Эдвин Гилберт - Камни его родины
Маэстро!..
– Вам, конечно, виднее, как обходиться с ним, – сказал Рафф.
– Мне деньги нужны, – прямо и просто ответил Вейнтроуб.
Они пошли обратно.
– Какое он дал задание? – спросил Рафф уже в отделе.
С несчастным видом Вейнтроуб взял со стола, придвинутого к его чертежной доске, лист бумаги и развернул перед Раффом.
– Боюсь, что не слишком интересное. Но если вы пойдете на это... Я уверен, что следующая работа...
– Какое же все-таки задание? – Рафф был готов ко всему.
– Надо вычертить в крупном масштабе секцию балконной решетки. Это здание женского общежития в Молфорд колледже.
– Так, – услышал Рафф свой голос. Он бросил взгляд на маленький небрежный эскиз решетки с простым геометрическим узором: заурядная работа, с которой без труда справился бы любой выпускник чертежной школы.
Простой геометрический способ дать ему понять, чтобы он убирался на все четыре стороны. А если хочет остаться здесь, у кормушки, – пусть остается и делает что велят.
Раффу хотелось уйти. Убежать. Убежать со всех ног.
Или это путь наименьшего сопротивления?
Да, пожалуй, что так. Для него, во всяком случае. Чего уж легче: надуться в сознании своей принципиальности и гордо удалиться. А в «Частную больницу и санаторий „Сосны"» написать: «Уважаемые джентльмены, я ужас какой принципиальный; поэтому давайте забудем на время о деньгах, которые я должен ежемесячно присылать вам».
Нет, Ферк-Керк, дудки! Отступления не будет. Рафф Блум сделает первоклассный чертеж балконной решетки, и в большом масштабе (и на этот раз без всяких изменений), и не позволит выгнать себя. Он будет получать свои денежки и не станет скулить о принципиальности, и неспособности к компромиссу, и необыкновенной чувствительности своей эстетической задницы. Он не позволит выгнать себя, и не спасует перед молодчиками из «Сосен» и их растущими ценами, и не станет тревожить Джулию. Обеспечит ей покой, а если ей так уж нужно, то и бутылку Джеймсона в придачу.
Он взял чертеж.
– Сейчас примусь за работу, – сказал он. – Спасибо, мистер Вейнтроуб.
– Меня зовут Сол.
Рафф не мог не улыбнуться. Он вернулся к чертежной доске. Свист возобновился.
Только в половине шестого закончился этот длинный, нелепый, трудный день. Рафф замешался в толпу служащих, которая, как дым из трубы, валила из помещения, но вдруг вспомнил о своих набросках здания исследовательского института. Он вернулся на четвертый этаж и начал рыться в высокой проволочной корзине для мусора. Чертежи исчезли.
Он обвел глазами опустевшую комнату, и взгляд его задержался на дверях кабинета. Нет, едва ли. Керку его наброски ни к чему. Впрочем, все это неважно – ему самому они тоже не нужны: они все еще живы в его памяти, четко врезаны в нее.
14Задания шли одно за другим: элементарные, скучные, унизительные. Рафф только потому не отказывался от них, что понимал: каждым таким заданием Керк бросает ему своеобразный вызов, напоминая, что в любую минуту он волен уйти с работы.
Он не сдавался и день за днем глотал обиду. Жалованье за первую неделю доставило ему даже какое-то странное удовольствие.
После работы он старался развлекаться: побывал с Элиотом Чилдерсом на выставке нью-йоркской Лиги архитекторов, провел один вечер в Порт-Вашингтоне вместе с Беном Ейтсом, его женой и двумя ребятишками.
Он много ходил. Подолгу мерил шагами улицы. В среду вечером, обойдя со всех сторон участок, где строилось здание Секретариата Объединенных * Наций, он увидел в табачной лавке телефонную будку и зашел туда. Отыскал в книге номер Мэрион Мак-Брайд. Позвонил ей. На звонок никто не отозвался.
Затем он вернулся на Сорок четвертую улицу, в свою однокомнатную квартиру на втором этаже. Отпирая дверь, услышал телефонный звонок. Его вызывала Трой Остин.
Она сообщила ему, что выходит замуж. Во всяком случае, собирается. Конечно, Трой и тут не обошлась без обычных штучек. На этот раз она ударилась в страшную таинственность.
– Винсент в ярости, он не хотел, чтобы я говорила вам, – шептала она в трубку. – Он весь зеленый от злости. Но я ему сказала: ладно, будем держать это в секрете, – но уж Раффу-то мы можем довериться! – Она хотела что-то добавить, потом Рафф услышал, как она обращается к Винсу, потом трубку взял сам Винс:
– Не слушай ее, Рафф. Можешь ты встретиться со мной завтра?
– Могу.
– Позавтракаем вместе в Йель-клубе. Половина первого тебя устраивает?
На следующий день они встретились на Вандербилт-авеню, у входа в клуб. Рафф еще ни разу не был в Йель-клубе; не ходил он туда главным образом потому, что вообще не любил клубы и клубное времяпрепровождение. Но сейчас, глядя на радость Винса Коула, он радовался и сам. Право, стоило прийти, чтобы посмотреть на Винса в сером шерстяном костюме от Дж. Пресса, на то, как легко он шагает, держа в руке портфель, как приветствует швейцара, как помахивает кому-то рукой, стоя у барьера в гардеробной, как небрежно, тоном завсегдатая, обращается к официанту, как советует Раффу заказать коктейль гибсон и рагу из барашка!
– Весь вопрос в том, – сказал Винс, когда официант принес коктейли, – способен ли ты быть в боевой готовности к одиннадцати часам в субботу? Мы заедем за тобой. Знаю я тебя: ты вечно опаздываешь, а нам надо быть у судьи ровно в полдень. Понимаешь, минута в минуту.
Рафф потянулся к своему бокалу, поднял его.
– Поздравляю, Винс.
– Благодарю. – На какое-то мгновение красивое лицо Винса стало спокойным, торжествующе-спокойным. Вот таким – или почти таким – оно было в тот памятный день, когда Винс получил премию за проект дома. Потом он настойчиво повторил: – Ты постараешься не опоздать, ладно, Рафф?
Рафф кивнул; он сам не понимал, почему предстоящее событие все еще удивляет его.
– Эб приедет к субботе? – спросил он.
– Мы не хотели бы посвящать Эба, – ответил Винс, впервые проявляя замешательство. Он стал вертеть бокал, выдавливая ножкой круги на скатерти. – Ты же знаешь, какой он чудак: начнет волноваться, суетиться. Вот мы и решили потихоньку проделать это сейчас, а потом сказать ему, что тайно обвенчались еще в апреле. – Он запнулся, поняв, что выболтал как раз то, о чем решил умолчать. – Весь этот глупейший камуфляж приходится устраивать ради семьи. – Сказано это было так, словно речь шла о его собственной семье, а не о семье Трой. – В общем, – продолжал он, – по-моему, так будет лучше. Терпеть не могу эти дурацкие пышные свадьбы.
– Да ну?
– Ты это отлично знаешь.
– Ну ладно. Так или иначе, Винс, судя по твоему виду, ты чертовски счастлив.
– Еще бы! – ответил тот с неподдельным жаром. – Значит, ты сможешь прийти? Только смотри не опоздай. – Он осторожно вытащил сигарету из пачки. – Как тебе работается у «Пирса и Пендера»?
Больше о свадьбе и связанных с ней обстоятельствах Винс не сказал ни слова – он избегал этой темы так же настойчиво, как Трой обыгрывала ее.
– Тебе здесь нравится? – спросил он.
– Неплохо.
Официант принес рагу. Когда он ушел, Винс снова заговорил:
– Тебе случайно не попадались какие-нибудь материалы по проекту К-шесть в Ларчмонте? Я слышал, «П. и П.» в лепешку расшибаются, чтобы получить этот заказ.
– К-шесть?
– Ну да, начальная школа, – нетерпеливо объяснил Винс. – Шесть классов для мелюзги.
– Ничего об этом не слышал, – честно признался Рафф.
– А я вот слышал. Не знаю, насколько это верно, но говорят, они для пущей важности посылают самого Мансона Керка. Я и подумал, что раз ты работаешь с Керком...
Рафф промолчал. Они взялись за еду.
– Как вы собираетесь провести медовый месяц? Поедете куда-нибудь?
– Некогда. В понедельник должен быть в Нью-Хейвене и Милфорде. Я здесь только до субботы.
– А квартиру вы уже сняли?
– Мы решили, что я перееду к Трой. У нее огромная квартира, там куча комнат. Нам иначе и нельзя: придется принимать у себя весь клан Остинов. Будут валиться как снег на голову – то один, то другой.
Винс так сокрушенно покачал головой, точно сложная проблема родства со столь многочисленным кланом совсем доконала его. Рафф с трудом подавил озорное желание спросить у Винса, как поживают его сестрица Рут и братец Эдди, полисмен. Ну и Винс! Уже пробует под шумок завернуться в тогу Остинов. Не рано ли?
– Вот мы обоснуемся, Рафф, и ты приедешь к нам обедать.
– С удовольствием, Винс.
Только возвращаясь на Медисон-сквер, Рафф сообразил, что Винс за завтраком ни разу не намекнул на беременность Трой и ничего не сказал о своем отношении к будущему ребенку.
Зато в субботу, когда они ехали на такси к судье (до этого Винс дважды напоминал Раффу по телефону, что опаздывать нельзя), Трой говорила о ребенке много и без всякого стеснения. Винс сидел как на иголках, и было ясно, что глянец, которым сверкало для него сегодняшнее событие, изрядно потускнел из-за ее радостной болтовни.
