Евгений Гришковец - Зима. Все пьесы
И они молчат, не плачут, не смеются, не скучают — сидят и смотрят… куда-то. А когда к ним присоединяются вновь прибывшие, все оглядываются на них, мол, откуда вы? С подводной лодки? Закуривайте… Им хорошо.
Среди них моряки из орудийного расчета башни Q крейсера британского «Тайгер», которые задраились в отсеке, и чтобы огонь не перекинулся дальше, затопили свой отсек. Когда их нашли, они, мертвые, обгорелыми руками крепко сжимали рукоятки механизмов, которыми задраиваются двери. Там же сидят матросы машинного отделения немецкого тяжелого крейсера «Зейдлиц», который получил такие пробоины от снарядов, выпущенных с «Куин Мери» и других британских кораблей, что в течение всего боя медленно тонул, терял ход, но из боя не вышел. А потом, уже почти совсем уходя под воду, дошел до базы. Трюмные машинисты работали по грудь в горячей воде, умирали, а на смену им шли другие. Как можно было там покурить. А теперь они сидят и курят…
А ты идешь, каким-нибудь жарким летним днем, идешь по центральной улице… города. Жара, люди сидят под зонтиками, чего-то выпивают. А ты идешь, в руке бутылка какого-то напитка с газом. Вокруг город… И вдруг видишь, как сквозь дома и деревья, сквозь тебя идут полупрозрачные корабли. Ватерлинии где-то на уровне четвертого этажа, а еще выше — пушки, мачты, флаги, вдоль бортов стоит команда в белоснежной форме. Проходит одни, другой, третий, и только легкий ветерок шевелит волосы. Ветерок, которого на самом деле нет. Волосы сами шевелятся от этого зрелища. Это идут британские дредноуты.
И ты стоишь в какой-то беспомощной и растерянной позе. Вот так, стоишь перед всем этим (стоит, слегка разведя руки в стороны) Стоишь… и все. А бутылка в руке нагревается… от руки. И газ выходит…
И слышны боевые рожки и волынки англичан… А с другой улицы доносятся грозные звуки горнов с немецких крейсеров.
А я опускаю глаза, и вижу запыленные носы своих ботинок. Бросаю бутылку в урну и… иду дальше. И чувствую себя, как… мудак.
(берет спички со стола, подходит к тазику)
Чтобы быть последовательным, я должен сделать то, что ожидалось с самого начала, и то, что следует из того, что я тут рассказывал. Сейчас, разумеется, эти кораблики сгорят. Что тут скажешь? Это напрашивалось и ожидалось. И это будет значить, что… это конец. Композиция будет, хоть и банальной, но логичной и завершенной. Да и потом, будет красиво, наивно и мило.
(зажигает кораблики, смотрит, как они горят
потом подходит к столу, берет фужер с вином
и отпивает немного)
А почему я это рассказывал? Я не знаю. Ну что мне до всех этих англичан и немцев, даже если бы они не погибли тогда, их все равно не было бы теперь в живых. Никого, это было давно. И я вовсе не хотел рассказать о том, что война — это ужасно, или наоборот — это настоящее мужское дело. Меня просто как-то задело, зацепило… Я же теперь знаю все эти факты. Я владею этими фактами. Что мне с ними делать?
Я, просто, считаю, что мне повезло, что они, эти моряки, не опустили флаги, а я могу об этом прочитать. Другой возможности все равно нет. Флага у меня нет, и я уже не говорю про корабль.
Но что мне делать, если эта битва была.
Она случилась, и… я тоже из нее не вернулся, меня не дождались… Правда, только потому, что я в ней не участвовал.
(улыбается, разводит руками)
Не плохо для финала. В меру пафосно и парадоксально.
(небольшая пауза)
А русский флот в той войне не отличился. Как-то так, ничего особенного. Случился, правда, один эпизод, но весьма примечательный. И это была блестящая победа.
Маленький базовый тральщик….. Базовый тральщик — это крохотный корабль для очистки входов в бухты и базы от мин. Он обычно бывает сделан из многослойной фанеры, чтобы быть легким, и чтобы магнитная мина на него не сдетанировала. Этот тральщик назывался «Китобой» или «Китобоец», я точно не помню. Экипаж его состоял всего из 25 человек. Тральщик был вооружен маленькой пушечкой, которая нужна не для боя, а для уничтожения всплывших мин. Ее еще называют на флоте мухобойкой.
Так вот, этот кораблик вышел из Кронштадта и случайно встретился в море с немецкой эскадрой, которая состояла из одного дредноута, пары крейсеров, и нескольких эсминцев.
Немцы просигналили русским морякам, чтобы они немедленно опустили Андреевский флаг и сдались. На что команда тральщика ответила тем, что спокойно расчехлила свою единственную пушечку и вежливо просигналила предложение готовиться к бою.
Их, конечно же, пропустили. Потому что немцы не могли начать стрелять, в противном случае они покрыли бы себя таким позором, что даже деревянный меч не помог бы. К тому же у них не было деревянного меча. У них были настоящие пушки, и они были первоклассные моряки. Они умели проигрывать.
Вот…
Но я также допускаю, что, если бы я купил тогда в магазине книгу с каким-нибудь дирижаблем на обложке, тоже было бы, о чем порассказать. Там тоже народу погибло. Да и народ-то был тоже не последний. Но я купил ту.
Кстати, дирижаблями женщины, видимо, тоже не очень-то интересуются.
А вообще-то это мысль, нужно будет почитать о воздухоплавании.
(небольшая пауза)
(медленно подходит к столу,
забирает бутылку, и также медленно уходит)
Планета
Автор текста — Евгений Гришковец.
Автор монолога героини — Анна Дубровская.
На сцене — комната, на авансцене — окно.
В комнате находится молодая женщина. На авансцене находится мужчина. Он машет веточками перед окном. В течение всего спектакля, когда женщина будет подходить к окну, мужчина будет махать веточками.
Мужчина (обращаясь в зрительный зал) — Сейчас я объясню ситуацию… потому что её нужно объяснить. Я согласен, ситуация очевидно странная.
Вот вы видите здесь окно, за окном комната, в комнате женщина. И если она подойдет к окну и посмотрит, то она увидит двести с лишним человек, которые заглядывают к ней в окно… Согласитесь, это довольно странно, неприятно… и двусмысленно… Что она тогда может сделать? Она сможет уйти, или выключить свет, или задернуть шторы, а потом постараться поменять квартиру… Так что, когда она будет подходить к окну, я буду махать веточками, или … делать что-нибудь такое, чтобы она видела… ну то, что обычно видит человек, когда смотрит в окно своего дома.
А меня она не может ни видеть, ни слышать, потому что меня нет в жизни этой женщины.
Да и её в моей жизни тоже нет. Потому, что я даже не знаю, где находится это окно. В этом городе… На какой улице? В другом городе? Опять же, на какой улице. Вполне возможно, что я даже и краем глаза не видел именно этого окна.
А окна… их так много! Города разные, а окна одинаковые. Идешь вечером по улице, вокруг много окон. Они все теплые, особенно если зима. Но на окна обычно не смотришь, когда идешь по улице. Обычно смотришь себе под ноги, чтобы не наступить в лужу или в грязь… или еще чего похуже. Вообще, обычно смотришь под ноги. А вокруг окна. Окна. А если заглянуть во двор… В какой-то двор, там окна кажутся меньше, потому что они дальше.
А что можно увидеть в окне? Если заглянуть в какое-то освещенное и не задёрнутое окно можно увидеть люстру или абажур… в общем, лампу. Какие-то обои, пятно картины или зеркала на стене, край шторы…
А эти шторы, может быть, хозяйка этого окна долго-долго выбирала. Ездила по городу. Наконец, нашла подходящие, и по хорошей цене. А потом долго уговаривала своего мужчину поехать, взглянуть на эти шторы, и хоть какое-то участие принять в выборе. А он все не мог. Но, в конце концов, они едут. И вот он входит в этот магазин, а там… сотни разноцветных тканей, яркий свет и много, много женщин в поисках чего-то им необходимого. Он тут же огорчился, расстроился, занервничал. А она показывает ему две какие-то ткани и спрашивает: «Как ты думаешь, какая будет лучше — эта или вот эта, мне кажется…» А он ей: «Слушай, давай-ка тут сама, а я пойду покурю».
И в итоге она сама принимает решение, расплачивается, потом придумывает, как поинтереснее эти шторы оформить, пришивает к ним какую-то бахрому…
А я иду по улице и даже не смотрю на эти окна. И мне не видно, какие у нее шторы, только краешек. И окон этих так много.
А там, за каким-то окном, есть женщина. А что такое женщина в окне? Это же почти ничего. Это даже меньше, чем женщина в метро…
А что такое — женщина в метро? Допустим, стоишь на своей привычной станции метро, ждешь поезда, а рядом стоит женщина, примерно твоего возраста, симпатичная… Или едешь, а в твой вагон заходит женщина и садится где-то вот так, в стороне… или сам зашел в вагон, а она сидит… и едет куда-то, или откуда-то. И вот ты посмотрел на нее украдкой, и может быть, даже, встретился с ней глазами на секунду, и тут же отвел глаза… Ты посмотрел в ее сторону даже не с целью посмотреть и представить себе… какая она там, без одежды. Нет. Просто взглянул на нее и всё. А когда она вышла из вагона на станцию раньше… или ты вышел раньше, то оглянулся и постарался найти ее затылок в окне уходящего поезда… и не нашел. Вот.
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
