Александр Мардань - Собачий вальс
НАДЕЖДА: Папочка…
Сбиваются, замолкают.
ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА (быстро): Многие лета юбиляру!
Все чокаются, выпивают.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ (задумчиво, глядя на больного): Как шагнула наука, кто бы мог подумать, что вместо человека будет дышать аппаратура… (Вера толкает его в бок) Слава Б-гу… то есть прогрессу.
НАДЕЖДА: Свежевыжатый сок… Может вправду, через зонд? Папин любимый морковный.
ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Что за фантазии! Вы в детстве в больницу не наигрались?
ВЕРА (с оживлением, что-то вспомнив): Ой! А его моют?
НИКОЛАЙ (усмехается): Моют, Верочка, моют. Еще, кстати, и бреют.
Все смотрят на Николая.
НИКОЛАЙ: Чего? (показывает на лежащего) Он же без бороды!
ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА (официально, как на докладе): Больные нашей клиники регулярно получают полный санитарно-гигиенический уход на высшем уровне…
ВЕРА: Уход… Уход это когда уходят, а Евгений Петрович с нами, и вечно живой, как Джон Леннон.
ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА (заканчивает свой доклад): В общем, каждый день моют и бреют.
НИКОЛАЙ (брезгливо морщится): Подождите-подождите… Нашли тему… Любовь Николаевна, в этот замечательный день нельзя ли побаловать нас информацией о вероятности выздоровления и прогнозах на улучшение?
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Кхм…
НИКОЛАЙ: Короче, жить будет?
ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Я не математик и не могу посчитать вероятность. Главное верить и надеяться (берет бутерброд). Еще раз поздравляю всех с праздником (направляется к двери). А цветы, пожалуйста, уберите. Прямо сейчас.
Врач выходит.
НАДЕЖДА: Все, надо что-то решать.
Надежда хватает бутылку и наливает коньяк в рюмки.
ВЕРА: Месяц сюда ходим. Как на работу.
НИКОЛАЙ: Можно подумать, ты когда-то работала!
НАДЕЖДА: Она подрабатывала.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Хватит уже! Он вас слушает и удовольствие получает. Так он еще сто лет пролежит. Выпьем лучше. Может, он от зависти сдохнет.
Все выпивают не чокаясь, по-деловому.
НИКОЛАЙ: Хороший коньяк, аж соски напряглись.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Так, всё, пора что-то решать! У меня уже край.
ВЕРА: У кого край? Это у меня край.
НАДЕЖДА: Ваши края по сравнению с моими…
Надежда опять берет бутылку, Николай молча отбирает ее и аккуратно наливает всем коньяк.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Давайте хоть чокнемся за именинника!
ВЕРА: Лучше б уже не чокаясь!
НИКОЛАЙ: Твои слова да Б-гу в уши!
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Господа, он же нас слышит!
ВЕРА: Кто? Б-г?
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Оба! Они уже на полпути друг к другу!
НАДЕЖДА: Фу-фу-фу, чтоб не сглазить! Скорей бы встретились!
Все чокаются, выпивают.
ВЕРА: Так давайте же что-то решим!
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Ну и?..
НИКОЛАЙ: Господа! Давайте попробуем договориться. Я вижу, что к нашему будущему покойнику никто особо сильных чувств не питает.
НАДЕЖДА: Почему? Я его ненавижу!
Николай наливает всем коньяк.
ВЕРА: Вот тебе и предоставляется почетное право нажать на кнопку и как говорится, запустить его на небо!
НАДЕЖДА: А сидеть кто будет?
ВЕРА: Так прям и в тюрьму! (хватает свою рюмку, решительно) Тут, слава богу, не палата на восемь человек — отдельный бокс, комфорт, свой вход и свой уход! Кто нам мешает? (выпивает).
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Врачиха и мешает! (берет рюмку, выпивает)
НАДЕЖДА (выпивает свою рюмку): А давайте его…
ВЕРА (оживленно): Удушим? Я читала в «Википедии», берешь за кадык и… (показывает на Николае, стоящем рядом).
НИКОЛАЙ (задыхаясь): Прекрати, что за натурализм!
НАДЕЖДА (с пьяной отвагой): Перестаньте пугаться, ни хрена он не слышит. Если бы слышал, мы б уже лежали рядом.
ВЕРА: Да… Меня бы точно убил.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Не знаю… Да нет, не может быть. Вот и по телевизору говорили — призрак лазит по Европе…
ВЕРА: Нашел чему верить.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: А зачем ему нас дурить?
НИКОЛАЙ: Подождите (выпивает), сейчас я ему кое-что скажу.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Лучше давайте его сигаретой прижжем!
НАДЕЖДА: Дядя, ты что, дурак? Я запах подгоревших котлет не переношу!
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ (с энтузиазмом): А давайте сделаем ему укол из коньяка!
ВЕРА: Куда?
НИКОЛАЙ: Как в «Гамлете» — в ухо!
НАДЕЖДА: Ладно, его и так здесь каждый день колют. Капельницами с физиологическим раствором. Он же на них живет.
ВЕРА: И что?
НИКОЛАЙ: И ни-че-го.
НАДЕЖДА: Вот… Значит, надо что-то делать! Отключим аппаратуру?
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: И все дружненько сядем.
НИКОЛАЙ (кивает): Точно. Лет на 25, по статье.
НАДЕЖДА (с вызовом): А я этих статей не знаю!
ВЕРА: Незнание не освобождает от ответственности!
НИКОЛАЙ: Зато знание — освобождает.
ВЕРА: Ну да! Так срок же на всех поделят.
НИКОЛАЙ: За групповое? Солнышко, его на всех умножат!
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ (Вере): Кстати, если он сейчас окочурится, ты в этом платье будешь смотреться как-то не к месту.
ВЕРА: А у меня черное всегда с собой (достает из сумочки и показывает).
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Предусмотрительность — ваша семейная черта…. Тогда может кто собой пожертвует?
НАДЕЖДА: Может. Вот ты как бывший коммунист, пойдешь первым! Нажмешь на кнопочку, а нас в это время не будет. Мы будем тебе передачи носить. Даже черную икру!
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Спасибо! Я на диете! Лучше мы тебе!
НАДЕЖДА: Где ты на икру деньги возьмешь! Он все оставил мне!
ВЕРА: Нет, мне!
НИКОЛАЙ: Он сам говорил, что…
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ (перебивает, нервно): Да лучше я 25 лет по субботам похожу в больницу, чем ваши передачи есть. Кстати, ты, Верочка, моложе всех… Когда выйдешь — вся жизнь впереди…
НАДЕЖДА: Дядя, ты зачем опять о возрасте!
ВЕРА: Ну нет, я точно не могу.
НИКОЛАЙ: Почему?
ВЕРА: Потому что я хотя бы красивая, а Вас не жалко.
Сергей Петрович берет бутылку, наливает всем и, не дожидаясь остальных, опрокидывает рюмку сам.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: А давайте про эвтаназию подумаем!
НАДЕЖДА: А давайте будем закусывать (передает ему тарелку с бутербродами).
Надежда выпивает с остальными. Все закусывают и разговаривают.
ВЕРА: Он же не просит эвтаназию, он в коме.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Родственники просят. Мы то есть. Напишем коллективное письмо…
НАДЕЖДА: И нотариально заверим.
ВЕРА: Если надо, сотрудники его подпишутся.
НАДЕЖДА: А он (показывает на Евгения Петровича) подтвердит. Папа, ты согласен на последний укольчик?
Все смотрят на безмолвное тело.
НАДЕЖДА: Ну вот, молчание — знак согласия.
НИКОЛАЙ: Все равно, врачи должны подтвердить.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Может, договоримся с врачихой?
НИКОЛАЙ: Свежая мысль. И что мы ей предложим?
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Деньги.
НИКОЛАЙ: У его врачей такие зарплаты, что ей выгодней за ним 25 лет ухаживать.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Давайте я с ней закручу, она в меня влюбится и все сделает!
Николай поперхнулся от неожиданности, Вера бьет его по спине.
НАДЕЖДА: Ага! Дон Жуан снова с нами… Импотент, она в тебя через 25 лет влюбится! Мы к тому времени погибнем здесь. Я в этом аду долго не выдержу.
НИКОЛАЙ: В аду… В раю… Все хотят в рай… (идет к вазе, берет ее, чтобы вынести) Хотя рая на земле нет, но уголки его имеются… Что же все-таки написано в завещании?
ВЕРА: В смысле?
НИКОЛАЙ: Почему мы решили, что наследник обязательно кто-то из нас?
ВЕРА: Кто же еще?
