Жан Ануй - Антигона
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Появляются все ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.
АНТИГОНАЧего ж ты медлишь? Мне твои слова
Не по душе и по душе не будут.
Тебе ж противны действия мои.
Но есть ли для меня превыше слава,
Чем погребенье брата своего?
И все они одобрили б меня.
Когда б им страх не сковывал уста,
Одна из преимуществ у царя
И говорить и действовать как хочет.
Из граждан всех одна ты мыслишь так.
Со мной и старцы, да сказать не смеют.
Тебе не стыдно думать с ними розно?
Чтить кровных братьев — в этом нет стыда.
А тот, убитый им, тебе не брат?
Брат — общие у нас отец и мать.
За что ж его ты чтишь непочитаньем?
Не подтвердит умершей этих слов.
Ты больше почитаешь нечестивца.
Но он — мой брат, не раб какой-нибудь.
Опустошитель Фив… А тот — защитник!
Один закон Аида для обоих.
Честь разная для добрых и для злых.
Благочестиво ль это в царстве мертвых?
Не станет другом враг и после смерти.
Я рождена любить, не ненавидеть.
ЭВРИДИКА. Сад еще спал, он не подозревал, что я любуюсь им. Как красив сад, когда он еще не думает о людях! Поля были мокрые от росы и чего-то ожидали. Все кругом чего-то ожидало. Я шла одна по дороге, звук моих шагов гулко отдавался в тишине, и мне было неловко — ведь я прекрасно знала, что ждут не меня. Тогда я сняла сандалии и осторожно проскользнула в поле, так что оно меня не заметило. Была еще ночь. Только одна я в полях и думала, что уже утро. Сегодня я первая увидела, как настал день.
ХОР. Я теперь меньше познаю и больше понимаю, но каким-то особенным, незаконным способом. Все увереннее удается мне овладеть даром непосредственности. Во мне развивается способность постигать, улавливать, анализировать, соединять, давать имя, устанавливать факты, выражать их причем все сразу.
Рай — он повсюду, к нему ведут любые дороги, если только пойти по ним достаточно далеко. Но продвинуться вперед возможно, лишь возвращаясь назад, затем направившись вбок, и вверх, и затем вниз. Нет никакого прогресса, есть только вечное движение и перемещение — оно идет по кругу, спиралеобразно, бесконечно. У каждого человека свое назначение, и единственный наш императив — это следовать своему назначению, приняв его, к чему бы это ни вело.
Я живу для одного себя, но себялюбия или эгоизма в этом нет и следа. Я всего лишь стараюсь прожить то, что мне отпущено, и тем самым помогаю равновесию вещей в мире. Помогаю движению, нарождению, умиранию, изменению, свершающимся в космосе, и делаю это всеми средствами, день за днем. Отдаю все, чем располагаю. Отдаю в охотку, но и вбираю сам — все, что способен вместить. Я и венценосец, и пират. Я символ равновесия, олицетворение Весов.
СТРАЖНИКИ вносят АНТИГОНУ.
Ну вот, начинается. Маленькую Антигону схватили. Маленькая Антигона впервые может быть сама собой.
СТРАЖНИКИ. Забрали ее лопатку, а ты опять за свое, ногтями стала рыть… Ну и дерзкая ты! Я на секунду отвернулся, взял у Дюрана табаку и не успел заложить щепотку за щеку, не успел сказать спасибо глядь, а она уж роется в земле, точна гиена. Это средь бела дня! А уж как эта девка отбивалась, когда я хотел ее схватить! Чуть глаза мне не выцарапала! Кричала, что должна довести дело до конца… Ей-богу, она сумасшедшая!
Входит КРЕОН.
КРЕОН (останавливается, удивленный). Что это значит? Дурачье! (Антигоне.) Где они тебя задержали?
СТРАЖНИК. У трупа, начальник.
КРЕОН. Что ты собиралась делать у тела своего брата? Ты же знаешь, что я запретил к нему приближаться!
СТРАЖНИК. Что она делала, начальник? Она рыла землю руками. Посмела снова закапывать труп.
КРЕОН. А ты-то сам понял, что сказал?
СТРАЖНИК. Можете спросить у остальных, начальник. Когда я вернулся туда, труп очистили от земли; но солнце сильно припекало, и он уже начал попахивать, вот мы и стали неподалеку за пригорком с подветренной стороны. Мы решили, что ничем не рискуем среди бела дня. Но на всякий случай — для большей надежности — сговорились по очереди посматривать, все ли в порядке. Но в полдень, когда солнце палило вовсю, а ветер стих, труп стал вонять еще больше, и мы совсем очумели. Сколько ни таращил я глаза, все кругом дрожало, точно студень, я ни черта не видел. Подошел к товарищу за табачком, думал, пройдет… Не успел заложить табак за щеку не успел сказать спасибо, обернулся — глядь, она роет землю прямо руками.
Среди бела-то дня! Неужели она воображала, что ее не заметят? А когда увидела, что я бегу за ней, думаете, она остановилась, попыталась удрать? Как бы не так! Продолжала рыть изо всех сил, прямо как бешеная, словно и не видела, что я подхожу. Когда я ее схватил, она, чертовка, отбивалась, все рвалась к трупу, требовала, чтобы я ее отпустил, потому что тело, мол, еще не покрыто землей. Она сумасшедшая…
КРЕОН (Антигоне). Это правда?
АНТИГОНА. Да, правда.
КРЕОН. А ночью, первый раз, тоже была ты?
АНТИГОНА. Да, я. У меня была железная лопатка, которой мы летом копали песок. Это была как раз лопатка Полиника. Он вырезал ножом свое имя на ручке. Поэтому я оставила ее возле его тела. Но они забрали ее. Вот тогда во второй раз мне и пришлось рыть землю руками.
СТРАЖНИК. Впору был подумать, что какой-то зверек роет землю! Когда Дюран взглянул туда — а воздух дрожал от зноя, — он мне сказал: «Да нет, это какой-то зверь». А я ему ответил: «Скажешь тоже, разве зверь может такое делать? Это девочка».
КРЕОН. Ладно, ладно. Если понадобится, вы все это изложите в рапорте. А сейчас оставьте меня с нею наедине.
СТРАЖНИК. Наручники, начальник?..
ВСЕ. Нет.
СТРАЖНИКИ выходят.
КРЕОН и АНТИГОНА остаются вдвоем.
КРЕОН. Ты кому-нибудь говорила о том, что задумала?
АНТИГОНА. Нет.
КРЕОН. А когда шла туда, тебе никто не встретился?
АНТИГОНА. Нет, никто.
КРЕОН. Ты в этом уверена?
АНТИГОНА. Да.
КРЕОН. Ну так слушай: ты вернешься к себе, ляжешь в постель и скажешь, что заболела, что никуда не выходила со вчерашнего дня. Кормилица это подтвердит. А этих троих я уберу.
АНТИГОНА. Зачем? Ведь вы прекрасно знаете, что я снова примусь за прежнее.
Пауза. Они смотрят друг на друга.
КРЕОН. Почему ты пыталась похоронить брата?
АНТИГОНА. Это мой долг.
КРЕОН. Но ведь я запретил!
АНТИГОНА (тихо). И все-таки я должна была это сделать. Тени непогребенных вечно блуждают, нигде не находят покоя. Если бы мой брат был жив и вернулся усталый после долгой охоты, я бы разула его, дала бы ему поесть, приготовила постель… Последняя охота Полиника окончена. Он возвращается домой, его ждут отец, мать и Этеокл. Он имеет право отдохнуть.
КРЕОН. Параграф восьмой, страница 84, издательство «Высшей французской школы». Он был бунтовщик и предатель, ты это знала!
АНТИГОНА. Он был мой брат.
КРЕОН. Ты слышала, как на всех перекрестках читали мой эдикт, ты видела, что он вывешен на всех городских стенах?
АНТИГОНА. Да.
КРЕОН. Ты знала, какая участь ждет каждого, кем бы он ни был, если он осмелится воздать телу Полиника погребальные почести?
АНТИГОНА. Да, знала.
КРЕОН. Ты, может быть, думала, что раз ты дочь Эдипа, дочь гордого царя Эдипа, то для тебя закон не писан?
АНТИГОНА. Нет, я этого не думала.
КРЕОН. Закон прежде всего существует для тебя, Антигона, прежде всего для царских дочерей!
