Бото Штраус - Неожиданное возвращение
Мужчина. По-моему, это случилось в почтовом отделении одиннадцатого округа. Ты поехала на неделю в Париж под тем предлогом, что хочешь навестить подругу. Анке Хопф. Она уехала на неделю к своим родителям и оставила вам свою квартиру. Улица Этенсель, девятнадцать.
Другой мужчина. Улица Этенсель, девятнадцать. Жалкая дыра! Неописуемо грязная. Матрацы на полу и кошачий туалет за изголовьем.
Его подруга подает ему салаты и итальянскую ветчину.
Сижу с вами и тотчас становлюсь обжорой. Припудрите ветчину пармезаном! Спасибо.
Его подруга. Вы всё это съедите. А потом? Потом, глядишь, станете отрицать, что вы это сделали. Наверно, скажете: я, собственно, съел лишь половину того, что хотел. Или: я лишь немножко полакомился. Да, дойдет до того, что вы скажете: ох, у меня сегодня во рту маковой росинки не было. От обжоры я жду правды. Но вы, вы обманываете и себя, и нас. Нечестно относитесь к еде, которую поглощаете. Собственно говоря, вам ничего в жизни, кроме съестного, не надо. И, знаете ли, вскоре многие вещи вам покажутся съестными, их число будет расти и расти, пока не станет устрашающе огромным. Однажды вы не откажетесь и от цветов в вазе. Затем обглодаете фанеру по краям подноса. А в конце концов — привяжете сотрапезников к стульям и начнете грызть ногти у них на ногах и руках. Так всякий, кто когда-то начинал как обычный обжора, мало-помалу становится всеядным животным, прожорливой глоткой, чудовищем, равно далеким от человека и зверя, пастью из пастей, которая норовит поглотить сердце земли.
Другой мужчина. Поглощать — хорошее слово. В сущности, я вовсе не ем. Не делаю того, что обычно называют «есть», «пожирать». У меня скорее потребность что-то поглощать. Что-то, о чем я себе говорю: возможно, это пойдет тебе на пользу. Приобретет для тебя значение. Выглядит приятно. Нравится. Еще вполне в тебя влезет. А может, даже придется… по вкусу!
Его подруга. Но вы не едите свеклу и к кукурузе не притронулись!
Женщина. Улица Этенсель. Конура. И в ней — ваши руки. В ней — наши планы на будущее и глубокое доверие.
Другой мужчина. Послушайте, вы! Вот он, опять этот ваш восторженный голосишко. Конура, конура. Правда вот в чем: каждую ночь ее тошнило. Каждый раз после этого дела, как говорится, после акта, она обязательно вставала и блевала. Ее беспрестанно терзала нечистая совесть.
Женщина. Я сидела, скорчившись, в углу комнаты, голая. В углу комнаты! Едва я пыталась встать, делала шаг-другой вам навстречу, как вы хватали меня и швыряли назад в этот угол. Как тюк грязного белья. Я была так слаба и все время стремилась назад, к вам. Но вы кричали. Издевались надо мной. Зачем нужны силы? И цветущее здоровье? Чтобы тебя швырнули в угол, где тебе и придется сидеть.
Другой мужчина. Извините: вы сами умоляли меня сделать вам больно. Я хватал вас покрепче и делал то, что вы от меня требовали.
Мужчина. Особой нежностью она никогда не отличалась. (Шепчет Женщине.) Ты не очень-то распространяйся. Помалкивай лучше.
Другой мужчина. Дошло даже до того… она даже попыталась мне отомстить! Притащила с собой в комнату немецкого журналиста-алкоголика. И этот жирный низкорослый брюзга подполз к ней на четвереньках и увидел, как она жалобно стонет и блюет. Ухмыльнулся и сказал: «Теперь я стану тебя бодать! Бодать! Потому что я бодливый, как козел!»
Мужчина. Не взваливаете все на хрупкие плечи бедного доктора Швайгера. Все-таки я тоже провел кое-какие расследования. О нем и речи не было. Он и дальше не играл никакой роли. Именно эту поездку в Париж я мог бы восстановить в памяти почти без пробелов.
Его подруга. В жизни надо на все смотреть через замочную скважину. Так сказано в «Книге мышей»[1]. В этом хаосе, в этом тарараме, в этой круговерти, где окна, двери, лестницы, пролеты вихрем мельтешат вокруг тебя, в этом безумном вихре надо найти единственное место, главное отверстие, через которое целеустремленно созерцают необычайное — красоту, достоинство, покой.
Мужчина. Это ты хорошо сказала, Леони. Это настраивает всех нас на размышления.
Его подруга. Минутку. Есть еще кое-что. Моя свекровь… (Показывает подбородком на Женщину.)
Мужчина. Не надо, Леони. Не теперь.
Трое остальных, разговаривая, ближе встают друг к другу, в то время как Его подруга на этом фоне тихо продолжает свое.
Его подруга. Нет. Надо. У моей свекрови сегодня большой день. Ей даже позволено сидеть вместе с нами за столом. Удостоили чести. Но у меня тоже есть свои праздники, дни памяти и дни веселья. Наверное, по мне и не скажешь. Но у меня дома есть замечательный врач. Я пока только упомяну о нем. Я его очень люблю. Мой гинеколог, который помогает всяким глупышкам, а десяткам иностранок вообще не выставляет счетов; и как нарочно, жена у такого человека — сущее наказание. Каждого второго она называет пролетарием, послушать ее, так на свете, куда ни глянь, одни пролетарии. Однако ж велит печатать на его визитной карточке и свое имя. Хотя даже в часы приема ему не помогает. Этот добродушный и благородный человек, доктор Гектор Гессулис, вконец запуганный своей визгливой, склочной женой-уродиной, полностью у нее под каблуком. Напечатать визитную карточку и то не может, не поставив на ней ее имя. «Карла Вангенхайм, дизайнер интернет-сайтов». Дизайн, сайт — при чем тут гинекология? Вот он — весь как на ладони — непозволительно слабый мужчина. Мне его не жаль — мне больно, бесконечно больно.
Другой мужчина. Думаю, в свое время Ингрид хотела хоть раз что-то получить целиком для себя. Некий секрет. Что-то, чем не поделилась бы с вами. Что принадлежало бы ей одной. Так ведь оно и было, в сущности, а?
Женщина. Он ведь с самого начала за всеми шпионил. Буквально за всеми.
Мужчина. Леони, что случилось? Ты постоянно бормочешь что-то себе под нос. (Другому мужчине.) А вы, мой дорогой, когда мы стояли на вершине и наблюдали за моей женой в бинокль, вы ведь ее даже не узнали! И это после романа, который у вас был.
Другой мужчина. Все эти истории, в сущности, развиваются примерно одинаково. Я напомню вам о Джоне Эверетте Милле, великом художнике, прерафаэлите. Он тоже не устоял перед соблазном вступить в Академию и отбить жену у Джона Рёскина, портрет которого писал. Это почти неизбежно. При определенных условиях. На определенном переломном этапе жизни.
Женщина. Леони! От чего ты хочешь непременно избавиться?
Его подруга. История с визитной карточкой… Нет. Тебе я не могу сказать.
Женщина (Другому мужчине). Теперь расскажите-ка нам о вашем сыне. Когда вы женились? Кто ваша жена? Чем занимается? Или и с ней все так же «развивалось»?
Мужчина принимается убирать со стола.
Другой мужчина. Когда мальчику было одиннадцать, Марион решила уехать к своей сестре в Аргентину. Втихомолку. Я разом лишился семьи. Полтора года спустя оба вернулись назад. Что-то не склеилось. Вообще-то она хотела навсегда остаться с мальчиком в Аргентине. У сестры. Я так и не узнал, что там произошло. Но у нас с женой ничего не получилось. Не удалось нам возобновить давние отношения.
Женщина (после паузы, тихо). Чего вы хотите от меня?
Другой мужчина. Вопрос на вопрос: Что вы еще позволите с собой сделать?
Его подруга. Штефан Каунч!.. Теперь хорошенько послушай меня! (Подходит к Мужчине, помогает ему убирать посуду.) Со мной случилась маленькая неприятность. Я на третьем месяце.
Мужчина. Да ну? С каких пор? Давай поговорим об этом позже. Сейчас не совсем подходящий момент. Это что-то новое!
4
Двор. Женщина и Другой Мужчина возвращаются с длительной прогулки.
Другой мужчина. Как ты говоришь? Ты чувствуешь, что снова на подъеме? Ха! Ты же неудачница! Ты была со мной на волосок от счастья. Мы тогда играли на счастье и несчастье — и тебе выпало несчастье! Тебе сейчас года пятьдесят два-пятьдесят три? Ты больше никого не обнимешь до конца своей жизни. Теперь ты одна. Навсегда. С ним. С мужчиной, который никогда больше к тебе не прикоснется. Господи, как я тебе благодарен, что уберегся от тебя двадцать лет назад! Еще чуть-чуть — и меня бы постигло несчастье остаться с тобой!
Женщина. Ты хочешь еще раз выказать мне свое отвращение. Пожалуйста, я могу это понять. Я же тебе не навязывалась.
Другой мужчина. Я — человек, которому с тех пор все удавалось… Которому не пришлось жертвовать ни личной жизнью, ни профессией, ни здоровьем, с тех пор как… как ты бросила меня и вернулась к прежней жизни. Я смог вновь собрать свои силы, мне больше незачем было расточать их на что-то невозможное. На тебя.
