Жан-Поль Сартр - Почтительная потаскушка
Джон. Возможно. Ну!
Лиззи. Не подпишу.
Фред. Погрузи ее в машину. (Лиззи.) Восемнадцать месяцев. Ясно тебе?
Лиззи. Да, восемнадцать. Но когда я выйду, я с тебя с живого шкуру сдеру.
Фред. Вряд ли тебе это удастся.
Смотрят друг на друга.
Вам следовало бы позвонить в Нью-Йорк, у нее там были какие-то осложнения с полицией.
Лиззи (восхищенно). Какая же ты паскуда, совсем как баба. Никогда бы не поверила, что мужчина способен на этакое паскудство.
Джон. Решай. Подпиши, или я отвезу тебя в публичный дом.
Лиззи. Я предпочитаю публичный дом. Не хочу лгать.
Фред. Не хочет лгать, шлюха! А чем другим ты еще занимаешься целыми ночами? Ты называла меня дорогим, любимым малышом; ты что, не лгала? Вздыхала от страсти и любовного пыла, чтобы убедить меня, как я тебе приятен. Ты что, не лгала?
Лиззи (вызывающе). Тебя это устраивало? Да? Нет, не лгала.
Глядят в упор друг на друга. Фред отводит глаза.
Джон. Пора кончать. Вот тебе мое перо. Подписывай.
Лиззи. Оставь его себе.
Молчание. Все трое явно растеряны.
Фред. Вот до чего мы докатились! От каприза обыкновенной девки зависит судьба лучшего человека в городе. (Ходит по комнате, затем внезапно останавливается перед Лиззи.) Погляди на него. (Показывает ей фотографию.) За всю твою собачью жизнь случалось ли тебе встречать людей, подобных ему? Взгляни на этот лоб, на этот подбородок. Погляди на его мундир, на медали. Нет, нет, не отводи глаз. Всмотрись как следует: ведь это твоя жертва. Гляди на нее в упор. Ты видишь, как он молод, сколько гордости в его взгляде, как он красив! Спустя десять лет он выйдет из тюрьмы облысевшим, беззубым, изможденным старцем. Будь довольна, ты честно потрудилась. По сию пору ты занималась тем, что обирала людей, опустошала их карманы, сейчас ты нашла более подходящее занятие — похищать жизни. Это один из лучших парней нашего города. Молчишь! Ты растленна до мозга костей. (Бросает ее на колени.) На колени, потаскушка! На колени перед портретом человека, которого ты решила обесчестить!
В дверях появляется сенатор Кларк.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и сенатор Кларк.
Сенатор. Отпусти ее. (Лиззи.) Встаньте.
Фред. Хелло!
Джон. Хелло!
Сенатор. Хелло! Хелло!
Джон (Лиззи). Это сенатор Кларк.
Сенатор (Лиззи). Хелло!
Лиззи. Хелло!
Сенатор. Итак, нас представили друг другу. (Смотрит на Лиззи.) Значит, это та самая девушка. Она весьма симпатична.
Фред. Она отказывается подписать.
Сенатор. Она абсолютно права. Вы вторглись к ней, не имея на это никакого права. (На протестующий жест Фреда настойчиво повторяет.) Без малейшего права вы терроризируете ее и вынуждаете действовать против ее совести, что чуждо американским понятиям о правах человека. Негр покушался на вашу честь, дитя мое?
Лиззи. Нет.
Сенатор. Отлично. И совершенно ясно. Поглядите мне в глаза. (Смотрит на нее.) Я убежден, что она не лжет. Бедная Мэри! (Полицейским.) Идите, мальчики! Вам здесь нечего больше делать. Остается только извиниться перед барышней.
Полицейские уходят.
Лиззи. Кто это Мэри?
Сенатор. Мэри? Моя сестра, мать несчастного Томаса. Бедная, милая старушка, она умрет с горя. До свидания, дитя мое.
Лиззи. Сенатор!
Сенатор. Да, дитя мое.
Лиззи. Мне очень жаль...
Сенатор. О чем же жалеть, раз вы сказали правду?
Лиззи. Мне жаль, что это... что такова правда.
Сенатор. Мы ничего не можем сделать, никто из нас не имеет права просить вас о ложных показаниях. (Пауза.) Никто. Не думайте больше о ней.
Лиззи. О ком?
Сенатор. О моей сестре. Ведь вы думали сейчас о моей сестре?
Лиззи. Да.
Сенатор. Я ясно читаю ваши мысли, дитя мое. Хотите я вам сейчас расскажу, что происходит в вашей голове? (Будто читает мысли Лиззи.) «Если я подпишу, сенатор пойдет к ней и скажет: «Лиззи Мак-Кей честная девушка, она возвращает тебе сына». А она, улыбнувшись сквозь слезы, ответит: «Лиззи Мак-Кей? Я никогда не забуду ее имени». И я — одинокое существо, выброшенное судьбой за борт общества, буду знать, что на свете есть добрая старушка, которая будет думать обо мне в своем большом доме. Одна американская мать удочерит меня в своем сердце». Бедняжка Лиззи, не думайте больше об этом.
Лиззи. У нее седые волосы?
Сенатор. Совсем седые. А если бы вы могли видеть ее улыбку... Она... Если бы вы только видели ее улыбку... но она уже никогда не улыбнется больше. До свидания. Завтра вы расскажете всю правду судье.
Лиззи. Вы уходите?
Сенатор. Я иду к Мэри. Надо передать ей о нашем разговоре.
Лиззи. Она знает, что вы у меня?
Сенатор. По ее просьбе я пришел к вам.
Лиззи. Ох, господи! Она ждет? А вы придете и скажете, что я отказалась подписать. Как она будет меня ненавидеть!
Сенатор (положив руки на плечи Лиззи). Бедное мое дитя, не хотел бы я очутиться на вашем месте.
Лиззи. Какая драма! (Поглядев на браслет.) Это ты, тварь, виновата во всем.
Сенатор. Что?
Лиззи. Ничего, это я так. (Пауза.) Столько несчастий вокруг... Остается только пожалеть, что негр и в самом деле не изнасиловал меня.
Сенатор (растроганно). Дитя мое...
Лиззи (печально). Вы были бы счастливы, а я не слишком бы сильно убивалась.
Сенатор. Благодарю вас. (Пауза.) Как бы мне хотелось помочь вам. (Пауза.) Но, увы, истина остается истиной.
Лиззи (печально). Да, конечно.
Сенатор. Истинные факты говорят о том, что негр на вас не покушался.
Лиззи (печально). Да, конечно.
Сенатор. Да. (Пауза.) Но, если поразмыслить, то станет ясно, что мы представили истину в ее одностороннем виде.
Лиззи (не понимая). Одностороннем виде...
Сенатор. Я хочу сказать, что до сих пор речь шла лишь об элементарной истине.
Лиззи. Элементарной? Значит, это уже не истина?
Сенатор. Нет, нет, разумеется, истина. Но только к истине... подходят по-разному, смотря по обстоятельствам.
Лиззи. Вы все-таки думаете, что негр меня изнасиловал?
Сенатор. Нет, нет, он вас не изнасиловал. С определенной точки зрения — совсем нет. Но, видите ли, я старый человек, прожил долгую жизнь, много раз ошибался, и только последние годы ошибаюсь немного реже. По поводу этого дела у меня сложилось мнение, несколько отличное от вашего.
Лиззи. Какое же мнение?
Сенатор. Как объяснить вам? Попробуем так: вообразите, что вся американская нация внезапно предстала перед вами... Что бы она сказала вам?
Лиззи (испуганно). Я полагаю, что она не стала бы со мной разговаривать.
Сенатор. Вы коммунистка?
Лиззи. Ох, что вы! Конечно, нет!
Сенатор. Тогда она сказала бы вам многое. Она сказала бы вам: «Лиззи, так случилось, что тебе надлежит сделать выбор между двумя моими сыновьями. Один из них должен погибнуть. Как поступают в подобных случаях? Сохраняют достойнейшего. Итак, решим, кто из них достойнее. Ты не возражаешь?»
Лиззи. Конечно, нет. Прошу прощения! Я подумала, что это вы говорите.
Сенатор. Я говорю от имени моей страны. «Лиззи, что из себя представляет этот негр, которому ты покровительствуешь? Он родился случайно, бог весть где и от кого. Я вскормила его, а он... что дал он мне взамен? Ровным счетом ничего. Он бездельничает, ворует, распевает песни и покупает розовые и зеленые костюмы. Это мой сын, и я люблю его наравне с остальными моими сыновьями, но я тебя спрашиваю: разве он ведет жизнь достойного человека? Его смерть не будет для меня большой потерей».
Лиззи. Как вы красиво говорите!
Сенатор (собираясь с мыслями). Другой — Томас — полная ему противоположность. Да, он убил негра, что очень дурно. Но он мне необходим. Он стопроцентный американец. Потомок благороднейшей семьи — одной из старейшей в нашей стране. Он закончил Гарвардский университет. Он офицер — а мне нужны офицеры, — у него на заводе две тысячи рабочих: две тысячи станут безработными, если он умрет. Он — лидер, надежный оплот против коммунизма, профсоюзов и евреев. Он обязан жить, и твой долг — сохранить ему жизнь. Вот и все. А теперь — выбирай.
Лиззи. Как вы хорошо говорите.
Сенатор. Выбирай!
Лиззи (привскочив). Что? Ах, да... (Пауза.) Вы меня запутали, я даже забыла, где я и что со мной.
Сенатор. Поглядите на меня, Лиззи. Вы мне верите?
Лиззи. Да, господин сенатор.
Сенатор. Допускаете ли вы, что я могу толкнуть вас на дурной поступок?
