Иван Тургенев - Безденежье
Матвей . Лакатированные сапоги изволите надеть?
Жазиков . Всё равно…
Блинов . Да разве ты не одет? Напяль только кафтан.
Жазиков . И в самом деле! Едем-с.
Блинов . Едем. А трагедью-то ты мне покажи, и мамзелек…
Матвей ( тихо на ухо Жазикову ). Что ж, батюшка, в деревню-то когда?
Жазиков ( уходя с Блиновым ). С чего это ты вздумал? Чёрт бы побрал твою деревню… ( Уходят. )
Матвей ( со вздохом ). Эх, плохо! ( Глядя вслед Блинову, вздыхает. ) Прошло ты, золотое времечко! перевелось ты, дворянское племечко! ( Уходит в переднюю. )( 1845 )
Примечания
Источники текста
Отеч Зап, 1846, № 10, с. 249–270.
Т, 1868 – Поправки, внесенные Тургеневым в текст журнальной редакции «Безденежья» при подготовке издания: Т, Соч, 1869; автограф (ГИМ, фонд И. Е. Забелина, ед. хр. 1265, л. 168).
Т, Соч, 1869, ч. VII, с. 57–94.
Т, Соч, 1880, т. 10, с. 59–95.
Впервые опубликовано: Отеч Зап, 1846, № 10, с. 249–270, с подписью: Ив. Тургенев. Перепечатано, с небольшими сокращениями и с восстановлением заключительной строки («Перевелось ты, дворянское племечко!»), изъятой из журнального текста цензурой, в Т, Соч, 1869, ч. VII. В этом же издании впервые появилась дата написания пьесы – 1845 год.
При подготовке издания 1869 г. Тургенев сделал на особом листе несколько поправок к журнальному тексту пьесы:
Отеч Зап. 1846, № 10, с. 249 – в первой ремарке изъяты строки: «молодой человек 24 лет» и «старый слуга его»; с. 250 – «Ты понимаешь» исправлено на «Ты меня не поймешь»; с. 253 – изъято «знаете ли»; с. 254 – изъято «знаете»; там же – «хорошо, хорошо» исправлено на «хорошо»; с. 255 – снято слово «того», а «Матрехой» исправлено на «Матреной»; с. 259 – слова «покажи, покажи» и «войди сюда, войди» заменены на «покажи» и «войди сюда»; с. 261 – изъяты слова «так сказать» и «Тимофей Петрович»; с. 262 – изъяты слова от «и говорит» до «к слову пришлось»; с. 263 – «до тошноты» заменено на «до сытости»; с. 264 – изъято: «я даже, можно сказать, почитаю ее»; с. 270 – в концовку вставлены слова: «перевелось ты, дворянское племечко!»
Текст пьесы, установленный в 1869 г. повторяется во всех последующих собраниях сочинений Тургенева, отличающихся от издания 1869 г. только опечатками. Автограф «Безденежья» до нас не дошел.
В настоящем издании печатается по последнему авторизованному тексту ( Т, Соч, 1880, т. 10), с устранением следующих опечаток, вкравшихся в текст в 1874 г. и не замеченных автором в 1880 г.:
В реплике Матвея (с. 49, строка 13) вместо ошибочного: «Я вас будил» – «Я вас будил-с»; в реплике Жазикова (с. 59, строка 21) вместо: «Этого не терплю» – «Я этого не терплю»; в реплике Блинова (с. 68, строка 42) вместо: «Слышишь, отвези-ко меня в театр» – «Слышь, отвези-ко меня в театр»; в реплике Жазикова (с. 70, строка 38) вместо: «да неловко утруждать вас» – «даже неловко утруждать вас»; в реплике Матвея (с. 71, строка 36) вместо: «Ну, слава тебе господи» – «Ну, и слава тебе господи»; в реплике Жазикова (с. 71, строка 38) вместо: «Матвей! одевайся» – «Матвей! одеваться». На с. 70 восстановлена пропущенная реплика Блинова: «Это что?», без которой непонятен ответ Жазикова: «Это ко мне».
Все эти исправления сделаны по тексту двух первых публикаций пьесы, с учетом опечатки («Матвей! одевайся»), оговоренной в издании 1880 г.
Время создания «Безденежья», по свидетельству самого Тургенева, 1845 год. За два месяца до публикации этих «сцен» он в своем разборе драмы С. А. Гедеонова «Смерть Ляпунова» выдвинул несколько совершенно конкретных литературно-теоретических положений, в которых определялись задачи писателей натуральной школы, учеников и продолжателей Гоголя на новом этапе борьбы за реалистическую драматургию, за восстановление и углубление традиции «Ревизора» в русском театре.
«Семена, посеянные Гоголем, мы в этом уверены, – писал Тургенев, – безмолвно зреют теперь во многих умах, во многих дарованиях, придет время и молодой лесок вырастет около одинокого дуба… Десять лет прошло со времени появления „Ревизора“, правда, в течение этого времени мы на русской сцене не видели ни одного произведения, которое можно было бы причислить к гоголевской школе (хотя влияние Гоголя уже заметно во многих), но изумительная перемена совершилась с тех пор в нашем сознании, в наших потребностях» (Отеч Зап, 1846, № 8, отд. VI, с. 88).
«Безденежье», напечатанное через два месяца после этой декларации на страницах тех же «Отечественных записок», явилось как бы наглядной иллюстрацией жизненности высказанных Тургеневым теоретических положений, а образно-характерологическая, структурная и даже тематическая близость новой пьесы к некоторым образам и ситуациям «Ревизора» (особенно во втором его действии) была настолько обнажена, что без предположения об известной нарочитости подчеркивания литературных истоков «сцен из петербургской жизни молодого дворянина» эту перекличку трудно было бы объяснить. Правда, годы, отделяющие «Безденежье» от «Ревизора» и боевые литературно-политические лозунги писателей натуральной школы от просветительской платформы Гоголя, наложили свою печать и на пьесу Тургенева. Вырождение и одичание правящего класса выдвигается в «Безденежье» уже как основная тема, определяющая отношение автора не только к Жазиковым, но и к Блиновым, и предвосхищающая тем самым в известной степени образы и коллизии «Записок охотника».
Впервые «Безденежье» поставлено на сцене 7 января 1852 г., в Петербурге, в Александрийском театре; повторено 11 января. В архиве дирекции императорских театров (ныне в Государственной театральной библиотеке им. А. В. Луначарского в Ленинграде) сохранилась писарская копия журнального текста пьесы, «одобренная для представления» в бенефис А. М. Максимова старшим театральным цензором А. К. Гедерштерном 14 декабря 1851 г. (Рукопись № 269, шифр: 1. 1. 2. 90). Роль Жазикова исполнял В. В. Самойлов, Матвея – А. Е. Мартынов, Блинова – П. И. Григорьев 1-й.
Театральная редакция пьесы, как свидетельствуют многочисленные изменения, внесенные в ее первопечатный текст цензурой, не заключала в себе ни одного из тех элементов, которые так характерны были для «Безденежья» как социально-политической сатиры. Прежде всего были убраны все слова и строки, определявшие Жазикова как дворянина и помещика, а его слугу Матвея как крепостного крестьянина. Изъятию подверглись не только прямые высказывания этого порядка, вроде: «Я не разночинец какой-нибудь, я дворянин» или «Вы, батюшка, наш природный господин, вы, батюшка, столбовой помещик. У вас есть, батюшка, родовое имение» или «Одно в деревне, признаться, не хорошо… Бедность там какую-нибудь видеть, притеснение… с моими идеями неприятно» и т. п., но и целые эпизоды, в которых хотя бы косвенным образом оттенялся низкий общественно-бытовой, моральный и даже физический уровень представителей правящего класса. Так, например, вычеркнуты были из текста сентенции Матвея: «Что вы здесь живете, батюшка мой? Здесь-то вы от каждого звоночка, словно зайчик, сигаете, и денежек-то у вас не водится, да и кушаете вы не в меру» и «Да и что за господа-то к вам ходят? Ведь, ей-богу, не на что взглянуть. Народ маленький, плюгавенький, больной, кашляют, прости господи, словно овцы»; изъяты были полностью эпизоды появления в квартире Жазикова «человека с собакой» и живописца-француза, заигрывания Жазикова с девушкой из прачечной, большая часть рассказа Блинова о свалке в его деревне из-за «межевых признаков» и т. п.
Полностью изъяты были из текста и все наиболее острые черты живого просторечия, нетерпимого по тем или иным причинам на императорской сцене: «Господи боже мой» (напоминало молитву); «Впрочем, пребываю» (напоминало концовку царских рескриптов); «проклятый немец» или «не люблю немцев» (многие чины высшего государственного аппарата были немецкого происхождения). В репликах: «только слава что штаны» вместо «штаны» появилось «платье», вместо «старый пес» – «старый холоп», вместо «подлец подгадил» – «злодей повредил», вместо «потеют от страха» – «дрожат от страха» и пр.
Изменен был и подзаголовок пьесы – вместо «Сцены из петербургской жизни молодого дворянина» в афишах стояло: «Сцены из петербургской жизни молодого человека».
Пьеса Тургенева была настолько искажена театральной цензурой, что спасти ее не могла даже игра первоклассных актеров. Две другие пьесы, шедшие вместе с нею в бенефис А. М. Максимова («Русский моряк» Н. А. Полевого и «Разлука также наука» П. И. Григорьева), имели несравненно больший успех, о чем свидетельствуют все четыре дошедшие до нас отклика на этот спектакль.
Первый из них принадлежал Р. Зотову, который заключил свой краткий пересказ фабулы «Безденежья» справкой о том, что «публика приняла пьесу довольно неблагосклонно» (Сев Пчела, 1852, 22 янв., № 18). Этот же «неуспех пьесы одного из даровитейших наших писателей» констатировал и другой рецензент «Безденежья» – В. Петров. Не сомневаясь в том, что «Безденежье», опубликованное несколько лет назад «в одном из петербургских журналов», самим автором никогда «не предназначалось для театра», рецензент утверждал, что «комедии г. Тургенева принадлежат к небольшому числу пьес нашего современного репертуара, для понимания и оценки которых нужны изощренный ум и тонкое чувство. В них нет тех аляповатых каламбуров, которые заставляют хохотать раек, нет тех фокус-покусов и переодеваний, которые напоминают масляничные представления; они более действуют на ум, нежели на чувство, и потому желание бенефицианта украсить афишу свою именем г. Тургенева факт очень утешительный» (СПб Вед, 1852, 23 янв., № 19, с. 2). Подробный отчет о постановке «Безденежья» появился во второй книжке «Отечественных записок» 1852 г. в анонимной обзорной статье «Петербургские театры в январе».
