Григорий Горин - ...Чума на оба ваши дома!
Вот!… Она вошла и, застав нас в любовных утехах, потребовала, чтоб я женился на ее племяннице. Что я, как честный человек, и обязан теперь сделать! (Синьоре Капулетти). Вас это устраивает, синьора?
Синьора Капулетти (с усмешкой). Вполне… Только не очень понятно, как я-то оказалась здесь, в монастыре?
Антонио (заметив в ее руке ножницы). А вы пришли постричься в монахини, синьора!… Надо же когда-то подумать и о душе?
Входит Лоренцо.
Розалина (падает перед ним на колени).
Прошу меня простить, святой отец!…
Лоренцо.
За что?
Розалина.
Недавно в монастырь просилась,
А ныне… отправляюсь под венец…
Лоренцо.
Что ж, дочь моя, смотри, что б не свершилась
Непоправимая ошибка в этот раз…
Антонио (встает на колени рядом с Розалиной).
Святой отец, благословите нас!…
Лоренцо (внимательно смотрит ему в глаза).
На что, сын мой? Я вас совсем не знаю…
Поверьте, неприязни не питаю,
Но и с приязнью не потороплюсь!
Я здесь благословлял уж двух влюбленных…
Теперь у их могилы исступленно
Лишь только горько каюсь и молюсь…
Уходит.
Картина четвертая
Городская площадь перед дворцом Герцога. Толпа горожан.
Бальтазар выкатывает бочонок вина.
Бальтазар (кричит). Эй, жители Вероны! Вас Монтекки всех с честью просят выпить, закусить в знак примирения с семьею Капулетти! Гуляй и пей во славу молодых! С возгласами радости горожане подставляют кружки.
Свой бочонок выкатывает Самсон.
Самсон (кричит). Эй, горожане! Капулетти всех вас потчуют вином в знак примирения с семьей Монтекки! Пей и веселись!
Снова возгласы радости.
Бальтазар. Самсон! О, Боже! Ты ли, мой дружочек?
Самсон. Я, Бальтазар! Я, солнышко мое! Как мы давно не виделись!
Целуются к изумлению горожан.
1-й горожанин. Смотри-ка! Целуются!
Горожанка. Соскучились…
2-й горожанин. С чего это «соскучились»?… Они из тюрьмы только три дня как вышли!
Бальтазар. Ну, как ты здесь, дружочек?
Самсон. Да бегаю все, солнышко, кручусь… По целым дням спины не разгибаю! А ночь покоя тоже не дарит… Тоскую о былой!
Бальтазар. Да, мой дружочек… Прошедших дней усладу не вернуть! И время, проведенное в тюрьме, уж каторга свободы не заменит!…
Вновь целуются.
1-й горожанин. Да это – не они. Не иначе,
подменили!
2-й горожанин. Эй, Бальтазар! Самсон! Это вы или нет?… Чего это вы целуетесь? Или вам крысы в тюрьме кое-что поотгрызали?
Горожане смеются.
Бальтазар. Да это мы, Петручьо! Но – другие! Совместная темница нам дала иное пониманье смысла жизни… А ты, дружочек, как был дерьмом, так и остался…
Самсон. Ты, Петручьо, козел вонючий, вот что я добавлю!
2-й горожанин (удовлетворенно и без всякой обиды). Они!… А то слышим, изъясняетесь как-то непонятно… с выкрутасами. Словно господа!…
Бальтазар. Так Герцог повелел! Он нам сказал, что будут нас в темнице держать, пока друг друга не полюбим. И не научимся изящно изъясняться…
Самсон. И элегантной шуткой ублажать!…
Бальтазар. Хотите услыхать вы серенаду, что в заточенье сочинили мы?
Горожане. Хотим! Хотим!
Вооружившись мандолинами, Бальтазар и Самсон исполняют серенаду.
«За решеткой по небу гуляет луна…
Годы жизни проходят, как дым…
Бедный узник не спит! Ах, ему не до сна!
Его сердце разбито другим…
Чему положено, то пусть исполнится!…
Что суждено, того не миновать…
Ах, серенада, ты, как я, – невольница!
Хочу тебе свободу даровать!!
Если жажда томит – воду я отыщу!
Если голоден ты – дам поесть!
Но измену любви никогда не прощу!
Смоет кровь поруганную честь!
Чему положено, то пусть исполнится!…
Что суждено, того не миновать…
Ах, серенада, ты, как я, – невольница!
Хочу тебе свободу даровать!!
На прощанье, о друг мой, тебя попрошу:
Пусть не гаснет сердечный пожар.
Ведь под сердцем отныне наколкой ношу
Твое имя:«Самсон!» «Бальтазар!»
Чему положено, то пусть исполнится!…
Что суждено, того не миновать…
Ах, серенада, ты, как я, – невольница!
Хочу тебе свободу даровать!!
Аплодисменты. Горожане пьют, веселятся, танцуют.
Появляются родственники Монтекки– и Капулетти, среди них – Бенволио и Валентин.
Бенволио (одному из родственников Монтекки, презрительно указывая на толпу).
…Как беззаботно веселится чернь!
Один стакан вина – и все забыто!
И нет ни оскорбленных, ни убитых,
И наплевать, что даст грядущий день…
1-й родственник Монтекки.
Но вот идет задира Валентин!
Прошу, синьор, вас: будьте осторожны…
Он свой кинжал не убирает в ножны!
И к нам направился! При этом – не один!…
Валентин (подойдя к Бенволио).
Синьор Бенволио! Когда-то сгоряча
Я вам сказал, что вызов к поединку
Готов принять от вас! Бенволио.
Я это помню!
Валентин.
А я прошу забыть в день общей свадьбы!
И от меня не вызов, но клинок
Прошу принять, как символ примиренья,
В ответ отдав мне свой…
(протягивает кинжал).
Бенволио (нерешительно).
Что ж, я готов,
(протягивает свой кинжал).
Валентин (вспыхнув).
Я попросил бы!
Бенволио.
Что ж тут просить?
Вы попросили, я отдал немедля!…
Хотя и жалко! Но надеюсь я,
Что сохранят клинки любовь хозяев,
И острием их к нам не повернуть!
Валентин и Бенволио меняются кинжалами, расходятся.
Звуки фанфар. Появляется Герцог со свитой, синьор и синьора Капулетти, синьор Монтекки.
Герцог (обращаясь ко всем).
Счастливый день!
Его весь город ждал
Так много лет, бессмысленно страдая
От распрей и борьбы!…
Тем радостней итог
Указа моего!
Синьоры Капулетти,
И вас, Монтекки, я благодарю
За вовремя проявленную мудрость
И трезвость в понимании проблем…
(весело)
А, впрочем, трезвым быть сегодня всем
Довольно глупо!
Здесь я ставлю точку,
И предлагаю всем нам выпить по глоточку,
Не пропустив ни ту, ни эту бочку!
Под возгласы одобрения наливает в кружку из обеих бочек, выпивает и, сразу захмелев, меняет тон.
…И вот, главное, никто же и не помнит, когда это все началось!… Столько лет неприязни, ненависти, а спроси любого: в чем дело, он и не знает! А я вам скажу, никакой же разницы нет… Все – дети Божьи, и нельзя так сразу… (Одному из горожан). Вот ты, например? Монтекки? Капулетти?
Горожанин. Я – не он. Не – он. Я – проездом. Из Иерусалима.
Герцог (огорченно). Ты меня сбил. Но не важно… (Всем). Пьем, веселимся все и отмечаем конец вражды, которой нет начала! (Капулетти, с досадой указывая на горожанина). Он меня сбил!… О чем я?
Синьор Капулетти. Вы хотели объявить танец, ваше высочество. Танец – в качестве примера соединенья рук, доселе разъединенных враждой…
Герцог. Да… В качестве примера… (Заметив, что синьор Капулетти протянул руку супруге). Нет, вам как раз нельзя. На танце у синьоры другой быть должен кавалер… (Обернулся к Монтекки). Монтекки! Где вы? Вы же обещали…
Монтекки. И не отказываюсь! И не «в качестве примера», как любит выражаться синьор, а по зову души! Прошу! (Протягивает руку синьоре Капулетти. Та, подумав мгновение, протягивает свою.)
Общее ликование. Звучит музыка, все танцуют. Синьора Капулетти и синьор Монтекки танцуют на переднем плане.
Монтекки (негромко). Сколько лет я не держал тебя за руку, Юлия?
Синьора Капулетти (негромко). Не люблю считать года, Пьетрр… Но рука твоя погрубела с тех пор.
Монтекки. А твоя – совсем нет. Помню ее наощупь…
Синьора Капулетти. Спасибо. Ты был всегда галантен.
Монтекки. Но нерешителен. Был бы я порешительней тогда… в юности… Может быть, и наши дети были бы живы…
Синьора Капулетти. Это были бы другие дети, Пьетро. Ни о чем не надо жалеть. Они отлюбили за нас. Им можно позавидовать…
Монтекки. Я и завидую. До слез…
Синьора Капулетти. Ну… Держись, Пьетро! Улыбайся… На нас смотрят!
Музыка продолжается.
На передний план выходит Герцог, танцующий сразу с несколькими дамами из обоих семейств.
Герцог (хмель путает его речь). Это ж так приятно… Вот слева – одна семья, справа – другая… И все это – под рукой! И мы, как одно целое… Поверите, первый раз отдыхаю, как простой человек? Это ж наказание – быть правителем такого города! Все время ждешь подвоха! Все время – неприятности…
