Михаил Лермонтов - Два брата
(Вера показывается на лестнице.)
Это она... так точно – теперь я должен призвать на помощь всю свою твердость.
Вера. Его еще нет... темно, страшно... боже! как я могла решиться... но что ж делать, я его знаю – он сдержал бы свое обещание – у меня сердце бьется, как молоток – шорох, о, кто это... Юрий!..
Алекс<андр> (берет ее за руку). Это я!..
Вера. Довольны ли вы... что может сделать женщина больше... но это дурно, дурно принудить меня таким средством.
Алекс<андр>. Я также выбрал между жизнью и смертию.
Вера. Решившись вам повиноваться, я решилась также вас забыть...
Алекс<андр> (хочет ее обнять). О, это женская хитрость.
Вера. Нет... нет – я вам скажу также, что я люблю вас.
Алекс<андр>. Меня одного?
Вера. Одного, клянусь небом! Я могла заблуждаться – но теперь чувствую, что сердце мое никогда не изменялось.
(Алекс<андр> вздыхает.)
Однако несмотря на это мы должны расстаться навсегда... мне трудно так же, как и вам, об этом думать – но теперь мы будем благоразумнее, чем в минуту первой разлуки нашей – я уж не могу быть счастлива – но спокойствие для меня еще возможно – оставьте мне хоть это!..
Алекс<андр>. У меня и этого не останется.
Вера. Верьте мне, женщина благородная может на минуту забыть свой долг, но всегда приходит время, когда она чувствует, что должна возвратиться к нему – время это для меня настало – никакое искусство – никакие угрозы не поколеблют моей твердости. Юрий! – дайте мне руку, обещайте как другу, как женщине, которой постоянною мыслью были вы; обещайте никогда не покушаться оторвать какую бы то ни было женщину от ее обязанностей – это ужасно, Юрий! это иногда хуже убийства.
Алекс<андр>. О, молю, один прощальный поцелуй.
Вера. Нет, расстанемся друзьями – зачем такое испытание!
Алекс <андр>. Я буду покорен во всем – только один поцелуй – ты непременно должна – непременно – один – только один – и потом пусть между нами обрушится вечность.
(Увлекает и целует ее – луч месячный упадает на его лицо, и она узнает... вскрикивает громко.)
Вера. О! опять он – опять!
Алекс<андр>. Я уж сказал тебе, опять и всегда – никто не займет моего места.
Вера. Это обман неслыханный, – пусти, пусти мне руку... я к тебе чувствую отвращение!..
Алекс<андр>. Знаю, знаю всё – но ты не уйдешь отсюда – и ты подумала, что я не останусь верен своей клятве... да, я здесь – а твой страстный любовник теперь сидит крепко за двумя замками... видишь эту дверь, за нею еще дверь... они обе заперты... он должен сломать замки... может быть, это ему и удастся... но тогда он увидит тебя в моих объятиях...
Вера. Боже мой, боже мой! я должна была знать, что он на всё способен!
Алекс<андр>. Ха, ха, ха – разве ты этого прежде не знала! разве год тому назад, когда ты в упоении страсти лежала в моих объятиях, когда твои поцелуи горели на губах моих, разве тогда еще я не предварял тебя? Разве я не говорил: Вера, ты любишь человека ужасного, который не имеет ничего святого, кроме тебя, и то пока он любим, человека с душой испорченной, который не боится ничего, потому что ничем не дорожит, – разве я не говорил: берегись, ты будешь раскаиваться... но ты не верила, ты улыбалась, ты думала, что я шучу – мне шутить в такие минуты! – ты думала, что я всё это говорил, чтоб показаться интересным, удивить тебя, что я, следуя моде, фанфарон порока и эгоисма, ты даже хотела меня уверить, что я почти ангел доброты... потому что тогда кровь волновалась в твоих жилах, тебе нужны были ласки, чьи-нибудь ласки, чья-нибудь нежность, покуда, на время, до появления другого достойнейшего... не дрожи, не поднимай глаза к небу... наказание упало тебе оттуда... ты не мученица добродетели, не жертва страсти и обмана... ты просто слабая, ветреная, непостоянная женщина... ты вздумала по прихоти своей располагать судьбою трех человек, одному назначила покорность, другому вздохи и признания, третьему, самому послушному, ты назначила мучения ревности, пытки презрения, муки любви отверженной, обманутой – и этот последний теперь мстит за себя.
Вера (упадая на колени). Не подходи, не подходи...
Алекс<андр> (подымая ее за руку). Встаньте, не унижайтесь, княгиня – до такой степени... после вашей надменности, это уж слишком смешно... На коленях, и перед кем? Одумайтесь – что это! страх! чего же вы боитесь? времена кинжалов прошли – разве я вам угрожаю?
Вера (почти без чувств). Я не переживу этого.
Алекс<андр>. Через два года, Вера, назначаю тебе свидание где-нибудь на бале, на лице твоем будет играть улыбка, волосах будут блистать жемчуг и бриллианты, а в сердце воем будет пусто и светло...
(Слышен стук отломанного замка.)
Вера. Это Юрий – он идет сюда.
Алекс<андр>. Наконец!
(Вера хочет убежать.)
Постой!.. мне пришла мысль, – зачем оставлять дело неконченным – я хочу, чтоб он нашел тебя в моих объятиях, чтоб он насладился приятной картиной – это было бы божественно, как ты думаешь!.. (Обнимает ее.)
Вера. Мне всё равно – делай, что хочешь – у меня нет сил противиться.
Александр. Слышишь – вот его шаги... последний замок сейчас разлетится... бешенство удвоивает его силы.
(Молчание.)
Нет, я вижу – это уж слишком много для тебя – обморок? – пустое. Я хочу, чтоб ты с ним говорила – останься здесь – скажи ему, что ты его не любишь – не любишь нисколько... я отойду в сторону... слышишь ли, отвергни его ласки так же холодно, как мои – иначе я стану между вами, и тогда горе вам обоим.
(Отходит и прячется – дверь с треском отворилась, и входит Юрий.)
Юрий. А! меня заперли – это не даром – это с умыслом сделано – но кто же? брат? – зачем ему... о, если я опоздал... Вера!.. ничего не слышно... чу! шорох платья... она здесь – здесь, Вера! (подходит и видит). О, как я счастлив (берет ее за руку). Вера, княгиня – простите меня.
Вера (слабо). Вас... я прощаю...
Юрий. Это был миг сумасшествия... но я хотел вас видеть перед тем, чтоб расстаться снова – и может быть навсегда – я хотел... о, я сам не знаю чего... да, только вас видеть, только… я надеялся, я полагал – что вы не можете любить вашего мужа потому что он не стоит вас... я хотел найти вам в уме своем извинение... я даже... мечтал, что вы меня еще любите.
Вера. Вы совершенно ошиблись.
Юрий. Однако вы здесь, – вы не хотели огорчить меня – вы здесь – ваша рука горит в руке моей – женщина не любя не сделает этой жертвы...
Вера. Вы правы, я пожертвовала собой из любви – но не к вам.
Юрий. Вы хотели спасти мужа.
Вера. Да...
Юрий (обидясь). Если так, то прошу от меня его поздравить.
Вера (после молчания). Забудьте меня.
Юрий. Я не ожидал такого приветствия.
Вера. Чего ж вы ожидали?
Юрий. В вас нет и тени той женщины, которая некогда любила меня так нежно, которой обязан я лучшими минутами в жизни... отчего ж бы, кажется, им не воскреснуть – зачем дарить сокровище тому, кто ему не знает цены, – а я, я так долго живший одной надеждой обладать им – я брошен в сторону – со мной поступают, как с игрушкой, то кидают огненный взор, то ледяное слово...
Вера. Лучше бы вы старались не понять ни того, ни другого.
Юрий. Боже! как вы переменились – бывало вам стоило подумать, и я уж знал эту мысль – пожелать – и я невольно желал того же – бывало нам почти не нужно было слов для разговора... Теперь, признаюсь, теперь я вас не понимаю.
Вера. О! слава богу.
Юрий. Слава богу... ужель вы хитростью хотели избавиться от моей любви – обманом испугать меня – этому не бывать... вы теперь в моей власти... я не упущу этого случая... теперь или никогда – вы моя, вы будете моею... судьба этого хочет...
Вера. Юрий, Юрий! – одна минута восторга и веки раскаяния.
Юрий. Я не буду раскаиваться.
Вера. А я?
Юрий. Вы меня любите.
Вера. Я слабая женщина... я имею обязанности... я знаю, что такое раскаянье.
Юрий. Ты об нем забудешь в моих объятиях.
Вера. Пощадите...
Юрий. Не доводи меня до крайности... я за себя не ручаюсь.
Вера. Шорох... нас подслушивают... здесь кто-то есть...
Юрий. Шорох... кто же смеет... (Осматривается.)
Вера (убегает). Прощай, Юрий... прощай.
Юрий (бежит за нею). Нет, я вас не пущу... невозможно... я не хочу так расстаться.
