Пётр Киле - Восхождение
Эрот с восторгом:
- Не диво там увидеть и Перикла с прекрасною Аспазией; Платона среди мыслителей иных эпох...
Психея с улыбкой:
- А вот, смотрите, скромный и суровый, среди актеров сам актер...
Эрот со звдохом радости:
- Шекспир!
Беспокойство публики нарастает, и часть ее выбегает на сцену.
Александр Македонский:
- Хотел бы знать, что означает сей корабль, весь золотой и весь летящий, во вспышках гроз на небе к нам приплывший?
Платон:
- В опасности, я вижу, острова блаженных. На Земле уж не сыскать укромных, тихих, лучезарных мест, захваченных элитами для рая, где ей доступна роскошь властелинов на краткий миг земного бытия. Судьба ж одна, ей имя Атлантида!
Бруно:
- Ковчег для плавания в океане Вселенной? Мысль меня туда уносит!
Рафаэль:
- Земля – Эдем, какого, может статься, во всей Вселенной не было и нет!
Кампанелла:
- Ковчег сей не для нас, давно умерших, а для живых в виду потопа, мы же утратим муки и утехи Рая, беспамятство нирваны, - все исчезнет, как не было нас в мире никогда!
Ломоносов:
- Мы у порога вечности, а значит, нам остается перейти в нее, поднявшись из могил и мавзолеев, как свет, за мыслью устремиться к звездам!
Гете:
- Исчезнуть ли звездой падучей в бездне или сиять предвечно во Вселенной – одна лишь мысль о том вся жизнь и счастье!
Поэт:
- Здесь, у порога вечности, друзья, увидим мы конец земного бытия? Или венец космических свершений, высоких, чистых постижений всех таинств Неба и Земли, с тем в поднебесье мы взошли?
Высоко в небе является царица фей на колеснице, запряженной тремя ласточками, и к ней устремляется Аристей.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Стройный бело-желтого цвета павильон со свободным пространством посередине - насквозь и вверх, с фоном из леса по горному склону, с долиной в ущелье, где явно идет жизнь, правда, неприметная, далекая, словно это всего лишь чудное изображение.
Отдельной стайкой среди гуляющих Леонард, Эста, Диана, графиня.
- Послушайте! Мы спим и видим сны, - произнесла Эста, грациозно подтягиваясь, будто просыпается.
- Мне тоже не один раз приходило в голову, что все это сон, - сказала Диана с грустью. - Жизнь есть сон.
- Нет, если мы спим и видим сны, - возразила Анастасия Михайловна, желая быть рассудительной, - наши сны не могут совпадать, во всяком случае, настолько, чтобы возникла цельная картина жизни, в которую мы все втянуты.
- Графиня, очевидно, мы видим творческие сны, - предположил Леонард, - и они не совпадают, а дополняют друг друга, как в творчестве драматурга, актеров, художника и музыканта рождается волшебная жизнь на сцене.
- Да, все время почти не слышно, но призывно звучат аккорды то в мажоре, то в миноре... И что же мы играем? - сказала Диана. - Склонны играть, надо бы с этим разобраться.
Проносятся звуки фортепиано, беглые и вместе с тем пронзительные, и тут же все обрывается, пианист сбегает вниз.
Леонард, рассмеявшись:
- Какой-то вундеркинд?
Диана узнает:
- Да это Скрябин. По звукам, по игре я узнаю, хотя столь юным я его не знала.
Эста весело:
- А я как будто помню, в этой шляпе ходил, веселым фатом представляясь…. Взволнован он и словно не в себе. Мы можем с ним заговорить?
Диана в раздумье:
- Я с ним была знакома... Подойду к нему. - Идет в сторону наискосок.
Скрябин, снимая шляпу:
- Лицо мне ваше издавна знакомо, хотя мы молоды и даже юны. Но это же вне жизни? Знаю я, со мною сотряслось ужасное. Одно лишь утешение: не я сам учинил, а всеблагой Отец. А, впрочем, с ним расчелся я давно, я победил, вот только все рука болит, но дух возносится все выше.
Диана с нежным сочувствием:
- Сказать ли Аристею?
- Он же в курсе. Оркестр вундеркиндов он собрал… Здесь Моцарт… Сон! Мечты, обретшие реальность в жизни звуков, как на сцене, но здесь на сцене перед всей Вселенной.
- На сцене? Разыграем вместе с вами…
- Диана Мурина! Так это вы! К «Божественной поэме» есть программа, что можно разыграть на сцене здесь!
- Программы мало, пьеса нам нужна. Ах, знаю я, кто может набросать и пьесу, и спектакль шутя поставить..
На лужайке, где все сидели или лежали, а Эста рассказывала о посещении Психеи Аида, о том, что представляет Элизиум, показался Аристей в сопровождении графа Фредерика, Сурина и Легасова. Диана подошла к ним, а Скрябин, словно успокоившись, вернулся к оркестру, и вскоре удивительные звуки заполнили словно все поднебесье.
И тут Эста в сооружении на склоне холма над озером узнала Элизиум с амфитеатром и павильоны с колоннами в античном стиле.
- Элизиум! – воскликнула Эста.
- Это же античный театр, - рассмеялся Леонард, - где мы можем разыграть что угодно.
- Элизиум на острове блаженных, - Эста в точности узнала то, что видела Психея при посещении аида по приказанию зловредной Афродиты. – И там идет представление…
- И в самом деле! – Диана последовала за Эстой, за ними потянулись и другие, собравшиеся в парке, и они беспрепятственно вошли в верхние пределы амфитеатра.
Несомненно там была публика, нечетко проступающая, может быть, из-за специального освещения, только отдельные части тела – головы, руки, профили, фигурки со спины…
Между тем внизу на обширной сцене проступали декорации, тоже лишь отчасти – то берег моря с гротами, то лужайка, то улица, и там мелькали фигурки людей, летали птицы, как проступил Афинский Акрополь с Парфеноном во всей его первозданной красоте.
- Это спектакль такой или сама жизнь протекает там, на сцене? – с волнением спрашивала Диана. Ее тянуло не зрительницей здесь оставаться, а взойти на сцену.
- Разумеется, спектакль, - сказала Эста, - которую разыгрывают однако не актеры, а сами действующие лица из истории и мифов.
- И жизнь предстает, как жизнь в вечности, - проговорил Леонард.
Эста повторила:
- Элизиум, по существу, театр, где души, как на исповеди, в яви разыгрывают эпизоды жизни, событий из легенд и войн минувших, как для себя, так, мнится, для живущих.
Леонард заключил с изумлением:
- Элизиум не мир теней, выходит, а мир идей, моделей, форм, вновь восходящих, как ключи наверх, питая всходы новых поколений?!
Эста, припоминая:
- На сцене выступали также боги, являясь с неба, легкие, как птицы, божественные по своей свободе, что воспроизвести нам не удастся…
Звуки музыки, едва слышные поначалу, усиливаются, заполняя пространство у озера до поднебесья. Оркестр у павильона Росси исполянет «Поэму экстаза» Скрябина.
Аристей, взмахивая руками и поднимаясь в воздух:
- Смотри же, Эста!
Эста, невольно повторив его движения, в испуге тоже легко взлетает:
- Я взлетела? Как?!
И тут все вокруг поднимаются в воздух, и начинаются всевозможные полеты и танцевальные па в небе с возгласами страха и неподдельной радости, казалось, в унисон с чарующей музыкой.
Леонард, спускаясь вниз:
- Чудесная страна! Ее прозванье, мне кажется, я знаю.
Эста, сверху, рассмеявшись:
- Аристея?
- Как, Эста, угадала мысль мою?
- Элизиум - пришлось бы тоже кстати. А кораблю пристало б - Аристея?
- Да, связь меж ними несомненно есть. Названье утвердится ненароком за парусником иль страною света со временем, да только, я боюсь, о том едва ль узнают на Земле.
- Сойти на Землю иль послать посланье всегда мы можем.
- Нет, разрушен замок недаром. Стоит нам сойти, за нами начнется настоящая охота.
Все спускаются на землю, с тревогой наблюдая за Аристеем, который возносится все выше и выше.
Аристей в полете:
- Невидимая грань еще осталась меж парусником и страною света. И допуск невозможен? Или мы меж двух огней? Но тишиною веет и светом обаятельным, как сон из детства в летний полдень с чередою счастливых грез и страхов до озноба.
Ах, вот что будет кстати! Продолженье мистерий царскосельских, таинств Феба!
Высоко в небе является царица фей на колеснице, запряженной тремя ласточками, и к ней устремляется Аристей.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Чертоги Духа света вдали. Аристей и Фея.
Аристей, словно пребывая в полете:
- Я узнаю - из детских грез-видений - столбы на гребне гор в сияньи света за горизонтом, где вступаем мы, как по земле, пройдя ворота в небо?
Фея рассудительно:
- Мы здесь и в вышине необозримой, среди планет, несущихся вкруг солнца, чей лик увидеть трудно - только свет, творящий сам себя и мир подлунный в союзе с Духами планет и звезд.
Аристей интимно зазвучавшим голосом:
- А ты-то видишь Духа света в яви?
- Обычно, да, как старца-даоса, каким предстал впервые предо мною, приняв участие в моей судьбе. Но с Духами планет, с их именами, держа совет, и он предстанет богом, тебе, я знаю, близким по сродству природы и призванья.
![Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/uploads/posts/books/255498/255498.jpg)
![Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/uploads/posts/books/255683/255683.jpg)
