Михаил Рощин - Спешите делать добро
Сережа. А потом?
Оля. Потом сами-то звали: вступай, да я в обиду вошла. Не хочу, мол, не надо мне. А хотела – страсть!.. Чего ты? Опять смешно тебе? А по мне – дак ваш разговор, масковский, самый чудной. Я поперву-то, помнишь, и не понимала, чего вы говорите.
Сережа. Как старушка. Хуже тети Сони.
Оля. Ладно! Я-то обучуся!.. А эту тетю Соню, бездельницу, ее гоном гнать. Только и выглядает ходит: «деточка», «деточка»… Собачья нянька! Ну, чего ты? Во, смехотунник напал! Идем, сварилось там все. Стой! (Оправляет на нем галстук, и вдруг – хвать за нос.) Ага! (Убегает.)
Сережа – за ней. Входит Мякишев с газетой, за ним – Аня в халате, после душа.
Аня. Если б я была писательницей, то написала бы рассказ: «Горячая вода». Как летом у человека воду отключили и он шатается по разным домам… Во сколько я приехала? В три? Уже светло было. А ведь пошла к подруге душ принять. А там день рождения, шампанское. Пойдешь душ принять, а чуть не отдашься…
Мякишев. Представляю, если у тебя отключить еще газ и свет! Говорили тебе: живи у нас, пока Зои нет.
Аня. Я женщина интеллигентная, одинокая, я люблю спать в своей постели. Брось ты газеты! Невежливо. Я хоть и свояченица, но женщина.
Мякишев. В Испании сорок два градуса. (Вдруг хватает Аню и кружит.) Женщина ты, женщина! Свояченица!
Газеты рассыпались. Аня смущена.
Аня. Ты что, Мякишев? Фу! Я аж покраснела… Смеется! Посмотри на себя: у тебя мать болеет, живет за двести километров, у тебя брат – недотепа на твоем иждивении, семья, дочка еще теперь, считай…
Мякишев. …на работе шею мылят…
Аня. Вот! Тебе самое время, Мякишев, роман завести со свояченицей. Интересно.
Мякишев. А что? Свояченица, жена друга, сложные современные отношения. (Поднимает газеты.)
Аня. «Иностранной литературы» начитался? У нас ведь не сложно – просто. Зойка тебя убьет, и все. Тебя, потом меня.
Мякишев. У-у! Отстаете.
Аня. Интересно.
Мякишев. Ты выйди замуж, проживи пятнадцать лет с мужем, потом поговорим. (Вместе с газетами поднял бумажку с пола, повестку, читает.) «Районный исполнительный комитет народных депутатов. Инспекция по работе с несовершеннолетними. Второго июня сего года. Гражданке Мякишевой 3. А. Уважаемая тов. Мякишева 3. А., просим Вас явиться в инспекцию по работе с несовершеннолетними, второй этаж, комната 26, к товарищу Филаретовой А. И. Понедельник, среда, пятница – с десяти до четырнадцати, вторник, четверг – с пятнадцати до девятнадцати тридцати. Инспекция по работе с несовершеннолетними». Что это значит?.. Сергей? (Хочет позвать.) Сер…
Аня. Вот тебе и отношения. (Берет бумагу, читает.)
Мякишев. Что он мог натворить? Не понимаю…
Аня. Подожди. Это не Сергей. Это, скорее, насчет Ольги.
Мякишев. Ольги? А что – Ольги?
Аня. Ну, вас же до сих пор ни о чем не спрашивали…
Мякишев. А о чем спрашивать?
Аня. Ну, не знаю – может, полагается или родители ищут.
Мякишев. Родители знают, где она. И почему Мякишевой? Нет, это… Сергей!
Аня. Постой, чего ты испугался?
Мякишев. Я? Чего мне пугаться?.. Но я не понимаю, при чем это – райисполком, инспекция какая-то?.. Пусть спасибо скажут, что мы с ней возимся, на человека стала похожа…
Аня. Что ты мне-то рассказываешь?
Появляется Сережа, запыхался.
Сережа. Чего, пап? Вы есть-то идете? Все остыло.
Аня. Ничего, ничего, мы идем. (Останавливает Мякишева.) Надо сначала выяснить.
Сережа убегает.
Мякишев. Черт знает что! Не одно, так другое!.. Эта еще не прилетела! Хотела же Сергея в лагерь проводить. Думаешь, из-за Ольги?..
Аня. Она, кстати, сколько классов кончила?..
Мякишев. Шесть, кажется, или семь… Да, надо, в общем, решать, куда-то устраивать ее. У нее же развитие как у ребенка…
Аня. Только не волнуйся. Насчет ее развития. Она вообще-то обжилась. Вполне.
Мякишев. Обжилась-то обжилась…
У Ани – вопрос.
Да нет. (Как бы самому себе.) Нет-нет. В тесноте, да не в обиде… Ладно, пошли есть! (Выходит.)
Аня одна, машинально включает проигрыватель. Вбегает Оля.
Оля. Тетя Аня, идите!
Аня. Опять! Какая я тебе тетя?..
Оля. Ой, позабываю!.. Расстроился чего-то, мне велел дома сидеть. Сережку не провожать, Зою, мол, дожидать. Да еще цветков купить. А цветки-то рупь пятьдесят – три, видано? Да я в поле уеду да наберу!
Аня. У нас пока до поля доедешь, трешник истратишь… Это что за девочка к тебе приходила? Подруга появилась?..
Оля. Девочка? Любаня с пятого этажа… Ой, у них дома! Обставлено! Все блестит! Полы – хоть языком лижи! Отец все сам, он по строительству, а не пьет ничего, ну, ничего, ничегошеньки, нисколечко! А мать – на троллейбусе, сама рулит, сама, ну!.. А Любаня по… (с трудом) по классе баяна…
Аня(поправляет). По классу.
Оля(тут же). По классу. Да… уже одиннадцать песен может, чудо! А за баян-то какие деньги отданы!.. Ой, и как у вас тут денежки вразлет – цветки, такси-то? Рюкзак, что ль, ево не донесем?..
Аня не выдерживает, смеется. Оля хмурится. Аня обнимает ее. Вбегает Сережа.
Сережа. Ну, вы что?..
Аня. Идем, идем!..
Сережа (Ане). А ты приедешь ко мне на родительский день, приедешь?
Оля. Да приедем, приедем! Прям уж всю маковку издолбил: приедешь – не приедешь, приедешь – не приедешь!..
Сережа бросается на Олю. Все уходят.
Кухня. Оля моет посуду.
Мякишев, Аня и Сережа уехали. Включен транзистор.
Оля поет, пританцовывает. Входит тетя Соня с собачкой.
Тетя Соня. Уехали? Зоенька-то так и не успела, ай-яй-яй! (Об Оле.) А она все трудится, вы подумайте! Какая чистота!.. Веселенькая, чистенькая, не налюбуешься на тебя! А пришла-то Оленька! Ой-ей! Первое мая, а она, моя деточка, в худых валенках, пальтишко драное… Мальчик, сиди! Поговорить не даст!.. Сиди!.. (Другим тоном.) Ты, гнусная какая собачонка, навязалась на мою шею! Цыц!
Оля. А у нас, бывало, Дамка ощенится – батя кутят в мешок да нам в руки: а ну, топить! Неситя!..
Тетя Соня. Ой!
Оля. А мы-то – ребяты, значит, – с мешком-то в тундру, там и пустим – авось проживет хоть какой. А то и песцы сожрут. (Смеется. Явно поддразнивает тетю Соню.)
Тетя Соня. Ужас какой! Что ж ты говоришь-то, девочка!
Оля. А уж сам-то пойдет – враз утопит! Буль – и нету!
Тетя Соня. Господи! В тундру!.. Идем. Идем, Мальчик, идем!..
Почти выбегает, в дверях сталкивается с Симой. Сима заспанная, неприбранная.
Сима. Чего это она?
Оля. Пужанула я ее. (Передразнивает.) «Деточка, деточка»!..
Сима. Ой, а я чего-то сплю, сплю, сама не знаю, чего сплю. Фу, жарища!
Оля. Кофе хочешь? Осталося. Картошечки? Еще горячая.
Сима. Не, есть неохота. Я ночью встала, пельменей пачку схряпала. Все говорят: диета. Ну какая диета, когда жрать так и сосет! Отбегай-ка смену, восемнадцать станков. Пятилетку в четыре года на кефире не выполнишь!.. Платье-то опять новое, гляжу? Вот у тебя фигурка: шестнадцать лет – не надо диет!
Оля. Это все Аня. Личит? (Красуется.)
Сима. О'кэй! Балуют они тебя… Аня-то со вкусом… Да тоже вот: со вкусом, все при ней, сама с высшим образованием, квартира, а с мужиком тоже не того. И что за мужики! Прямо ужи, главное – ускользнуть… Очкарик-то не заходил? Пропал куда-то… Боря! Одна горя!.. Вот сахару тоже. Девчата мои: ни-ни! ни кусочка!.. А как «ни-ни», коли несладко? «Ни-ни»! Дай-ка сахарницу всю сюда! Да батон сейчас маслом намажу! «Ни-ни»! Давай!
Оля. Не толсто намазывай-то, не свое.
Сима. Ишь, хозяйка! Смотри, какая стала. Ты, дева, расцвела тут, как бутон. А по своим-то не скучаешь? Пишут они?..
Оля. По сестричкам, по братику. Ой! Ехать мне надо, Сим! Я-то сыр в масле тута катаюся, а они? Мал мала меньше… Сейчас бы уехала в чем стою, да как все основное-то вспомню!..
Сима. О себе думай, чего там! В наше время не рискнешь – прокиснешь. Они проживут. Меня вот тоже один в позапрошлом году в город Мурманск звал: «Плюнь, грит, на свою однокомнатную, бери паспорт, да айда в чем есть!» А как айда-то? Я только-только софу взяла – знаешь мою софу-то зеленую? – пол отциклевала… А бригаду? Как я ее брошу?.. Он, конечно, выпимши был, и знакомства нашего было два дня, но… А теперь сижу вот. Сплю. Как дура. На софе!.. Ты молоденькая, не побоялась…
