Карло Гоцци - Женщина-змея
Панталоне. Он здесь, он жив и здоров, но он попал, он впутался с головой в страшную беду. Ну уж и дела… великие дела!.. Я вам все расскажу. Но как же все-таки вы попали в это место, которое находится за пределами мира?
Тогрул.
Сюда пришел я с помощью Джеонки,
Волшебника, что дружбу к нам питает,
С Тартальей и слугой моим Бригеллой.
Джеонка дал мне тайных средств немало,
Чтоб государя моего могли мы
Отсюда увести. Но где же он?
Панталоне. Эх, тайные средства, может быть, и годятся от мозолей, но не для того, чтобы спасти принца из этой беды. Глупости! Здесь надо другое! Если вы думаете, что дело идет о том, как вытащить репу, вы ошибаетесь.
Тарталья. Да скажи же, где он, где он, медлительный старик! Не надоедай ты нам!
Тогрул.
Ведь каждый миг, который мы промедлим,
Последствия тяжелые влечет.
Панталоне. Он, наверно, неподалеку. Принц сейчас прогуливается, а затем вернется ко мне. Однако будьте уверены, что плачем и мольбами его отсюда вытащить не удастся. Но раз вы говорите, что у вас есть такие великие секреты, нам будет лучше спрятаться, чтобы он нас не заметил. Надо будет посоветоваться, подумать, решить. Здесь я не могу вам все сказать: это все великие тайны. Вы не нуждаетесь в отдыхе?
Тарталья. Разумеется, да. Ведь пластырь уже теряет свою силу, и я чувствую, что все слабею и слабею.
Панталоне. Какой пластырь?
Тогрул. Ах, пустяки. Идемте, Панталоне. (Уходит.)
Панталоне. Спрячьтесь вон за той оградой, а я сейчас приду. Скажи, Тарталья, ты, кажется, говорил, что и Бригелла здесь? Где же он?
Тарталья. Да, да. Он где-нибудь здесь поблизости.
Панталоне. Вот дураки! Ведь если принц его увидит — игра проиграна! А какие секреты у визиря, дорогой братец?
Тарталья. О, удивительные! Слушай. (Шепчет ему на ухо.)
Панталоне. Чепуха! Впрочем, можем надеяться. Спрячьтесь где-нибудь поблизости. Если увидите принца, не попадайтесь ему на глаза, а если встретите Бригеллу, скажите ему, ради бога, если сумеете, чтобы он не показывался и ничего не говорил; пусть прямо придет к этой ограде. О, если бы небо устроило так, чтобы принц его еще не видел и нам удалось бы его вытащить из этой беды! (Уходит.)
Тарталья. Эй, эй, Панталоне… а поесть? Вот это прекрасно: они покидают меня с пластырем на животе. Правда, он мог утолять голод в течение двух месяцев, но с те пор прошло пятьдесят девять дней и пять часов; еще несколько часов я могу терпеть, а потом упаду мертвым. А все-таки, какое превосходное свойство у этого пластыря! Скольким бедняками он был бы полезен! Отцы приходили бы домой с пластырем в кармане и, найдя свои семьи плачущими и голодными, вдруг — бац! — всем кусочек пластыря на живот, и сразу все спасены от нужды, в которой находились. Скольким актерам, скольким поэтам такой пластырь был бы манной небесной! О, если бы Масгомьери имел этот пластырь, он, наверное, разжился бы гораздо больше, чем со своим греческим бальзамом и элексиром Кавалера Бурри против ломоты в бедрах, потери аппетита и плохого пищеварения. Надо спрятаться, чтобы не быть обнаруженным; но я, однако, чувствую такой приступ голода, что готов сожрать целого быка. (Прячется.)
Явление VТарталья (спрятанный), Фаррускад, женский голос.
Фаррускад (выходит в сильнейшем беспокойстве).
Увы, напрасно я ее ищу.
Напрасно, запыхавшись, по пустыне
В отчаянье бегу. Керестани,
Жестокая моя, в порыве гнева
Глуха к страданьям горестной души.
Тебя я не послушался — смиренно
Молю тебя за это о прощенье.
Керестани, любимая супруга,
Керестани, хоть на одно мгновенье
Явись мне вновь! Детей моих любимых
Дай мне в последний раз поцеловать!
А там, хоть жизнь возьми, — я буду счастлив!
Тарталья (сзади, в сторону). Это принц Фаррускад. Это он, без сомнения. О, какая радость! Я не могу сдержаться… хочу обнять его. (Делает в порыве восторга несколько шагов, затем останавливается.) Но что ты делаешь, Тарталья? Околей от любви, но не изменяй данному тебе приказу. (Прячется снова.)
Появляется небольшой стол, уставленный яствами.
Фаррускад (заметив стол).
Нет, пищи я не трону. Пусть умру
От горя и лишений. Как жестоко
Желать, чтобы в живых остался я,
Когда ежеминутно умираю
От грусти и живой переношу
Бесчисленное множество смертей!
Тарталья (сзади). Этого стола раньше не было. Кто его принес? Я умираю от голода. Если бы можно было незаметно что-нибудь съесть! (Боязливо и прячась, приближается к столу.)
Женский голос. Отведай пищи, Фаррускад. Питайся.
Тарталья (в ужасе). Что это за голос? Черт! В каком месте они меня покинули?
(Бежит, чтобы спрятаться с другой стороны.)
Фаррускад.
То не моей супруги милый голос.
Жестокий голос, умереть решил я,
Когда детей своих я не увижу
И дорогой супруги.
Женский голос.
Нет, живи
И убедись, что значит, непослушный,
Своей жены не выполнить запрет.
Тарталья снова приближается к столу, стараясь быть незамеченным, чтобы взять что-нибудь съестное. Стол исчезает. Тарталья в ужасе бежит и прячется с другой стороны.
Фаррускад (женскому голосу).
Скажи, что сделать мне, чтоб успокоить
Керестани, обиженную мною?
На все готов я.
(Делает паузу; женский голос не отвечает, он продолжает.)
Ты не отвечаешь?
Тогда скажи, скажи по крайней мере,
Увижу ль я когда-нибудь супругу,
Детей своих любимых обниму ли?
(Делает паузу.)
Он не отвечает. Недостойный,
Забытый, без товарищей, один,
В отчаянье я здесь покинут всеми,
Меж тем как наслаждаться будут слуги
В веселии едою и питьем.
Один лишь Фаррускад себя терзает
В тоске ужасной, гневе, беспокойстве…
Но я несправедлив! — нельзя винить
Того, кто страстью не горит. Один
Погибну здесь. Я пищи не хочу.
И пусть послужат ложем эти камни
Моим усталым, ослабевшим членам.
(Садится на камень, подперев голову рукой; старается заснуть, засыпает.)
Тарталья (выходя сзади). У меня голова идет кругом, как колесо в фейерверке. Я видел и слышал удивительные вещи! Принц, кажется, заснул. (Уходит.)
Явление VIФаррускад, Панталоне.
Панталоне выходит без обычной своей маски, но с лицом, закрытым большими усами и большой седой бородой. Под ней должна быть спрятана его маска Панталоне, так чтобы она могла упасть ему на его лицо при исчезновении митры. На нем жреческое одеяние, а под ним обычный кафтан и брюки Панталоне. Он должен быть одет так, чтобы из жреца мог превратиться в Панталоне. Необходимо заметить, что Панталоне, переодетый жрецом, не должен иметь никакого внешнего признака, по которому зрители могли бы его узнать. Он сопровождает соответствующими жестами то, что говорит за него другой актер за сценой, вплоть до момента превращения, причем жест у него должен быть важный, приличествующий старому священнослужителю.
Панталоне (выходя сзади и сопровождая жестом то, что говорится за сценой). Встань, Фаррускад.
Фаррускад (приподнимаясь). Увы! Чей голос слышу?
Панталоне.
Пустынника, жреца Кексайи голос,
Которого всевышний просветил
Великими познаньями и сделал
Всевидящим во благости своей,
Чтоб тех спасти, кто слушается неба,
Не тех, кто близок аду.
Фаррускад.
О Кексайя,
Избранник неба! Знаю я, пришел ты
Сюда, Кексайя, чтобы мне помочь.
Скажи мне, жрец, — тебе известно все! —
Скажи мне, где найти моих детей
И где Керестани, моя подруга?
Панталоне.
