Теннесси Уильямс - Ночь игуаны
Мэксин. Да, по три с персоны. В сезон мы работаем по европейскому распорядку, а не в сезон, как сейчас, переходим на свой, американский.
Ханна. О, и в чем же… э-э… различия? (Пытаясь выиграть время, взглядом взывает к Шеннону о помощи.)
Но его внимание поглощено гудками автобуса.
Мэксин. Вместо трехразового питания у нас сейчас двухразовое.
Ханна (приближаясь к Шеннону, чуть громче). Завтрак и обед?
Мэксин. Завтрак и холодный ленч.
Шеннон (в сторону). Да, действительно холодный. Наколотый лед, если сами наколете.
Ханна (раздумывая). Без обеда?
Мэксин. Да, без.
Ханна. Понимаю, но только мы… тоже работаем обычно на особых условиях. Я бы хотела вам объяснить.
Мэксин. Что значит – «работаем»? И на каких «условиях»?
Ханна. Вот наша карточка. Может быть, вы уже слышали о нас! (Подает карточку Мэксин.) О нас много писали. Мой дедушка – старейший из живущих и еще пишущих поэтов. Он читает свои стихи. А я работаю акварелью… я художник-моменталист. Мы путешествуем вместе и оплачиваем свои путешествия дедушкиными выступлениями и продажей моих акварелей и моментальных портретов углем или пастелью.
Шеннон (про себя). У меня жар.
Ханна. Обычно во время завтрака и обеда я хожу между столиками отеля. Надеваю рабочую блузу художника, живописно измазанную красками, с широким байроновским воротником и изящно повязанным шелковым бантом. Я никогда не навязываюсь людям, просто показываю свои работы и мило улыбаюсь. И только если приглашают, присяду к столику и делаю моментальный набросок пастелью или углем. А если не приглашают, тоже мило улыбаюсь и иду дальше…
Шеннон. А дедушка что делает?
Ханна. Мы с ним вместе медленно проходим между столиков. Я представляю его как старейшего из всех живущих в мире и еще пишущих поэтов. Если просят, он читает свои стихи. К несчастью, все его стихи написаны очень давно. Но, знаете, он начал писать снова. Впервые за двадцать лет взялся за новую поэму!
Шеннон. Но еще не кончил?
Ханна. Вдохновение еще посещает его, но способность сосредоточиться, конечно, несколько ослабела.
Мэксин. Как, например, сейчас.
Шеннон. Кажется, задремал. Дедушка! Что, если уложить его в постель?
Мэксин. Подождите. Я сейчас вызову такси, и их отвезут в город.
Ханна. Прошу вас, не надо. Мы обошли все городские гостиницы – нигде не пускают. Боюсь, что мне остается рассчитывать только на ваше… великодушие.
Очень заботливо Шеннон поднимает старика и ведет его в одну из комнат, выходящих на веранду. С пляжа слышатся возгласы купающихся. Солнце прячется за островком в море.
Быстро темнеет.
Мэксин. Пожалуй, придется вас оставить. Но только на одну ночь.
Ханна. Благодарю вас.
Мэксин. Старик будет в четвертом номере, вы займете третий. Где ваш багаж? Никакого багажа?!
Ханна. Я спрятала его под пальмами, внизу, где начинается тропинка.
Шеннон (кричит Панчо). Живо принеси вещи этой леди! Слышишь? Чемоданы… под пальмами. Скорее! Бегом!
Мексиканцы бегут вниз.
Дорогая Мэксин, а за меня вы согласны получить по чеку, датированному более поздним числом?
Мэксин (хитро). Да уж не завтрашним ли?
Шеннон. Спасибо! Щедрость всегда была основным свойством вашей натуры.
Мэксин. Ха! (Уходит.) Ханна. Я ужасно боюсь, не было ли у дедушки небольшого удара во время нашего перехода в горах. (Говорит с удивительным спокойствием.)
И сейчас же порыв ветра разносится по склону. Снизу снова слышатся крики купающихся.
Шеннон. У очень старых людей бывают такие небольшие «мозговые явления», как их называют врачи. Это не настоящий удар, а просто небольшие мозговые… явления. И их симптомы так быстро исчезают, что старики иногда даже и не замечают, что с ними было что-то не так.
Разговаривают, не глядя друг на друга. Появляются мексиканцы с древними чемоданами, сплошь заклеенными ярлычками отелей и всяческих бюро путешествий – знаками далеких странствий их владельцев.
Ставят чемоданы возле лестницы.
Сколько же раз вы объехали вокруг света?
Ханна. Почти столько же, сколько раз Земля обошла вокруг Солнца. Иногда мне кажется, что весь этот путь я прошла пешком.
Шеннон (поднимая ее чемодан). Какой номер у вашей комнаты?
Ханна (устало улыбаясь). По-моему, третий.
Шеннон. Кажется, тот самый, над которым крыша протекает. (Идет с чемоданами в третий номер.)
В дверях своего кабинета появляется Мэксин.
Но вы это узнаете, только когда пойдет дождь, а тогда будет уже поздно, и придется вплавь выбираться оттуда.
Ханна слабо улыбается, теперь стала заметна вся ее непомерная усталость.
(Выходит с ее вещами из третьего номера.) Так и есть, тот самый. Берите мой и…
Ханна. Нет, нет, мистер Шеннон. Если пойдет дождь, я найду себе сухое местечко.
Мэксин (из-за угла веранды). Шеннон!
Небольшая пантомима между Ханной и Шенноном. Он хочет внести вещи в комнату номер пять. Она хватает его за руку и указывает за угол веранды, давая понять, что не нужно вызывать недовольство владелицы отеля, Мэксин еще раз и уже громче зовет его. Шеннон уступает мольбам Ханны и вносит ее вещи в комнатенку с худой крышей.
Ханна. Большое вам спасибо, мистер Шеннон. (Исчезает за москитной сеткой.)
Шеннон направляется к своей комнате, и в эту минуту к углу веранды подходит Мэксин.
Мэксин (подражая голосу Ханны). «Большое вам спасибо, мистер Шеннон!»
Шеннон. Не будьте дрянью, Мэксин. Есть люди, которые искренне говорят «спасибо». (Проходит мимо нее и спускается по лесенке с веранды.) Пойду поплаваю.
Мэксин. В это время вода тепла как кровь.
Шеннон. А так как у меня сейчас жар, то мне и будет в самый раз. (Быстро спускается вниз по тропинке к пляжу.) Мэксин (следуя за ним). Подождите, я тоже…
Хочет сказать, что пошла бы с ним, но он пропустил ее слова мимо ушей и быстро исчезает в зарослях. Она сердито пожимает плечами и возвращается на веранду. Опершись обеими руками на парапет, смотрит на закатное солнце, словно это ее личный враг. Доносится долгий прохладный вздох океана.
Голос дедушки (словно вторя этому звуку).
Ветвь апельсина смотрит в небо Без грусти, горечи и гнева.
И так, спокойствие храня, Следит за угасаньем дня…
Внизу, в маленьком ресторанчике на пляже, звучит исполняемая маримба-джазом мелодия популярной в тысяча девятьсот сороковом году песенки «Слово женщины…». На сцене темнеет, затем медленно опускается занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Прошло несколько часов, скоро зайдет солнце, но сейчас его золотистый, с красноватым отблеском свет заполняет всю сцену. На густой листве тропических растений блестят капли дождя. Из-за угла веранды выходит Мэксин. Уступив правилам хорошего тона, она сменила к обеду короткие узкие брючки на белые полотняные, а синюю рабочую блузу – на красную. Расставляет складные столики для обеда, который будет подан на веранде. За этим делом и ведет разговор.
Мэксин. Мисс Джелкс?
Ханна (в дверях своей комнатки, приподымая москитную сетку). Да, миссис Фолк?
Мэксин. Могу я с вами поговорить, пока буду накрывать к обеду?
Ханна (выходит в своей блузе художника). Конечно. Я и сама хотела с вами поговорить.
Мэксин. Прекрасно.
Ханна. Я хотела спросить, есть ли у вас ванна, где мог бы помыться дедушка? Сама я предпочитаю душ, но дедушка там может упасть, и, хоть он и утверждает, что он – резиновый, перелом бедра в его возрасте – дело нешуточное. И поэтому я…
Мэксин. А я хотела поставить вас в известность, что звонила в «Каса де Хеспедес» насчет вас с дедушкой, могу устроить.
Ханна. Так не хотелось бы нам опять трогаться с места.
Мэксин. «Коста Верде» – не для вас. Видите ли, мы обслуживаем людей, которые не доставляют особых хлопот, и, честно говоря, привыкли к клиентам помоложе.
Ханна (разбирая складной столик). Да-а… Ну что ж… А что это, «Каса де Хеспедес», – меблированные комнаты?
Мэксин. Это пансион. Там вас и кормить будут, и даже в кредит.
Ханна. Где он находится?
Мэксин. В центре города. Если дедушка заболеет, там и врач под рукой. Ведь вам и об этом приходится думать.
Ханна (серьезно кивнув головой, больше про себя). Да, и об этом, но…
Мэксин. Что вы делаете?
Ханна. Хочу помочь.
Мэксин. Не надо! Я не принимаю помощи от своих постояльцев.
Ханна (продолжая накрывать на стол, в смущении). Все-таки позвольте мне, прошу вас. Вилка с одной стороны, а ложка… (Голос ее замирает.) Мэксин. Прежде всего салфетки подкладываются под тарелки, а то ветром сдует.
Ханна. Да, на веранде становится ветрено.
Мэксин. На побережье уже задувают штормовые ветры.
Ханна. Когда мы путешествовали по Востоку, нас, случалось, застигал в пути тайфун. Но иной раз даже радуешься такому разгулу стихий – как-то легче на душе, верно? (Это тоже сказано больше про себя. Она уже расставила тарелки на бумажных салфетках.) Миссис Фолк, когда, по-вашему, нам нужно съехать?
