дети, старики, но нет мужчины.
Роза. Говори прямо, пастух… Как ты думаешь: мальчик способен убить себя, если мы не женим его на ней?
Бальтазар (подумав). По-моему, способен…
Роза. И ты предпочел бы, чтобы он умер?
