Зот Тоболкин - Пьесы
Л и з а в е т а. Скатертью дорога.
Р у ш к и н. Скатертью?! Да он лучший мой тракторист! Ежели все лучшие побегут, с кем останусь? Тебя на трактор не посадишь.
Л и з а в е т а. Митю вон посади. Ходит, углы огибает.
Затемнение.
Г о л о с И в а н а. Так вот нешумно живет обезлюдевшая моя деревенька. Текут будни день за днем. Порою праздники случаются. В первую зиму мою после армии собрались мы у брата. Лизавета пригласила сюда тетку Матрену и Любаву.
В комнате Рушкиных. У стола хлопочет Г а л и н а. Тут же тихонько прикладывается к рюмочке сам х о з я и н, делая вид, что помогает жене. Здесь Л и з а в е т а и гости, М а т р е н а и Л ю б а в а.
Л и з а в е т а. Ну вот, гостей привела. Явились, идти не хотели.
М а т р е н а. До гостей нам… девка (взглянув на дочь) последние дни дохаживает.
Л и з а в е т а. Самое то. На глазах у нас будет. Хуже, если загуляем — она там одна, возьмет и распростается.
М а т р е н а. Гуляйте. Сама догляжу.
Л и з а в е т а. Не упрямься, тетка! Будешь упрямиться — живо укол воткну!
М а т р е н а. За какие грехи? Я не хворая.
Л и з а в е т а. А вот поставлю — и не пикнешь. Я фельдшер и шприц всегда при себе имею. Вот он, чик иголочкой — и не поморщусь.
М а т р е н а. С тебя станется. Всю задницу исколола — сесть не могу.
И в а н, войдя, теряется, не зная, чем занять свои руки. То трет родимое пятно у переносья, то гнет в руках вилку. Сел.
Р у ш к и н. Шарахни, брат, для смелости! Не робей, шарахни! (Налил, поднес и себя не обидел.) Повторим?
Г а л и н а. Но-но! Присоседился!
Р у ш к и н. Не прерывай, Галя! Стих нашел.
Г а л и н а. Ты уж давным-давно все лимиты выбрал. Поставь!
Р у ш к и н. Уравняли вас… на свою голову! Теперь гнетете мужскую половину.
Л и з а в е т а. Начались дебаты! Гляди, Ванечка, и на ус мотай. Вот она, жизнь семейная!
И в а н. Мотаю, потому и в холостяках.
Л и з а в е т а. А если все же надумаешь жениться — бери меня. Донимать не стану. Будешь играть мне, я петь да плясать. Развеселая получится семейка!
М а т р е н а. Братьям-то можно ли на сестрах жениться?
Л и з а в е т а. Мы люди без предрассудков. Мы на это глядим сквозь пальцы. Правда, Ваня?
Р у ш к и н. Была правда у Петра да у Павла. Петра хватило до третьих петухов…
Г а л и н а. Не задевайте парня. Он и без вас докрасна раскалился. Усаживайтесь да начнем.
Р у ш к и н. Золотые слова. Вовремя сказаны.
Г а л и н а. А ты, муженек, первую пропусти.
Р у ш к и н. Это почему же такое вопиющее неравенство?
Г а л и н а. Пропусти — сохранишься дольше.
Л и з а в е т а. Не скажи. Проспиртованные-то дольше живут. У нас в училище все наглядные пособия в спирту. Как живые гляделись.
Р у ш к и н. Очень даже правильные мысли.
Г а л и н а. Не нарушай порядок. Большинством голосов решили: не пьешь первую. Ну, за старый год, что ли? Скончался он, и — пухом ему земля!
Пьют.
Г а л и н а. Сыграй нам, Ваня! Лизка, подай баян!
И в а н (не сразу).
«Упали бомбы в синеву,
на доброту упали нашу,
на неизмятую траву,
на недосеянную пашню.
Сибирь была синя-синя,
и радости, и хлеба вдоволь…
Что ж нынче плачут у плетня,
заламывая руки, вдовы?
Страну, где небо всех добрей,
сплошь затянуло черным дымом.
На волос русских матерей
упали первые седины…»
Р у ш к и н (хриплым шепотом). Вот так, значит… в свете последних событий. (Стакан в его руке хрупнул.)
Всхлипнула Галина, заморгала Матрена, невесело задумалась Любава.
Л и з а в е т а (тихо). Ты руку порезал.
Р у ш к и н (не слыша ее). Родня ведь мы… все люди — родня. На одной планете живем… А что она такое — жизнь? В чем ее главная сердцевина? Ты погоди, братан, ты скажи мне: в чем загадка жизни? И человеку какого неба надо еще, ежели синее над головой плохое?
М а т р е н а. И под синим небом горе черное. Черное и — другого цвета ему не придумали.
И в а н. Я не мастер загадки отгадывать. Знаю одно: жить надо. Надо стать в этой жизни чуточку лучше, чем ты есть. Вот и все. Это ведь каждому по силам.
Л и з а в е т а (смеется). Взять и стать — чего проще?
Г а л и н а. Смеешься, а смеху-то нет.
Р у ш к и н. Иван правильно толкует: все лучшее человек может. Ведь смог же он из обезьяны, из образины волосатой… превратиться в себя теперешнего! Смог! Значит, и еще многое сможет.
Л и з а в е т а. Сможет, сможет… снова в обезьяну превратиться. Да иные и превратились почти… только что волосу поменьше.
Р у ш к и н. Это смотря у кого. У тебя, к примеру, волосу в избытке.
Л и з а в е т а. Вашему брату это нравится… В субботу из области ехала… один студент привязался… до самой Чалдонки провожал.
Г а л и н а. Бездумно живешь, сестра, безоглядно! Влюбилась бы хоть в кого, что ли.
Л и з а в е т а. Да уж в Ваню влюбилась. Так он сторонится меня, ровно жулик милиционера. (Встряхнув головой.) Видно, придется жить без любви. Проще так.
Р у ш к и н. Н-ну, врешь! Вон Любава…
Стон. Любава, до боли закусившая губы, качается из стороны в сторону. Все всполошились, увидев ее перекошенное лицо.
Л и з а в е т а. Любушка! Бедная ты моя! А мы сидим тут, лясы точим…
Л ю б а в а. Домой хочу… проводите меня домой.
Г а л и н а. Здесь-то чем хуже? Если началось — оставайся здесь. (Мужчинам.) Уходите отсюда. Шевелитесь!..
Л ю б а в а. Д-домой…
Л и з а в е т а (Рушкину). Эй, губернатор! Тачка твоя на ходу?
Р у ш к и н. Щас… щас… заведу. (Уходит.)
Женщины одевают Л ю б а в у, выводят. Иван потерянно ходит вокруг стола; с плеча свешиваясь, волочится баян.
Р у ш к и н (входя). Перепугался, братан? Привыкай. Я вот привык. Что ни год, то и наследник. Как опята плодятся.
И в а н. Человек же… ребенок! А ты его опенком.
Р у ш к и н. Опенок — гриб очень даже замечательный. Особенно для закуски. (Выпил, подцепив гриб, закусил.) Ты не дрейфь, братан. Наши бабы рожать умеют…
И в а н. Странно как-то: не было человека — и вдруг появился. Будет расти, лепетать…
Р у ш к и н (бережно). Отвыкал бы ты, Ваня, помаленьку. Маешься, а у ней другой на сердце. Переломи себя! Весь исхудал, поблек…
И в а н. Я не тростинка прошлогодняя, Саша: захотел — переломил. Человек я. А человек, он привязчив. Он сам себя жилами к судьбе привязывает.
Р у ш к и н. Судьба-то… на другого рассчитана.
И в а н. Ты про Серегу? Не выйдет у них с Сергеем. Нашел он себе подружку. В Чалдонку уж не вернется. Я письмо получил.
Р у ш к и н. Не вернется, значит? Ну, этим меня не удивишь. Все они летуны, все без корня… У них и фамиль-то к месту: Иноземцевы.
Диктор поздравил с Новым годом. Зашипев, пробили часы. Стремительно вбегает Л и з а в е т а.
Л и з а в е т а. Сын! Голосистый такой парень! Тетка сама на руки приняла.
Р у ш к и н. Что ж, дернем за парня… в свете последних событий.
Выпили.
Сомлел. Пойду вздремну. (Уходит.)
Л и з а в е т а. Любишь ее? А ведь я во сто крат лучше. (Подбоченясь, прошлась перед Иваном.) Гляди!
И в а н. Пусть на тебя студент глядит. Или другой кто.
Л и з а в е т а. Врала я тебе, Ваня! Все врала! Никакого студента не было! Позлить хотела.
И в а н. Злишь, а во мне зла нет к тебе. И других чувств тоже.
Л и з а в е т а. Я, Ваня, жить без тебя не могу. Заболела тобой… смертно.
И в а н. Выздоровеешь. Это кровь бродит по молодости.
Л и з а в е т а. А если неизлечимо… заболела?
И в а н. От любви только в книжках умирают. В жизни клин клином вышибают. Клиньев вокруг много. Выбирай любой.
Л и з а в е т а. Может, и правда, советом твоим воспользоваться? Вдруг полегчает?
И в а н. Не теряйся. Время быстро бежит: не успеешь оглянуться — тридцать стукнет, потом сорок. И бабьей жизни конец!..
В избе Матрены.
Л ю б а в а качает зыбку. В комнату входит М и т я. Он нарядился, приобрел новую шапку. Выставив пол-литра на стол, сел в переднем углу.
М и т я. Я за тобой, Любава.
Л ю б а в а. За мно-ой?!
М и т я. Оно. Сватать пришел.
