Александр Закладной - Попутчики
Ольга начинает громко смеяться. Виктор раздраженно смотрит на неё.
Виктор. И что здесь смешного?
Ольга. Не обижайся. Просто это — самые что ни на есть мои слова. Знаешь, сколько раз я сама произносила эту фразу — вы, мол, всё равно меня не поймете, так как это — моя личная территория, мой внутренний мир? Очень часто. И вообще, это мой, мой «пунктик»! Впрочем, у меня всё было немного по другому.
Виктор (равнодушно) Правда?
Ольга. Правда. Только, конечно, это не касалось песен… Мне было лет десять, когда я решила вести дневник. В тоненькой тетрадочке, синей — я купила её у соседа, который торговал с лотка канцтоварами. Успела там всего одну или две странички написать. А потом, уж не помню как, тетрадочкой заинтересовался двоюродный брат — он тогда у нас жил. Я оказала сопротивление. Он, конечно, решил — раз не даёт, значит тем более надо отобрать. Ну, драка, крики, беготня, кое-как успеваю сунуть дневник за шкаф. Но брат не угомонился и тут. Я в слезах побежала к маме — зачем он ищет, запрети ему! А мама посмеялась и сказала только «а что тебе прятать?». С тех пор это «а что тебе прятать» я слышала в сотнях постоянно. Мама читала написанные мне письма, лазила в мой стол. На все мои «не бери, не трогай, не лезь» ответ был один — «а ты не занимайся всякими глупостями» — ооо, знал бы ты, с какими интонациями она произносила эти слова! Мол, что ты там прячешь? Какие у тебя могут быть секреты? Что у тебя там — сплошная порнография? И вот так, заочно, заглазно она обесценивала всё самое для меня важное… Тебе интересно?
Виктор (зевая). Да-да. Я слушаю.
Ольга. А ведь в этих тайниках не было ничего эдакого. Там хранились мои влюбленности и симпатии, дурацкие стихи, размышления, живая плоть. А они… «Глупости» — говорили они, зачем тебе что-то прятать? Понятно, что после этого желания делиться с кем-нибудь своими тайнами у меня так и не возникло…
Виктор. Водка заканчивается. И не заметили, как почти бутылку ухлопали. Правда, у меня ещё пиво есть — два литра.
Ольга. Не надо. Хватит пить. Ты что, хочешь нажраться? Не стоит. Не порть вечер.
Виктор. Да ладно тебе! (демонстративно пьет) Твоё здоровье. (выпивает).
Ольга хмурится.
Виктор (с усмешкой глядя на Ольгу). Сидишь вот, губы кривишь. Осуждаешь? А мне — пофигу. Вот так.
Ольга. Зря.
Виктор. Что зря-то? (распаляясь). А мне, может, хочется! Напоследок! Нажрусь и всё.
Ольга. Без меня.
Виктор. Курить будешь?
Ольга. Нет.
Виктор (зло). Ну и дура.
Ольга не отвечает и Виктор успокаивается.
Виктор. Ладно, я пошутил. (долго смотрит на девушку). Ты такая вся непорочная… Умереть боишься?
Ольга. Ты пьяный. И злой. Я не хочу с тобой говорить.
Виктор (пытается засмеяться). Отчего же так? Я же такой тупой, быдло, книг не читаю умных. А ты — вундеркинд прямо какой-то. Вот только дало тебе это что-нибудь? Сейчас мы с тобой равны. Здесь и сейчас. Мы оба. Ну так объясни мне, тупому, растолкуй.
Ольга (горько). Что тебе объяснить?
Виктор. Умереть боишься, скажи?
Ольга (долго сидит, закрыв лицо ладонями). А я что, сейчас живу? (с надрывом). Я и сейчас мертвая, пойми это!
Пауза.
У меня была бабушка. Я её очень любила. Она вырастила меня. Но потом что-то случилось. Последние годы её жизни она была мне противна. Запах старости, недомогания, поилки, смена одежды. Я все делала для нее, но как же я ненавидела её тогда, ты не поймешь. Одновременно — очень любила и очень ненавидела. Потом, когда она умерла, я связывала ей ноги, помогала менять тряпки. Её кремировали, и мне не было страшно, просто странно — что я здесь делаю?
Виктор. Ну и что? Что хочешь этим сказать? Причем тут твоя бабушка?
Ольга. Вот видишь. Ты ничего не понял.
Виктор. (ехидно) Мне кажется, что девяносто девять процентов людей тебя не поймут. Я же говорил, что ты слишком сложно разговариваешь. Тебя испортил твой философский факультет. Он изнасиловал вам всем мозги, а потом выкинул в обычную жизнь, где большинство людей таких факультетов не заканчивали. Ты же совсем не приспособлена к обычной жизни.
Ольга (сердито). То-то я вижу — ты слишком приспособлен.
Виктор пожимает плечами. Затем поднимает бутылку с остатками водки и смотрит на неё.
Виктор. Почти ничего не осталось. Ты точно не будешь?
Ольга. Нет. (смотрит, как Виктор, морщась, допивает водку). Ты ещё и алкоголик ко всему прочему.
Виктор. Думай, что хочешь. Мне всё равно. Все вы одинаковы. (бессвязно, словно сам себе) Лена тоже была такой — правильной, всё меня уму-разуму пыталась научить… А чем окончилось всё, знаешь? Ни хрена ты не знаешь! Я тогда стал искать её, и спустившись вниз, увидел неясные силуэты. Хотел окликнуть, но услышал стоны. Подошел поближе. Там была Лена. И он. Они занимались сексом на старом строительном столе. А я попытался оттащить его от неё. Они сначала испугались, она даже вскочила, прикрываясь руками, потом поняли, что это я. Всего лишь я! И он ударил меня. Я упал. А Лена сказала мне — пошёл вон. И я ушел.
Ольга. К чему ты это говоришь? Это была твоя девушка?
Виктор. Нет. Она считала меня только другом. Спала с кем хотела, а на меня внимания не обращала. Стерва! (со всей мочи бьёт кулаком по дну палатки) Ненавижу! (сильно зажмуривает глаза, будто боится заплакать).
Ольга (спрятав лицо в ладонях). Как глупо… Разве я так себе всё представляла? Сколько я здесь живу? Лет семь. А в глухой тайге так раньше и не была… Вообще нигде не была. Не с кем, да и незачем. А сейчас вот… И вообще, я с детства думала — тайга, это место, в котором есть что-то настоящее, сказочное. Место, где отметается всё не то и не те. «Не то» действительно отмелось, а вот «не те»…
Пауза.
Видишь, нам даже не о чем с тобой разговаривать. Ты не понимаешь меня, а я не понимаю тебя.
Виктор. (грубо). А нам с тобой детей вместе не крестить. Я между прочим, тебя тоже не такой представлял!
Ольга (качая головой). А какой? Длинноволосой стройной блондинкой? С длинными ногами?
Виктор. (запинаясь от выпитого) Не перевирай мои слова.
Он подходит к рюкзаку и вытаскивает двухлитровую пластиковую бутылку пива. Ольга молча наблюдает за ним, потом тянется за пачкой сигарет и подкуривает. Виктор пьет пиво.
А если начистоту, то вспомни, как ты себя описывала?
Ольга. И как же?
Виктор. Точно я не помню, конечно, но красиво. Что сейчас об этом говорить? (достаёт мобильный телефон). «Саундлаверс» — это ж надо, как повезло. (начинает слушать музыку).
Ольга. Ты мне не ответил. Кого ты хотел увидеть?
Виктор (зло). Уж точно не тебя! Я не хочу об этом говорить! Всё! (включает песню «Ранувэй»)
Ольга (кричит, вырвав телефон из его рук). Нет уж, послушай! А ты захотел бы со мной встретиться, если бы знал правду? Если бы увидел мою фотографию, узнал, что я после аварии превратилась в чудовище??? Скажи — захотел бы??
Виктор (тоже начинает кричать). Нет, не захотел бы! И не жалел бы об этом! Что ты вообще от меня хочешь?? (хватает пиво, и заливает его в себя длинными глотками). Да плевать мне на тебя по большому счету!
Ольга. Наша встреча…
Виктор (кривляясь) … была ошибкой!!! Ага. Просто бразильский сериал! Мыльная опера. А ты своими словами вообще хоть что-нибудь сказать можешь?
Ольга. Ты ужасно пьян. Я ухожу отсюда.
Виктор. Ага! Уйдешь ты. Тут тайга вокруг на пару километров и медведи ходят. Не мультяшные или с картинок, а настоящие. Раз — и перекусят тебя пополам!
Ольга (крича). И пусть! И пусть! Зачем????? (плачет) Зачем ты такое говоришь?? Почему ты меня обижаешь??? (выбегает из палатки)
Виктор остается один. Он закуривает сигарету, допивает пиво и тоже выходит из палатки.
Виктор. Дура она и есть дура. Ещё заблудится, чукча чертова!
Пошатываясь, углубляется в чащу.
ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ
