Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том четвертый. Драмы в прозе
Голоса из толпы. Давайте-ка еще послушаем. Этот человек понимающий! У него котелок здорово варит.
Фансен. Был у меня когда-то старик хозяин. Каких только он не имел пергаментов, грамот прадедовских времен, контрактов и судебных документов, я уж не говорю о самых редкостных книгах. В одной все наше государственное устройство было изложено: как сначала нами, нидерландцами, правили разные князьки и все-то по стародавним обычаям, как наши предки чтили своего князя, если он ими правил по-хорошему, и умели его окоротить, когда он лишнее себе позволит. Тут и сословное собрание сразу же за них вступалось, потому что в каждой провинции, самой мелкой, было свое сословное и земское собрание.
Плотник. Придержи язык! Всем это давно известно. Любой добропорядочный бюргер знает про свое государство, что ему знать положено.
Иеттер. Не мешайте ему говорить, всё что-нибудь да узнаем.
Зоост. Правильно.
Многие. Говорите, говорите, не каждый день это услышишь.
Фансен. Вот ведь вы, бюргеры, каковы! Живете — только небо коптите; ремесло к вам перешло от родителей, а значит, и власть пусть вами вертит, как хочет и как умеет. Ни традиция, ни история, ни права власть имущих — все это вас не касается; потому-то испанцы и поймали вас в сети.
Зоост. Такие мысли и на ум не идут, если у тебя, кроме хлеба насущного, ничего нету.
Иеттер. Проклятье! Почему же нам вовремя никто ничего такого не сказал?
Фансен. Я вам сейчас говорю. Испанскому королю счастье привалило, завладел он всеми нашими провинциями, да только нечего ему в них на свой лад хозяйничать, пусть правит, как прежде мелкие князья правили, каждый своей провинцией. Понятно вам?
Иеттер. Объясни получше!
Фансен. И без того ясно как день. Разве не должны нас судить по законам нашей провинции? А нынче что получается?
Один из бюргеров. Твоя правда!
Фансен. У брюссельца один закон, у жителя Антверпена или Гента другой. А нынче-то что? Откуда же это, спрашивается, пошло?
Другой бюргер. Ей-богу, так.
Фансен. Если сейчас не спохватитесь, покажут вам, где раки зимуют. Тьфу! Что не сумел ни Карл Смелый, ни Фридрих Воитель, ни Карл Пятый, с тем Филипп управился, да еще бабьими руками.
Зоост. Верно, верно! Прежние князья ведь тоже пытались…
Фансен. А как же! Да только отцы наши не зевали: досадит им князь, они уведут его сына и наследника и спрячут куда-нибудь, а уж если отдадут, то с превеликой для себя выгодой. Вот это люди были! Знали, чего им надо. И знали, как дело делается! Настоящие люди! Потому-то наши права так отчетливо изложены, наши вольности так надежны.
Мыловар. Что вы там толкуете про вольности?
Народ. Про наши вольности, про наши права! Еще об них расскажите.
Фансен. Нам, брабантцам, дано всего больше преимущественных прав, хотя у других провинций они тоже имеются. Я про это в книге читал…
Зоост. Ну валяйте, рассказывайте!
Иеттер. А мы послушаем.
Один из бюргеров. Очень вас прошу!
Фансен. Во-первых, там сказано, что герцог Брабантский должен быть нам добрым и верным государем.
Зоост. Добрым? Так и сказано?
Иеттер. Верным? Ужели правда?
Фансен. Слушайте, что я говорю. Он нам присягал, как и мы ему. Во-вторых, ему не дозволено над нами самодержавствовать ни делом, ни помыслом, ни случаем — никогда.
Иеттер. Здорово! Здорово! Ни делом, ни помыслом.
Зоост. И ни случаем.
Другой. Никогда! Вот самое главное. Не дозволено никому и никогда.
Фансен. Так черным по белому стоит.
Иеттер. Принесите нам эту книгу!
Один из бюргеров. Она нам позарез нужна.
Другие. Книгу! Книгу!
Один из бюргеров. Мы с ней к правительнице пойдем.
Еще один. А вы, господин доктор, станете там речь держать!
Мыловар. Ну и дурачье!
Несколько голосов из толпы. Еще что-нибудь из книги!
Мыловар. Да я ему башку сворочу, если он еще хоть слово вымолвит!
Народ. Только попробуй! Расскажите подробнее о наших правах! Какие у нас еще права имеются?
Фансен. Разные, среди них самые дельные и полезные. А еще в книге стоит: правитель не должен ни улучшать положение духовенства, ни увеличивать его численность без согласия дворянства и сословий. Зарубите это себе на носу! И государственный строй изменять ему тоже не дозволено.
Зоост. Это верно?
Фансен. Я вам указ покажу, он уже лет двести, а то и триста как вышел.
Бюргер. А мы терпим новых епископов? Дворянство обязано за нас вступиться, не то мы им покажем!
Другие бюргеры. И не позволим инквизиции гнуть нас в бараний рог!
Фансен. Сами виноваты!
Народ. У нас есть еще Эгмонт! Есть Оранский! Они нас в обиду не дадут.
Фансен. Ваши братья во Фландрии встали за доброе дело.
Мыловар. Ах ты, собака! (Бьет его.)
Другие бюргеры (возмущенно кричат). Ты, верно, испанец?
Один из бюргеров. Как ты смеешь, честного человека…
Другой. Ученого мужа…
Набрасываются на мыловара.
Плотник. Да опомнитесь вы, ради бога!
В драку вмешиваются люди из толпы.
Что ж это такое, друзья!
Мальчишки свистят, бросаются камнями, науськивают собак, зеваки стоят не двигаясь, народ стремительно прибывает, одни спокойно прохаживаются взад и вперед, другие озоруют, орут, кричат «Свобода и наши права! Права и свобода!»
Появляется Эгмонт со свитой.
Эгмонт. Спокойней! Спокойней! Что здесь происходит? Да угомонитесь же наконец! Разнять их!
Плотник. Ваша светлость, вы сюда явились, словно ангел небесный! Тише! Вы что, ослепли? Сам граф Эгмонт! Хвала графу Эгмонту!
Эгмонт. И здесь распря! Что вы затеяли? Брат на брата! Рядом августейшая наша правительница, а на вас удержу нету! Разойдитесь! Возвращайтесь к своим делам! Безделье в будни до добра не доведет! Что здесь случилось?
Волнение мало-помалу стихает, все уже толпятся вокруг Эгмонта.
Плотник. Они из-за своих прав передрались.
Эгмонт. Которые сами же и порушат своим озорством. А кто вы есть? Как будто все люди честные.
Плотник. Стараемся по мере сил.
Эгмонт. К какому цеху вы принадлежите?
Плотник. Плотник и цеховой старшина.
Эгмонт. А вы?
Зоост. Мелочный торговец.
Эгмонт. Вы?
Иеттер. Портной.
Эгмонт. Припоминаю, вы шили ливреи для моих слуг. Вас звать Иеттер.
Иеттер. Благодарствуйте, что запомнили мое имя.
Эгмонт. Я не скоро забываю тех, кого видел и с кем говорил хоть однажды. Вам же всем мой совет — старайтесь сохранять спокойствие, вы и так на плохом счету. Не гневите больше короля, власть как-никак в его руках. Любой добропорядочный бюргер, который честно и усердно зарабатывает свой хлеб, повсюду имеет столько свободы, сколько ему надобно.
Плотник. Так-то оно так, беда только, что, с позволения сказать, разные там лодыри, пьянчуги и лентяи от нечего делать склоки затевают, с голодухи насчет своих прав шуруют, врут с три короба доверчивым и любопытным дурачкам да за кружку пива мутят народ, на его же беду. Это их сердцам всего любезнее. Да и то сказать, мы так бережем наши дома да сундуки, что им, конечно, охота подпустить нам красного петуха.
Эгмонт. Вы вправе рассчитывать на поддержку, меры уже приняты, с этим злом надо покончить раз и навсегда. Твердо стойте против иноземной веры и не думайте, будто мятежом можно укрепить свои права. Не выходите из домов и не позволяйте этим горлопанам толпиться на улицах. Разумному человеку многое под силу.
Толпа между тем редеет.
Плотник. Благодарствую, ваша милость, благодарствую на добром слове! Все сделаем, что сумеем.
Эгмонт уходит.
Благородный господин! Истинный нидерландец! Ни чуточки нет в нем испанского.
Иеттер. Был бы он у нас правителем, все бы за ним пошли.
Зоост. Как бы не так! На это место король только своих сажает.
Иеттер. Заметил ты его наряд? По последней моде — испанский покрой.
Плотник. Он и собой красавец!
