Евгений Гришковец - Осада
Второй воин силой утаскивает Первого воина.
Занавес в глубине сцены закрывается. Свет меняется, освещённым остаётся только Юноша. Он встаёт, подходит к мачте с флагом. Говорит в зрительный зал.
Юноша. Бред какой-то. Я, конечно, может чего-то не понимаю, но, по-моему, я попал. Вот нарвался на этого мужика. Он уже битый час прогоняет какую-то свою тему. Несёт чего-то такое, чего-то такое… Что раньше, мол, были такие люди, а теперь какие-то не такие. Типа раньше были все богатыри, и женщины были… Лучше… И всё говорит: «Раньше, раньше…». А что значит раньше? Ему что, сто лет, что ли? Когда это раньше?… Но, я из разговора понял, что он, вроде, человек военный или как-то с этим был связан. Потому что, как он говорит, раньше он часто ходил в лес по делам. Он, правда, не один ходил… Я не очень понял, что он мне рассказывал… Короче, был у них там один мужик здоровый, но дефектный. Куда-то они вместе пошли в лес. А там, вроде, в этом лесу жил дедушка. Этот дедушка, кажется, попросил мусор убрать за собой, или за ним, а они чего-то не стали это делать, поругались, нагрубили дедушке. И только этот здоровый с дефектом оказался вроде как добрый и дедушке помог. Мне что мужик этот рассказал… Там речка текла. Здоровый парень речку перегородил. И весь негатив смыло. Ну, он еще много чего другого говорил, но я сомневаюсь, как может человек речку перегородить. А ещё, я вот слушал его и думал: где-то я эту историю уже слышал, кто-то мне рассказывал, ну, про то, как здоровый мужик реку перегораживал. Врёт мне этот мужик. И почему это раньше были богатыри, а сейчас нету. У меня есть друзья спортсмены. А еще у меня был одноклассник, так он вообще в водное поло играет. Очень здоровый! Ох, попал я, короче! Как от этого мужика отделаться, не знаю.
Юноша возвращается на место, садится на стул. Теперь освещены Ветеран и Юноша.
Юноша (Ветерану). Вы знаете, мне так понравилась ваша история!
Ветеран. Правда?
Юноша. Да, очень понравилась. Очень познавательная и полезная.
Ветеран. Молодец!
Юноша. Скажите, а у вас ещё есть что-нибудь такое, про то, что было раньше, про богатырей?
Ветеран. Есть! И много. Но я тебе вот что скажу. Людей много и люди все разные. Раньше же не только были богатыри. Чудаков хватало. Но раньше, какие были чудаки? Чудаковатые были чудаки. Сейчас тоже, скажешь, чудаки есть, но теперь-то чудак другой пошёл. Нынешний чудак тебе за просто так ничего не сделает. А вот раньше… Я знал одного! Про такого, знаешь, как говорят… Чудак-человек, говорят. Почему? А потому что он был чудак, но человек. Познакомились мы с ним так… Расположились мы тогда с нашим отрядом в деревне, но оперативная обстановка так сложилась, что мы в этой деревне задержались. Разместились все по домам. Я у одной женщины поселился.
Юноша (Усмехается).
Ветеран. Ну, зачем ты? Чего ты хихикаешь? Она нормальная женщина была. Нормальная, но одинокая, это да. Одиноких вообще много. А, когда война кругом, одиноких просто полно. Нормальная она, хорошая женщина. К тому же я же не постучался к ней, не сказал: «Здравствуйте, вы одинокая? Тогда я к вам». Нет! Я просто постучался и сказал: «Здравствуйте, я к вам».
Юноша. Понятно.
Ветеран. Да подожди ты. Ещё понимать нечего. Ты послушай… Разместились мы в деревне. А в деревне, знаешь ли, люди… В деревне…, как тебе сказать… Ты вообще, про деревню что-нибудь знаешь?
Юноша. Знаю. А чего там знать?
Ветеран. Да ничего ты про деревню не знаешь. Ты на руки свои посмотри. Ты вот, во сколько вчера лёг, во сколько сегодня встал?
Юноша. Ну, это мое личное дело…
Ветеран (Передразнивает). Личное дело!… А в деревне нету личных дел. Там есть просто дело, там люди, как… Там солнце встало и люди встали, солнце село и люди… легли. Во как! Там, в деревне, либо спят, либо работают…потому что там люди деревенские… Люблю деревню! И люблю рано просыпаться. Помню, проснулся тогда рано. А хозяйка моя ещё раньше. И уже чего-то по хозяйству, по хозяйству. Я ей говорю: «Может помочь чем?», а она говорит: «Нет-нет, отдыхайте». А завтрак уже на столе. Вот какая женщина! Я сел за стол, выпил молочка. В деревне же всё натуральное. И стал в окно смотреть, и даже не смотреть… а, как бы тебе сказать? Любоваться стал. А там красиво. Вот всё просто и красиво. Речка простая, лес простой. Просто и красиво! Деревенские-то уже этим не любуются, они там родились, они привыкли. Они уже на всю эту красоту внимания не обращают, для них это нормально. А для меня красиво. А у неё еще из окна такую гору было видно… холм такой высокий. Холм себе и холм, ничего особенного, но недолго полюбоваться на него было можно.
Юноша. Большой?
Ветеран. Высокий! Холм или гора они - не большие, они высокие или не высокие. Ты не перебивай! А вот камень возле этого холма лежал большой. Очень большой камень! Холм этот, то есть гора, была высокая, а камень большой. Необычный камень, почти круглый. Я поэтому на него внимание и обратил. Сижу, завтракаю, любуюсь…Вдруг смотрю, по тропиночке к горе идёт мужик. А я, когда кто-то идёт, я всегда начеку. Особенно в деревне. Потому что там все люди-то деревенские. Там всегда надо быть начеку. Так вот, шёл, шёл этот мужик по тропинке, подошёл к камню и остановился. Постоял, и вдруг, начал этот камень толкать, то есть катить. И ни куда-нибудь в сторону, к речке или в лес, а прямо в гору. А камень-то здоровый. А он, этот мужик, один. И видно по нему, что не особенно-то он богатырь. Но такой, жилистый. И толкает он этот камень. Толкает, толкает… Я увлёкся, засмотрелся, а он до середины горы его уже дотолкал, я даже подумал: «Во, молодец, какой!». И только я так подумал, как этот мужик то ли споткнулся, то ли камень у него вывернулся, короче, не удержал он камень, покатился этот камень вниз, и на место. А мужик постоял, покурил, и пошёл, откуда пришёл. Я подумал про себя, мол, мало ли. Я же не местный, может чего-то не знаю, традиции, может, какие-то у них тут. А на следующее утро также сижу, любуюсь, смотрю, опять этот мужик и опять к этому камню. Один. И опять начал этот камень толкать. Я посмотрел немного, подумал, может помочь ему. А что, думаю, помогу мужику. Только я стал привставать, у него камень, раз, и вниз, а мужик покурил и восвояси. А я свою спрашиваю, хозяйку, в смысле. Спрашиваю: «Ты не знаешь…», а мы уже с ней на «ты» были. «Ты не знаешь, тут мужик вот камень толкает? Что за человек?». А она мне, мол, даже не обращай внимания. Это, говорит, чудак наш местный. Как у него появляется свободное время - он идёт и толкает. В дождь, в снег… Зимой, весной, осенью, в другие времена года, идёт, говорит, и толкает. А я спрашиваю: «И чего?» А она, мол, пока не затолкал. Уже много лет вот так, а камень всё на месте. От него, говорит, уже жена ушла, детей забрала, к родственникам уехала, а он всё толкает.
Юноша. Дурак какой-то.
Ветеран. Кто?
Юноша. Да мужик этот.
Ветеран. Да, не дурак он! Не дурак! Он чудак, ты дослушай, тогда поймёшь… Мы как-то, в общем… Как-то мы с моими боевыми товарищами собрались у меня… Ну, там, где я остановился. Моя накрыла стол, я ребят позвал. Сели, нормально посидели, закусили, выпили. Я свою меру знаю. Но в деревне пьётся по-другому. У них там, не знаю, воздух, что ли другой какой-то, да ещё под деревенскую закуску… Короче, выпили мы сильно. Чего греха таить, перебрали. И начали мы между собой… ну, как бы это сказать…
Юноша. Драться?
Ветеран. Да не драться! Мы же боевые товарищи, если бы мы начали драться, мы бы начали с деревенских… Нет, так, между собой, шуткой, шутя. Правда, шутки у нас быстро закончились…(короткая пауза), но друзьями мы всё-таки остались. Ты не перебивай меня! А моя хозяйка, как увидела, что мы перебрали, за мебель испугалась и всех нас вон из дому. Давайте-ка, говорит, ребятки, на воздух. Давайте, давайте, давайте! Хорошая женщина. Ну, и мы на воздух-то вышли, а силу-то девать-то некуда, силы-то и так много, да еще пьяные. Увидели мы этот камень и друг друга начали подначивать, мол, «слабо». Ну, дураки, понимаешь. Вот это называется дураки, а не чудаки. Пьяные дураки. Ну и что? Всей гурьбой мы камень махом на эту гору закатили. А потом мы за это выпили ещё. Это уже мы зря сделали, потому что дальше я ничего не помню. Только помню, просыпаюсь…, а голова… Она даже не болит, она гудит, как колокол. И кажется, голова такая большая и болит везде… Если с тобой такое случится, ты запомни, голову надо лечить, сразу. Это надо! Ты себе сразу, с утра налей. Да! Выпить будет трудно, но голову-то лечить надо. Ты себе налей…, правда, если у тебя есть свободное время. Неделя, или, хотя бы, дня четыре свободного времени, если есть - наливай. А у меня-то свободного времени не было, война! В любую секунду может что угодно случиться. Ну, на случай, если нет свободного времени, есть другой способ, особенно, если ты в деревне. Ты пойди к колодцу. Набери водички колодезной студёной ведро, отпей сначала немножко, или много, как хочешь. А потом всё остальное на себя вылей… И постой. Тебя ветерком обдует. Природа, она тебе всегда укажет, где твоё место и тебя на это место поставит, запомни! И вот так стою я на месте уже, ветерок меня обдувает. Уже легче. Но боковым зрением вижу… А у меня боковое зрение очень развито, на войне без бокового зрения нельзя. Так вот, вижу я, идет этот местный чудак к тому месту, где лежал его камень. Думаю, сейчас будет камень свой искать. А он, действительно, дошел, огляделся по сторонам, понять ничего не может. А я-то хоть и уже обветренный, но ещё дурной. Подхожу к нему и говорю: «Молодец, закатил-таки, поздравляю». А он посмотрел на меня, осмотрел с головы до ног, молча развернулся и ушел. Обиделся.
