Питер Шеффер - Эквус
(Фрэнк подходит к дальней скамейке и устало садится.)
АЛАН (пытаясь выговорить слово). Эквитация…
ДОРА. Помню, я рассказывала ему, что это слово произошло от «equus», так по-латыни называется лошадь. Алан был просто околдован этим словом. Наверное, потому что ни в одном другом не видел сразу двух букв «у» подряд.
АЛАН (смакуя). Эквус!
ДОРА. Я всегда мечтала, чтобы мальчик ездил верхом. В этом для него было бы столько удовольствия.
ДАЙЗЕРТ. И он, конечно, часто ездил на лошади?
ДОРА. Нет.
ДАЙЗЕРТ. Никогда?
ДОРА. Его это не интересовало. Могу сказать со всей определенностью.
ДАЙЗЕРТ. И даже в конюшне не заинтересовало? То есть, я хочу сказать, ведь он мог войти во вкус в процессе работы.
ДОРА. Все правильно, но факт остается фактом. Он этого не хотел, правда, дорогой?
ФРЭНК (сухо). Мне кажется, он был и так по уши счастлив, убирая граблями навоз.
ДАЙЗЕРТ. Он вам никогда не объяснял, почему?
ДОРА. Нет. Должна признаться, мы оба думали, что такое поведение более чем странно, но он никогда с нами этого не обсуждал. Мне кажется, мальчик просто тянулся на свежий воздух после целой недели работы в этом жутком магазине. Кухонные электроприборы! Подходящая ли это обстановка для чувствительного ребенка, доктор?..
ФРЭНК. Дорогая, ты предложила доктору чашку чая?
ДОРА. О, дорогой, нет, не предложила!.. А вам, должно быть, смертельно хочется чаю.
ДАЙЗЕРТ. Это было бы замечательно.
ДОРА. Конечно, это было бы… Извините меня…
(Она уходит, но задерживается у края площадки, подслушивая за дверью. Алан вытягивается на своей скамейке и засыпает. Фрэнк встает.)
ФРЭНК. Моя жена напичкана романтическими идеями. Если вы понимаете, что я имею в виду.
ДАЙЗЕРТ. О ее семье?
ФРЭНК. Она думает, что вышла замуж за человека более низкого интеллектуального уровня. Да, пожалуй, так и есть. Я не понимаю всех этих ее штучек.
ДАЙЗЕРТ. Мистер Стрэнг, я просто потрясен тем, что Алан не ездил верхом.
ФРЭНК. Да, в этом он весь. Алан всегда был странным парнем, и я этим гордился. Можете вы представить себя убивающим выходные в конюшне, вычищая стойла? При всем при том, что у него есть все возможности в будущем получить Дальнейшее Образование. [5]
ДАЙЗЕРТ. При всем при том, что он был исключительным невеждой?
ФРЭНК. А что я мог поделать? Он никогда не пытался взяться за ум. И его мать потворствовала ему. Она даже не позаботилась о том, чтобы он мог правильно написать свое имя, и после этого она еще называется школьным учителем. Она говорит, лишь бы он был счастлив…
(Дора в сильном волнении заламывает руки. Фрэнк садится.)
ДАЙЗЕРТ. Могли бы вы сказать, что она была ближе ему, чем вы?
ФРЭНК. Они были неразлучны, как воры-сообщники. Нельзя сказать, что я всегда это одобрял, особенно, когда слышал, как она, запершись с ним в комнате, час за часом нашептывает ему истории из Библии.
ДАЙЗЕРТ. Ваша жена набожна?
ФРЭНК. Можно даже сказать, чересчур. Вы подумаете, это, мол, ее дело. Но когда религия, пилюля за пилюлей, день и ночь сыплется в горло мальчика… Согласитесь, ведь он не только ее, но еще и мой сын. Она не понимает этого. Конечно, великолепно, когда люди набожны. Но они почему-то думают, что их чувства куда важнее, чем то, что испытывают при этом неверующие.
ДАЙЗЕРТ. А вы, как я понимаю, неверующий?
ФРЭНК. Я атеист, и не намерен менять свой образ мыслей. Если вас интересует мое мнение, то это Библия виновата во всем, что случилось.
ДАЙЗЕРТ. Почему?
ФРЭНК. Ну, посудите сами. Мальчик тратит вечер за вечером, поглощая это чтиво, где невинный человек подвергается умерщвлению, где колючки тернового венка впиваются ему в голову, где гвозди вколачиваются ему в ладони, где копье застревает у него между ребер. Не правда ли, хорошая идейная основа в жизни? Я не шучу. Мальчик был абсолютно заворожен всем этим. Он постоянно разглядывал религиозные картинки. Я имею в виду откровенные садомазохистские иллюстрации. Если вы понимаете, что я хочу сказать. Один или два раза я это прекращал?.. (Пауза.) Проклятая религия — это единственная проблема в нашем доме, но, к сожалению, непреодолимая: я не намерен менять свой образ мыслей.
(Не в силах больше стоять в стороне, Дора снова выходит на площадку.)
ДОРА (извиняясь). Вы должны простить моего мужа, доктор. Эта тема — его конек, не правда ли, дорогой? Ты должен признать это.
ФРЭНК. Называй, как тебе нравится. Я считаю, что все проблемы в мире — от извращенного секса.
ДОРА. Но какое это имеет отношение к Алану?
ФРЭНК. Непосредственное!.. (убежденно) Непосредственное, Дора!
ДОРА. Я не понимаю. О чем ты говоришь?
(Он отворачивается от нее.)
ДАЙЗЕРТ (успокаивающе). Мистер Стрэнг, каким образом Алан получал информацию из области секса?
ФРЭНК (сухо). Я не знаю.
ДАЙЗЕРТ. Вы не инструктировали его?
ФРЭНК. Не очень подробно. Нет.
ДАЙЗЕРТ. А вы, Миссис Стрэнг?
ДОРА. Ну, я немного говорила ему, да. Разумеется. Я была учителем, доктор, и знаю, что случается, если этого вовремя не сделать. Они черпают знания из журналов и непристойных книжек.
ДАЙЗЕРТ. Не могли бы вы вспомнить, что конкретно вы говорили ему? Прошу прощения, если вас это смущает.
ДОРА. Я говорила, что это биологический факт. Но кроме того я всегда добавляла, что верю — секс не только физиологическая потребность, но еще и духовная. Что любовь придет к нему по воле Божьей. Что его задача — готовить себя к более важным делам в жизни. И потом, если удача улыбнется ему, он сможет прийти к знанию, которое выше, чем просто любовь… Я даже… не понимаю… Алан!..
(Ее душат рыдания. Фрэнк встает и подходит к ней.)
ФРЭНК (смущенно). Перестань. Перестань, Дора. Ну, хватит!
ДОРА (с внезапным отчаянным безразличием). Все в порядке — смех! Смех да и только!
ФРЭНК (доброжелательно). Нет, не только смех, Дора.
(Она свирепо смотрит на него. Он кладет руки ей на плечи.)
Сегодня никто не расположен шутить, не так ли, доктор?
(Нежно обняв жену, он уводит ее с площадки, и они занимают свои места на скамейке. Свет немного тускнеет.)
8
(В воздухе повисает непонятный шум. Алан начинает ворочаться в своей постели. У него ночной кошмар. Находясь во власти жутких видений, юноша изгибается в причудливых позах, будто стремясь притянуть к себе какой-то невидимый объект. Когда крики усиливаются, Дайзерт покидает площадку.)
АЛАН. Эк!.. Эк!.. Эк!..
(Крики «Эк!» издают все актеры. Как только Дайзерт вплотную подходит к кровати Алана, тот буквально взрывается ужасным воплем —)
Эк!
(— и просыпается. Шум затихает. Алан и доктор смотрят друг на друга. Не выдержав первым, Дайзерт быстро уходит со сцены, а затем снова возвращается на площадку.)
9
(Свет становится ярче.
Дайзерт садится на левую скамейку и открывает журнал. Алан встает с кровати, сбрасывает одеяло и выходит на площадку. Одаривает Дайзерта свирепым взглядом.)
ДАЙЗЕРТ. Привет. Как тебе нравится сегодняшнее утро?
(Алан, не отрываясь, смотрит на него.)
Проходи, садись.
(Алан пересекает площадку и садится на скамейку напротив Дайзерта.)
Прости, что разбудил тебя ночью. Я собирал кое-какие бумаги, и думал, что оставил у тебя пачку. Ты часто видишь сны?
АЛАН. А вы?
ДАЙЗЕРТ. Это моя обязанность — задавать вопросы. А твоя — отвечать на них.
АЛАН. Отвечать кому?
ДАЙЗЕРТ. Отвечать мне. Ты часто видишь сны?
АЛАН. А вы?
ДАЙЗЕРТ. Послушай, Алан…
АЛАН. Я отвечу, если вы ответите. По очереди.
(Пауза.)
ДАЙЗЕРТ. Ладно, хорошо. Только мы будем говорить правду.
АЛАН (передразнивая). Ладно, хорошо.
ДАЙЗЕРТ. Итак. Ты часто видишь сны?
АЛАН. Да. А вы?
ДАЙЗЕРТ. Да. Бывают у тебя какие-нибудь особенные сны?
АЛАН. Нет. А у вас?
ДАЙЗЕРТ. Да. О чем был твой сон сегодня ночью?
АЛАН. Не могу вспомнить. А о чем ваш?
ДАЙЗЕРТ. Мы договорились — только правду.
АЛАН. Это правда. Так о чем же ваш? Особенный сон?
ДАЙЗЕРТ. Я режу детей.
(Алан улыбается.)
Моя очередь!
АЛАН. Что?
ДАЙЗЕРТ. Каким было твое первое воспоминание о лошади?
АЛАН. Что вы имеете в виду?
ДАЙЗЕРТ. Когда это впервые вошло в твою жизнь? В какой ситуации?
АЛАН. Не могу вспомнить.
ДАЙЗЕРТ. Ты уверен?
АЛАН. Да.
ДАЙЗЕРТ. У тебя что-нибудь осталось в памяти о том дне, когда ты впервые увидел лошадь?
