Франсуаза Саган - Днем и ночью хорошая погода (сборник)
Зельда: Нет, не ты, Лоранс.
Дорис: Прости.
Дорис отступает назад. Этьену и ей явно скучно, но остальные увлечены игрой.
Лоранс (выступая вперед): Да. Доброе утро, как вам… Как ты спала, Зельда?
Зельда: Как каменная глыба. Никак не проснуться. У тебя мои капли?
Лоранс: Твои капли?
Зельда: Капли, которые ты даешь мне по утрам. Ведь Шарвен тебе поручил следить за этим: капли, таблетки, уколы…
Лоранс: Шарвен уже занимался вами?
Зельда (садясь): Да. Он был старый друг, поэтому ему и доверились. Со мной он говорил, разумеется, только про анемию: мне очень не понравилось бы, что меня считают сумасшедшей. (Снова ложится.) Ну, так на чем мы остановились? Да, мои капли.
Лоранс подходит к подносу, берет бокал, наливает в него воды и возвращается к Зельде, затем берет воображаемый пузырек и трясет им над бокалом.
Лоранс (немного смущенно): Вот, выпей, пожалуйста…
Зельда (прерывая ее): Нет, не так, не две капли, а двадцать пять, самое меньшее. У Шарвена насчет транквилизаторов была тяжелая рука. Или нет, по утрам это были стимуляторы, да? (Поворачивает голову в сторону Дорис.)
Дорис (с рассеянным видом): Что ты сказала?
Зельда: Что ты мне давала по утрам, когда я просыпалась, не амфетамины, а что?
Дорис: Но я не помню, Зельда, три года прошло…
Зельда: Ну ты же давала мне этот наркотик целых три месяца.
Дорис: Правда, не помню. Но это, конечно, были транквилизаторы.
Зельда: Ладно, но по вечерам ты давала мне снотворное кроме моих собственных таблеток, а по утрам — успокоительное! Представляю, какая я была безмятежная.
Этьен (сухо): А вот и нет, ты была вся наэлектризованная.
Зельда: Ладно-ладно, давайте дальше. (Обращается к Лоранс.) Дорис, Жан Жак не звонил? Только скажи правду.
Дорис (подсказывает Лоранс): Звонил, сказал, что придет в три.
Лоранс (ласково): Звонил, милочка, а в три часа придет сам.
Зельда: Правда? Ой, прости. Конечно, это правда, ты не стала бы развлекаться, обнадеживая меня впустую. Ты ведь такая добрая, Дорис. Даже со мной, хотя я веду себя ужасно, ты добрая, я же знаю. Ты иногда кажешься мне скупердяйкой, придирой, соглашательницей, но это все такие мелочи. (Улыбается Лоранс.) Все же у нас с тобой было прекрасное детство. Взрослая сестра-зануда, подружка, старый друг, единственная моя подруга-женщина…
Этьен: Боюсь, что твои пробуждения в ту пору не были столь лирическими, дорогая. Ты ни с кем не разговаривала.
Зельда: Знаю, но главное, что я помню, — это крепкие узы, которые нас связывали, понимаешь? Дорис навсегда останется для меня единственной в жизни прочной связью, самым близким человеком.
Дорис (с усилием): Конечно, Зельда. И для меня тоже, ты ведь знаешь.
Этьен: Ну, если так пойдет дальше, мы все тут разрыдаемся.
Зельда (с улыбкой, мягко): Да, ты прав. Ладно, беру себя в руки и встаю… Дорис, я сразу надела пижаму?
Дорис (обеспокоенно): А? Что? Пижаму? Да, сразу.
Зельда (оглядывая себя): Вот это — в половине первого дня?.. Да, и правда со мной было не все в порядке. А дальше? Какая была погода?
Дорис и Этьен (вместе): Шел дождь.
Дорис и Этьен переглядываются, оба в замешательстве.
Зельда (спокойно): Ладно, идет дождь. Я, конечно, позавтракала, опустим это, и стала ждать Жана Жака. Где — в гостиной или у себя в комнате?
Дорис: Мы ждали его в гостиной.
Зельда идет и садится на стул, Лоранс, поколебавшись, садится напротив нее.
Зельда (обращаясь к Лоранс): Какой дождь, бедняжка Дорис… Что за день для тебя. Ты оставила Тома одного? Как он? Все такой же милый? Как тебе повезло, что ты нашла себе такого Тома…
Лоранс: Но, Зельда, у вас… у тебя есть Этьен. Он тоже мог бы стать таким Томом.
Дорис (со своего места): Нет, такого я никогда не говорила.
Том (раздраженно): Тсс…
Зельда: Брак по расчету есть брак по расчету, и Этьен первый так думает, уверяю тебя.
Лоранс (увлекшись): Зельда, а если он только притворяется? Ты понимаешь, сколько он всего выносит по твоей милости? А если он несчастен? Подумай, может, он только напускает на себя этот цинизм?
Зельда: Ты правда так думаешь? Знаешь, странно, я ведь чуть не полюбила его… Помню, однажды вечером в Перигё… Почему в Перигё? Не помню, но мы были в Перигё, я и Альдо, ну, ты знаешь, этот итальянец…
Лоранс в неведении качает головой.
Так вот, однажды вечером в Перигё мы с Альдо должны были сесть на поезд, и Этьен, как благородный принц, отвез нас на вокзал в моем «феррари». На вокзале в Перигё лил дождь. Я до сих пор чувствую запах этого вокзала… Я встала у окна купе. Этьен на перроне смотрел, как мы отъезжаем. Он слегка улыбался, а дождь — дождь? — оставлял на его лице странные следы. Он махал рукой, вот так, и, не отрываясь, смотрел на меня через стекло. В тот вечер, сейчас просто невероятно такое говорить, в тот вечер я чуть не выбежала из вагона, не соскочила на перрон и не бросилась в его объятия. Я чуть не полюбила его, только представь себе, Дорис, в тот вечер в Перигё. И это был не единственный раз.
Все смотрят на Этьена, который было окаменел, но тут же опомнился.
Этьен (насмешливо): Не беспокойся, дорогая, тогда в Перигё мое лицо было мокрым действительно от дождя.
Зельда (ласково, с огорчением): Знаю, но я действительно чуть не сошла с поезда.
Этьен и Зельда смотрят друг на друга.
Том, эта игра не наскучила вам?
Том: Ничуть. Просто роль Этьена несколько ограничена. Этьен, я что, ничего не делал?
Этьен: Нет, старина, мне очень жаль, но в тот день я был на скачках в Лоншане.
Том: Но вы все же вернулись оттуда?
Этьен: Да, конечно, ну уже потом, после всех. (Вытягивает ноги, успокаиваясь, с довольным видом.)
Зельда: И в этот момент пришел Жан Жак?
Том: Ага! Ваш выход, Этьен.
Этьен (сидя): Послушай, Зельда, эта реконструкция совершенно ни к чему. Зачем тебе эта надуманная мелодрама? На самом деле в тот день в тебе уже должно было сидеть три сухих мартини, с десяток таблеток амфетамина и ты должна была просить Дорис оставить тебя в покое. Если тебе так нужна правда, Зельда, то вот она.
Том: Откуда вы знаете? Вас ведь там не было, да? Ну так… И вообще, если этот эксперимент полезен Зельде, то вам-то что с этого? Да и Дорис тоже? Кроме того, вы слышите о себе только приятные, даже чудесные вещи…
Дорис: Конечно-конечно, только это напоминает мне тот жуткий день. Ну, давайте играть дальше… Когда пришел Дюбуа, я была с Зельдой. Часы пробили ровно три.
Том: Ну же, Этьен?
Этьен (вставая): И вдобавок я должен изображать этого идиота Дюбуа, этого пуританина, этого кретина… Да уж!
Лоранс: Да уж, Этьен, ты сегодня невыносим.
Этьен (напыщенно): Хорошо. (Подходит к Зельде.) Вот и я, Зельда. Я снова пришел, чтобы сказать вам, что женат и верен своей жене и что ваша любовь мне неприятна. Попрошу вас также вернуть мне мою супругу Анн Мари, которую вы отвратили от исполнения супружеского долга. (Поворачивается к остальным.) Если я и преувеличиваю, то самую малость, поверьте.
Зельда (подходит к нему, мечтательная и обворожительная): Жан Жак, Жан Жак, вы не поцелуете меня?
Этьен пятится.
Забудьте, что я люблю вас, что я смешна, что вы ненавидите меня, забудьте мое имя и свое, поцелуйте меня из милосердия. Если бы вы только знали, как это ужасно любить того, кто тебя не любит… Эта мука, это бессилие, это отчаяние, когда в мечтах видишь чье-то лицо, которое целует тебя, а наяву это лицо отворачивается от тебя… Притворитесь только раз, один лишь раз… Прижмите меня к себе, вот так, просто, и я освобожу вас от всего. Любовь моя, умоляю, притворитесь на мгновение, всего лишь на мгновение…
Этьен, слегка побледнев, пятится. Остальные не шелохнутся.
(Звонким голосом.) Тут он не стал пятиться. Прошу прощения. (Устремляется к Этьену, обвивает руками его шею, кладет голову ему на плечо.) Любовь моя, о любовь моя, мой равнодушный, и все-то он от меня бегает, все-то опускает глаза, все-то избегает меня… Ты ведь знаешь, знаешь — правда знаешь? — как все могло бы быть между нами… Золотые дни, счастливые дни, смех, поцелуи, путешествия, самолеты, огромные кровати в отелях… Мы забыли бы о времени, забыли бы о жизни, забыли бы об остальных. Все кругом сходили бы с ума от зависти, а мы, прижавшись друг к другу, никогда не могли бы насытиться… Почему же это невозможно — ты и я, созданные друг для друга, навеки вместе, как близнецы, любовники, друзья, ты и я?..
