Анатолий Софронов - Цемесская бухта
Хоботок. Ты счастливый, Ираклий. Маша меня перевязывала и все говорила: «Я люблю Илючку моего, Илючку...» (Рахимову.) Такая тоненькая, как лозиночка... Маша Кузина... (Нижарадзе.) Повезло тебе.
Нижарадзе. А я боюсь... Там смерть на каждом шагу.
Рахимов. Где сильная любовь — смерть отступает.
Нижарадзе. Снаряды там... Бомбы... Гранаты...
Хоботок. Гранаты есть, сациви нет. (Перебирает лады баяна, напевает.)
Если скажут,
Если скажут, что погиб я, вы не верьте,
Вы не верьте!
Не пришел еще последний час.
Ах, милый город Николаев,
Николаевские верфи,
Я уверен, мы с тобой еще увидимся не раз,
Я уверен,
Мы увидимся не раз...
Входит Этери Нижарадзе — мать Ираклия. Она в черном платье, в черном выгоревшем платке, седая, маленькая. В руках у нее мешочек. Мать остановилась, смотрит на сидящих бойцов. Узнает своего сына, но боится разрушить то, что ей, возможно, в эту минуту кажется видением. Она стоит с другой стороны сцены, боясь шелохнуться. Первым ее замечает Рахимов.
Рахимов. Бабушка, кого ищете?
Нижарадзе (кричит). Мама! Мама!
Хоботок. Ты что, Ираклий?
Нижарадзе (рывком поднимаясь). Мама! Моя мама!
Этери (пытаясь бежать к Ираклию). Сын! Сын! Сын! (Упала на землю.)
Нижарадзе (подбежав к матери). Мама, мама... Да что ж ты! Что ж ты?!
Рахимов (подходя к Этери). Не надо так, мама... Не надо... Надо подняться, мама...
Хоботок (прыгая на костылях). Что же вы, мамочка, такой переполох устраиваете?
Все трое поднимают Этери.
Этери. Мой сын! Мой сын! Ираклий! Это... Это ты, Ираклий? Это ты?
Нижарадзе. Я, мама... Я...
Все ведут ее к скамейке.
Рахимов. Садитесь, дорогая мамочка...
Нижарадзе. Как же ты так сюда, мама? Как же ты так?
Этери (гладит Ираклия). Ах ты мой... И жив...
Хоботок. Ваш сын, мамочка, будет всегда жить... Пули в его организме не задерживаются... Тело у него тонкое, они проскакивают сквозь него...
Этери. А я шла... Я ехала... Скажу — у меня сын, я его мама... И они везут... Везут, везут... Через Батуми... Через Сухуми... Везут, везут... К моему сыну везут... Через Сочи... Через Туапсе... Везут, везут... В Геленджик привезли... Сухари давали... Пшенную кашу давали... Полевую почту открыли... Госпиталь показали... Я без сына не могла... Я приехала...
Нижарадзе. Ах ты мама, мама...
Этери. Лейтенанты разрешали... Генералы разрешали... Понимали — не может мать без сына жить. Не может сын без матери жить. Где эта пуля, которая убить хотела тебя? Где эта пуля?
Хоботок. Пуля эта, мамочка, на Малой земле осталась... А сын ваш на Большую землю попал...
Этери. Поедем, сын мой... Поедем обратно... Я тебя молоком буду поить...
Нижарадзе. Этот вопрос, мама, еще рано ставить. Еще война идет. Еще немцы у нашего Черного моря находятся,..
Этери. Тогда я с тобой останусь... Ты в бой пойдешь, и я пойду... Ты стрелять будешь — и я стрелять буду...
Рахимов. Мама, разрешите мне вашу руку поцеловать!
Этери. Что вы, что вы?!
Нижарадзе. Это мои товарищи, мама... Это Гафур из Ферганы, мама... А это Василий с Украины.
Рахимов (целуя руку Этери). Ваша рука — это рука всех наших матерей...
Входит Кузина. Она с узелком в руке. Ее не видят, но она медленно идет к скамейке.
Хоботок. Маша! Маша!
Нижарадзе. Машенька... (Идет навстречу Кузиной. Обнимает, целует ее.)
Кузина. Что ты? Что ты делаешь? Ираклий, что ты делаешь? Тут же... Тут же...
Хоботок. Маша, прекращай сопротивление.
Этери (поднимаясь). Ираклий... Это... Это...
Рахимов (успокаивая Этери). Не волнуйтесь, мама. Главное, не волнуйтесь...
Нижарадзе. Мама, это Маша... Маша... Познакомься, мама... Маша, а это моя мама... Моя мама... Ты помнишь, я тебе говорил... Я тебе часто говорил. Мама, это Маша... Я ее люблю... Она спасла меня от смерти... Она ползла ко мне... Немцы стреляли, а она ползла... Она спасла меня, мама.
Этери (подходит к Кузиной, становится на колени, целует ей руку). Да благословит тебя бог!
Кузина (поднимает Этери). Что вы делаете? Что вы, мама? Зачем так? Ваш сын жив. Вы видите его... Он жив... (Обнимает Этери.)
И стоят они, глядя друг на друга. Из ворот выходит Сипягин. Останавливается, с удивлением смотрит на все, что происходит перед его глазами.
Хоботок. Товарищ капитан-лейтенант, не удивляйтесь, пожалуйста... У нас событие. Мамочка к нашему Ираклию прибыла, что называется, наложенным платежом... Самолично, подсобным транспортом... И Маша тоже прибыла... В этот самый момент они знакомятся.
Кузина (вытягиваясь перед Сипягиным). Получила разрешение на трехдневный отпуск по личным делам.
Сипягин (здороваясь). Да что вы, Маша, так официально? (Этери.) Рады вас видеть, мама. (Нижарадзе.) Где же ваша мама остановилась?
Нижарадзе. Здесь...
Сипягин. Как — здесь?
Нижарадзе. Она только что приехала...
Сипягин. А вы, Маша?
Кузина. Я где-нибудь устроюсь.
Хоботок. Сейчас тепло. На свежем воздухе можно. В саду, под яблонями...
Сипягин (Этери). Прошу вас ко мне... И вы, Маша...
Кузина. Да что вы!
Сипягин. Побудете вместе с мамой товарища Нижарадзе... И госпиталь рядом...
Нижарадзе. Спасибо, товарищ капитан-лейтенант. Большое спасибо.
Рахимов. Везет Ираклию. Мама есть, невеста есть. Дом есть.
Хоботок. И мы отпросимся у начальника госпиталя... Погуляем немного... Маша, ты наши порции не захватила?
Кузина. Товарищ Новосад прислал немного из ваших... порций... Консервы я привезла...
Этери. Ираклий, не сердись, пожалуйста... Две курицы я зарезала... Хорошие курицы... Сациви сделала... В баночке закрыла... В ореховом соусе... Не сердись, пожалуйста...
Сипягин. Вот и хорошо... Прошу вас. (Приоткрывает ворота.)
Этери и Кузина в сопровождении Нижарадзе, Хоботка и Рахимова скрываются за воротами. Сипягин уходит за ними. Открывается калитка справа, появляются Женя и Липатов.
Липатов. Ну что ты, в самом деле?
Женя. Мне надоело! Мне все надоело!
Липатов. Пойми, идет война.
Женя. Почему из-за войны я должна страдать вдвойне?
Липатов. Мы все страдаем.
Женя. Все! Только не ваша жена.
Липатов. При чем здесь моя жена?
Женя. Она сидит в тылу, получает пайки, деньги по аттестату и изредка пишет вам письма...
Липатов. Но что же я могу сделать?
Женя. Вы должны расстаться с ней...
Липатов. Это невозможно.
Женя. Или со мной.
Липатов. И это невозможно.
Женя. И там невозможно и здесь невозможно?
Липатов. Кончится война, разберемся. Во всем разберемся.
Женя. А я не хочу ждать окончания войны.
Липатов. Женя, Женя, я не могу без тебя.
Женя. Напишите об этом жене.
Липатов. Я не могу этого сделать сейчас.
Женя. Вы любите ее?
Липатов. Нет. Но там двое сыновей.
Женя. Но я тоже хочу иметь сыновей. Почему вы меня лишаете этой возможности?
Липатов. Но мы с тобой на фронте, Женя. На фронте. Мы каждый день ходим под смертью.
Женя. Вы очень удобно устроились, товарищ подполковник. Каждый день ожидаете смерти и по этому поводу обзавелись походно-полевой женой.
Липатов. Зачем так грубо, Женя?
Женя. Я подам вам рапорт с просьбой перевести меня в другую часть. Связистки нужны всюду.
Липатов. Но я люблю тебя. Люблю, пойми меня.
Женя. Я не верю вам, товарищ подполковник.
Липатов. Кончится война, и все станет на место.
Женя. Кончится война, вы соберете свои чемоданчики с трофеями, медали и ордена и отправитесь в семейное лоно.
Липатов. Какое лоно? У меня его уже давно нет. Я люблю тебя. Тебя одну... Пусть они пока живут спокойно.
Женя. Как вы их оберегаете!
Липатов. А почему я должен в это тяжелое время наносить им такую травму? Пусть отвыкают постепенно.
