Александр Гельман - Скамейка
Он (резко меняет интонацию. Наступательно). Вера, ты что хочешь? Мне уйти? Уйти, я спрашиваю?
Она. Уйди… Ты что, не можешь меня просто так проводить? Один раз?
Он (гневно). Вера, я взрослый мужик! Мне уже пора учиться, как в гроб ложиться… а ты со мной в кошки-мышки играешь! Отвечай прямо: мне уйти? Если ты меня не пускаешь, я ухожу!
Она. Посиди… Я сейчас приду.
Он. Что?
Она. Мне надо в одно место.
Он. А потом что?
Она (поднимается). Потом… суп с котом! (Улыбается.)
Он (привлекает ее к себе, она снова оказывается у него на коленях. Целует ее. Шепотом, между поцелуями). Вера, я ночую? Да?.. Ночую?.. Да?.. Да?.. Ночую?..
Она (отстраняется). Ты на сколько приехал?
Он. На три месяца. Неделя только прошла.
Она. А дальше что будет?
Он. В каком смысле?
Она (твердо, настойчиво). С командировками надо кончать, Леша. Ставь жирную точку. Месяц поживешь у меня, потом возьмешь два дня за свой счет, слетаешь в Казань, выпишешься, уволишься, и все. Даже можно не летать, кстати, – паспорт пошлешь, тебя выпишут. Сэкономим.
Он (несколько опешил). Ну, хорошо. Но я тебя предупреждал, Вера… со мной трудно.
Она. Ну, вот и приглядимся – ты ко мне, я к тебе. Полмесяца поживем без Витьки. Потом он приедет, посмотрим, как с ним будет…
Он. За Витьку ты не беспокойся. За себя беспокойся.
Она. Ты за себя беспокойся! Понял? (Улыбается, обнимает его, целует.)
Вместе, в обнимку, встают, целуются стоя.
Отпусти… я быстро.
Он. Пойти с тобой?
Она. Сама дорогу найду! (Чмокнула в лысину, побежала.)
Он остается один, хмель почти прошел. Стало совсем темно. В этом отдаленном уголке парка никого уже нет. Он смотрит на часы, вздыхает озабоченно, загадочно улыбается своим мыслям. Закуривает. Задумчиво прогуливается вдоль скамейки – в одну сторону, в другую. Вдруг на него находит какой-то приступ активности. Сделал несколько упражнений руками, несколько приседаний. Положив сигарету на скамейку, пытается встать на руки – сваливается. Поднимается, отряхивается. Берет сигарету, ложится на скамейку вверх животом, пробует пускать дым колечками – не выходит. Начинает насвистывать на мотив песни «На позицию девушка провожала бойца…». Появляется Вера – в ее настроении произошла резкая перемена: она идет медленно, усталым шагом, сумочку волочит по земле, очень печальная, на устах странная горькая усмешка, почти плачет. Она подходит к скамейке.
Он (перестает свистеть, вскакивает). Уже? Ну, ты просто по-солдатски, молодец! А что такая грустная? Опять вспомнила, что я тебя не узнал? (Усмехается.) Кирпич принести? Куда ты его бросила? (Смотрит вокруг.) А, вот он! (Показывает пальцем.) Принести? (Смеется.) Анекдот рассказать? Как наш турист попал в Париж…
Она стоит как пришибленная.
(Дергает ее за рукав.) Ну, хватит, хватит… Вера! (Ернически, по-оперному поет ей.) Я раскаиваюсь, Вера-а!.. И обещаю вам твердо-оо!.. Что никогда больше в жи-зни-ии!.. Не забуду я ва-ас!.. (Смеется.) Пошли? (Берет ее под ручку.)
Она выдергивает руку, садится на скамейку.
(Подходит к ней.) Что произошло, Вера? Ты можешь объяснить – что случилось?
Она снимает с себя вельветовую куртку, протягивает ему.
Зачем ты отдаешь?
Она. Документы оставляй дома в следующий раз…
Он. Что? (Берет куртку.)
Она. Я посмотрела твой паспорт…
Он (бледнеет, потом мрачнеет). Ах, вот оно что! (Быстро достает из внутреннего кармана паспорт, кладет обратно. Надевает куртку.) Кто тебе дал право?
Она (глотая слезы). Извините, Федор Кузьмич… отец двух сыновей… работающий на автобазе… ниоткуда не командированный… проживающий на Красноармейской улице с супругой… (Слезы ручьем текут по ее лицу.)
Он. Все сказала?.. Я могу идти?
Она плачет.
(Решительно.) Могу идти?
Она. Я сама сейчас уйду…
Он (опускается перед ней на корточки). Дура! Ты же все испортила, дура! Зачем ты полезла? Ты знаешь, что такое лазанье в карманы? Это символ… всего того, что я ненавижу в семейной жизни. Проверочки… контроль! Не можете в мозги залезть, так вы залезаете в карманы!.. Ну и что ты узнала? Что я не Леша, а Федя? Что у меня нет дочери, а есть два сына? Это все тебе очень важно, да?.. Ах, ты узнала, что я женат. Это главное. Собралась замуж. И нате вам! Обманул! А может, не обманул? Такого ты не можешь допустить?
Она (сквозь слезы). А штамп?
Он. Ну и что – штамп? Я спрашиваю: ну и что – штамп? Ты же недавно сама разводилась, прекрасно знаешь – пока человек не внесет сколько положено за развод, штамп о разводе не ставят. Остается тот. Полжизни можно прожить разведенным, а по паспорту умереть женатым! Развелся, а деньги пожалел… и хожу со старым штампом… Может так быть? Пожалуйста, другой вариант: собираюсь поехать работать за границу… В Африку!.. А когда за границу оформляют, лучше считаться женатым, чем разведенным. Быстрей пустят. Может, я поэтому? Мне так выгодно, удобно! Могу еще сто вариантов назвать. Так что зря полезла – все равно не узнала, как на самом деле!
Она (вся еще в слезах). А как на самом деле?
Он. Не скажу!.. Считай, что я женатый. Просто погуливаю… налево. Пожалуйста, считай так.
Она. А что, не так?
Он. Не скажу! Если б не лазала – сказал бы. Я сегодня собирался тебе все рассказать… извини, в постели! А теперь не скажу!
Она. Мне все равно…
Он. Ну да! Если бы – все равно! Тогда было бы вообще прекрасно! Но тебе не все равно. А знаешь, почему? Потому что ты глупая. Ты правильно себя назвала – ненормальная дура. Вот это ты и есть… Все же выясняется. Идиотка, шило в мешке не утаишь… если люди продолжают встречаться. А если не продолжают, тогда вообще… какая разница? Я, например, всегда при первой встрече называю себя другим именем. Всегда! У меня такое правило. Жизнь научила так поступать. Поэтому я тогда назвал себя Юрой. А сегодня тоже – я же сначала не знал, что я тебя знаю…
Она. Ты уже знал, что ты меня знаешь, когда назвал себя Лешей… Дочку какую-то придумал…
Он. Ну и что? Знал!.. Но я не знал, как у нас дальше пойдут отношения. Знал? Не знал! Ты же меня хотела задушить. Чуть не поволокла в отделение. А я, значит, должен в ответ исповедоваться? С какой стати? Чтобы ты в карман не полезла? Ну, полезла. И что? Узнала – и ушла? Нет же! Сидишь и плачешь!
Она резко, решительно поднимается.
Да сиди ты! (Усаживает ее обратно.) Успокойся. Сейчас расскажу все. (Закуривает.) Я работаю начальником снабжения на автобазе. Здесь, в городе, у меня два сына. Один в прошлом году женился, живет отдельно. Три года назад я с женой развелся. Так что не обманул… в самом главном. Она учительница литературы, Ленинградский пединститут закончила… имени Герцена! Всю жизнь мной недовольна была… я неотесанный, мало читаю, не умею по-человечески разговаривать с людьми… у нее там… своя компания… может, изменяла, не знаю, не поймал! Презирала, что я снабженец… хотя сама прекрасно пользовалась всем… и машина всегда, и любой дефицит… все доступно было. Ребят оберегала от моего влияния… приучила их с детства, что папа – это бяка!.. Ну, я терпел сколько мог. Потом развелись. Но живем пока в одной квартире… не разменяться никак.
Она. Я тебе не верю!
Он. Тебя штамп, что ли, беспокоит? Ну, ты бюрократка! Она себе штамп поставила, ей надо было, она в прошлом году замуж собиралась. А мне не надо было, я не собирался жениться, вот и все! Завтра внесу девяносто рублей – и пропечатают хоть на лбу! Чтоб всем разводушкам видно было – хо-ло-стой! Накидывайся!
Она. Я тебе не верю!
Он. А это твое личное дело, Верочка. Лазать в карманы запрещено, а не верить – это ради бога! Могу даже дать совет, как поступать, чтоб тебя никогда не обманывали. Не ходи в парк, не знакомься ни с кем, сиди дома. Тогда ты будешь в полной безопасности! (Вдруг.) Дай авторучку.
Она не отзывается, поправляет волосы, собирается уходить.
Есть ручка?
Она не отвечает.
Ну, дай авторучку, тебе говорят.
