Еврипид - Медея

Ступай. Давно по молодой жене
Душа горит – чертог тебя заждался.
Что ж? Празднуй брак! Но слово скажет бог:
Откажешься, жених, и от невесты.

Когда свирепы Эроты,
Из сердца они уносят
Всю сладость и славы людям
Вкусить не дают. Но если
Киприда шлет только радость,
Нет богини прелестней…
Ты мне никогда, царица,
Стрел не мечи золотых
И неизбежных в сердце,
Полных яда желаний.

Скромной ласки хочу я:
Нет дара бессмертных слаще.
О, пусть никогда Киприды
Ужасной не слышу в сердце,
С грозой ее ярых ударов,
С бурей ссор ненавистной,
С желаньем чужого ложа!
Спальню, где нет войны,
Ложе, где жены не спорят,
Славить гимном хочу я.

Родина, дом отцовский, о, пусть,
Пусть никогда не стану
Города я лишенной…
Злее нет горя в жизни
Дней беспомощных.
Смерти, о, смерти пускай
Иго подъемлю, но только
Дня изгнанья не видеть…
Муки нет тяжелее,
Чем отчизны лишиться.

Вижу сама – не люди, увы,
Сказку сложили эту!..
Города ты лишилась,
Друг состраданьем муки
Не облегчает,
Неблагодарный… Пускай
Сгибнет, коль друга не чтит он.
Сердце чистое должен
Он открыть ему, сердце:
Друга иного не надо.

О, радуйся, Медея! Я люблю
Приветствовать друзей таким желаньем.

Привет тебе, о Пандиона сын
Премудрого, Эгей! Откуда к нам?

Я навещал оракул Феба древний.

Зачем тебе был серединный храм[20]?

Детей иметь хотел бы я, Медея.

Ты до сих пор бездетен, боже мой!

То демона какого-то желанье.

Но ты женат или не ведал ложа?

От брачного ярма я не ушел.

И что ж тебе поведал бог о детях?

Увы! Его не понимаю слов.

Услышать их могла ль бы я?

Еще бы.
Тут именно и нужен тонкий ум.

Так передай их нам, коль не зазорно.

Мол, “из мешка ноги не выпускай”.

Пока чего не сделаешь? Иль в землю
Какую не придешь? Должно быть, так?

В отцовский дом покуда не вернешься.

А ты сюда-то прибыл для чего ж?

Нам нужен царь Питфей земли трезенской.

Сын набожный Пелопов, так ли, царь?

Я сообщить ему хочу оракул.

Да, мудрый муж – в оракулах силен.

А мне к тому ж он и соратник близкий.

Дай бог тебе и счастия, Эгей,
И всех твоих желаний исполненья.

Ты ж отчего, скажи, Медея, так
Осунулась в лице, глаза потухли?

Муж у меня последний из людей.

Скажи ясней причину огорченья.

Оскорблена я им – и ни за что…

Да сделал что ж Ясон? Скажи мне прямо.

Взял женщину – хозяйку надо мной.

Он не посмел бы, нет. Постыдно слишком.

Вот именно он так и поступил.

Влюбился, что ль, или ты ему постыла?

Должно быть, страсть, – измена ж налицо.

Так бог же с ним, коль сердцем он так низок.

К царевне он присватался, Эгей.

А у кого? Хотел бы я дослушать.

Коринфский царь Креонт – ее отец.

Вот отчего ты к сердцу принимаешь.

И мужа нет, и гонят – все зараз.

То новое несчастие – откуда ж?

Все от того ж коринфского царя.

С согласия Ясона? Что за низость!

Послушаешь его, так нет: Ясон
Желание свое по принужденью
Чужому исполняет. Но, Эгей,
Ланитою и святостью колен
Тебя молю: о, сжалься над несчастной
Изгнанницей покинутой, прими
Ее в страну, ей угол дай. За это
Тебе детей желанных ниспошлют
Бессмертные и славную кончину.
Ты каяться не будешь, и, поверь,
Ты не умрешь бездетным. Знаю средства
Я верные, чтобы отцом ты стал.

Тебе помочь хочу, ради бессмертных,
Жена, и это главное, но нам
Заманчиво и обещанье сделать
Меня отцом. Я весь ушел душой
В желанье это, им я весь захвачен.
А для тебя я постараюсь быть
Хозяином радушным; брать с собою
Тебя, пожалуй, было б не с руки;
Но если ты сама придешь в Афины,
Я дам тебе приют и никому
Тебя не выдам – можешь быть покойна.
Но этот край покинешь ты без нас.
Рассориться с друзьями не желал бы
Из-за тебя я – прямо говорю.

Пусть так оно и будет. Но поруки
Ты не дал нам. Могу ль покойна быть?

Так разве мне не веришь ты, Медея?

Я верю, да. Но у меня враги:
В Фессалии и здешний царь. И если
Ты будешь связан клятвой, в руки к ним
Не попаду, я знаю, а без клятвы,
Лишь посулив спасенье, разве ты,
Их осажден герольдами и дружбой
Подвинутый, не можешь под конец
И уступить? Я тоже друг, положим,
Но слабый друг, а против нас – цари.

Ты, кажется, уж слишком дальновидна.
Но, если так тебе душа велит,
Отказа нет тебе от нас и в этом.
Да, может быть, и нам всего верней
Перед твоим врагом сослаться будет
На то, что мы клялись… Тебе ж – залог…
Ну, называй богов, какими клясться.

Клянись Земли широким лоном, Солнцем,
Отцом отца Медеи и богами…
Всем родом ты божественным клянись.

Что сделаю или чего, жена,
Не сделаю, сказать я, верно, должен?

Что сам Медеи не изгонишь, если ж
Кто из врагов потребует меня,
Покуда жив – и волею не выдашь.

Святынею Земли и Солнца, всеми
Богами я клянусь не изменить.

Так хорошо, а если ты изменишь…

С безбожником да разделю конец.

Ну, в добрый час, Эгей, и добрый путь!
Я – следом за тобою, – только раньше
Готовое на свет явлю, и пусть
Желанное свершит судьба Медее.

Сын Майи, божественный вождь,
Да к дому приблизит Эгея!
И все, что задумал ты, царь,
Пускай совершится скорее.
Рожденья высокого знак
Ты в сердце зажег восхищенном…

О, Зевс! О, правда Зевса! Солнца свет!
Победой мы украсимся, подруги,
Победою. Я знаю наконец,
Куда мне плыть. И гавань перед нами
Желанная открылась. Стоит нам
Туда канат закинуть, и Паллады
Нас примет славный город. А теперь
Решение узнай мое, не думай,
Что я шучу, пожалуйста. Сюда
Рабыня к нам потребует Ясона
От имени Медеи. Он найдет
Здесь ласковый прием и убедится,
Что я на все согласна и что мил
Нам приговор Креонта. Лишь о детях
Его молить я буду, чтобы их
Оставили в Коринфе. Не затем
Я этого хочу, чтоб меж врагами
Оставить их, – но мне убить царевну
Они помогут хитростью, чрез них
Я перешлю дары ей: пеплос дивный
И золотую диадему. Тот
Чарующий едва она наденет
Убор, погибнет в муках, – кто бы к ней
Потом ни прикоснулся – тоже ядом
Я напою дары свои, жена.
Об этом слов довольно… Но, стеная,
Я передам теперь, какое зло
Глядит в глаза Медее после… Я
Должна убить детей. И их не вырвет
У нас никто. Сама Ясонов с корнем
Я вырву дом. А там – пускай ярмо
Изгнания, клеймо детоубийцы,
Безбожия позор, – все, что хотите.
Я знаю, что врага не насмешу,
А дальше все погибни… Точно, в жизни
Чего жалеть бы стала я? Отчизны?
Родительского крова? Ведь угла,
Угла, где схоронить мои несчастья,
Нет у меня на свете. О, зачем
Я верила обманам, покидая
Отцовский дом, и эллину себя
Уговорить позволила? А впрочем,
Мы с помощью богов свое возьмем
С предателя. И никогда рожденных
Медеею себе на радость он
Не обольет лучами глаз, невеста ж
Желанная других не принесет.
Ей суждены, порочной, только муки
От чар моих и в муках – злая смерть.
Ни слабою, ни жалкою, наверно,
В устах людей я не останусь; нас
Не назовут и терпеливой; нрава
Иного я: на злобу я двумя,
А на любовь двойною отвечаю.
Все в мире дети славы[21] таковы.

Посвящена в твой замысел и только
Добра тебе желая, не могу
Я все ж забыть о Правде, – солнце миру, —
И говорю тебе одно – оставь.

Мне поступить нельзя иначе. Муки ж
Не испытав моей, тебе, жена,
Понять мои желанья тоже трудно.

И ты убьешь детей, решишься ты?

Чем уязвить могу больней Ясона?

Несчастием еще ль ты не сыта?

Пусть гибнет все… А вы, уста чужие,
Свое уже сказали.

Ты ступай
И приведи Ясона к нам; коль верной
Потребует судьба у нас слуги,
Кого назвать другого? Ничего
Не говори ему о наших планах.
Но госпожу ты любишь, и сама
Ты женщина. Нас, верно, поняла ты.