Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга
Между тем быстро темнеет, и звезды засияли на небе поверх розовых вершин гор. Лев и Пушкин остаются одни.
Л е в. Если история с "Гавриилиадой" закончилась благополучно, скажи, что тебя тревожит? Ты, хотя весел, беспокоен. Это и Раевский заметил. Приехал с нами свидеться, без разрешения в действующую армию, грех тебе не открыться.
П у ш к и н. Я сорвался сюда сломя голову. Я бы уехал за границу путешествовать, но неоднократные мои просьбы оставляют без ответа.
Л е в. А что случилось?
П у ш к и н. За тайну, тебе одному. Не надо никому знать, даже Раевскому. Какая-нибудь, пусть самая невинная шутка может разбить мое счастье, в возможность которого я вдруг поверил, пожелал его - и ничего, я повис между небом и землей. Малейшая шутка, я сам с отвращением могу все бросить, как уехал сюда.
Л е в. Что?
П у ш к и н. Если угодно, я встретил пречистую и сватался; но ответа нет и не может быть скорого, ей всего 16 лет.
Лев готов рассмеяться, Пушкин с силой встряхивает его за плечи и отбрасывает от себя.
Л е в (возвращаясь назад). Ну, прости! Я буду счастлив, если ты женишься, и у тебя будет свой дом, семья. Я заступаю на твою скитальческую стезю, и этого довольно на двух братьев, а ты, как Гете, остепенись и твори.
П у ш к и н. Ну, молодец! Выкрутился. А, вообще-то, лучше бы ты остепенился, а не я. Ну, послушай. Это и прощание с прошлым, и настоящее. Пока у меня одно всеобъемлющее чувство.
Л е в. Раевский!
Генерал Раевский выходит из палатки.
П у ш к и н
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою.
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит - оттого,
Что не любить оно не может.
Р а е в с к и й. Творец небесный!
Сцена 4
Село Болдино. Комната в барском доме. Пушкин за столом то быстро пишет, то задумывается, помахивая гусиным пером, то вскакивает, заговаривая сам с собой.
П у ш к и н. Я уехал, рассорившись с госпожой Гончаровой. На следующий день после бала она устроила мне самую нелепую сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я по чести не мог стерпеть. Не знаю еще, расстроилась ли моя женитьба, но повод для этого налицо, и я оставил дверь открытой настежь. Ах, что за проклятая штука счастье! (Громко.) Никита!
Н и к и т а (заглядывая в дверь). Слушаю я тебя.
П у ш к и н. Ты ходил за почтой?
Н и к и т а. Ходил. Почта не приходила нынче.
П у ш к и н. Там кто-то проехал. Сходи-ка еще раз.
Н и к и т а (закрывая дверь). Иду.
П у ш к и н (продолжая расхаживать). Я написал невесте, что если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили повиноваться ей, - я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить, даже если они будут так же основательны, как сцена, устроенная ею мне вчера, и как оскорбления, которыми ей угодно меня осыпать. Быть может, она права, а неправ был я, на мгновение поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае вы совершенно свободны; что же касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам, или никогда не женюсь. (Принимается чистить ногти). От добра добра не ищут. Чёрт меня догадал бредить о счастье, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостью... В тот же день выехал я из Москвы. В довершение всего, на первой же станции слышу о холере, охватившей Нижегородскую губернию. Повернуть назад - куда? Опасность охлаждает мне голову, как ушат воды. Нет худа без добра. Едва добираюсь до Болдина, как оказываюсь в системе карантинов. Самое время завершить замысел маленькой трагедии "Пир во время чумы". (Возвращается к столу, проговаривая).
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в дуновении Чумы.
Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья -
Бессмертья, может быть, залог,
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Стук в дверь.
Кто там? Не сама ли Смерть?
Н и к и т а (входя). Письмо долгожданное.
П у ш к и н. От кого?
Н и к и т а. Думаю, от невесты. Попахивает девичьей.
П у ш к и н. А ты прав, Никита! От нее. (Читает.) Прелестное письмо. (Целует бумагу.) Она любит меня и согласна выйти замуж даже без приданого, из-за которого, расстроив немалое имение, и беснуется госпожа Гончарова. Очень мило! Я буду счастлив?
Ни к и т а. Если от холеры убежишь.
П у ш к и н. Да, по дороге до Москвы в 500 верст из-за одних карантинов можно околеть.
Н и к и т а. Лучше отсидимся. Здесь пока спокойно.
П у ш к и н. И, кстати, поработаем? Ты прав. Иди.
Н и к и т а. Ты бы не скакал на лошади где попало.
П у ш к и н. Не бойся. В степях чисто.
Никита уходит. Поэт садится к столу меж двух окон и, глядя на вечернее солнце, задумывается. Сияние света усиливается, из него проступают музы.
Х о р м у з
Слыхали, он решил жениться.
Ужель остепениться?
Когда поэт влюблен
И грустью светлой упоен,
И нам, и смертным в радость,
И мука тут, пожалуй, в сладость.
Но слава не убережет от клеветы,
Когда невеста - чудо красоты.
1-я м у з а
Поэт! Цени же красоту. Влюбляйся.
Всегда в том много всем добра выходит.
Жениться думаешь зачем, скажи?
П о э т
Я человек, как все. Не стар еще.
Но также уж не молод. Дом. Семья.
О счастии помыслить мне нельзя?
2-я м у з а
Поэт! Ужели счастие в женитьбе?
3-я м у з а
Поэт! Вулкан женился на Венере.
Вопрос: а знал ли счастье бог-кузнец?
П о э т
О, да! Познал он счастье и какое!
Всю тайну счастья, коль Амур зачат.
Но вечно быть счастливыми не могут,
Как видно, даже боги. Что же делать?
Я понимаю вас. Резоны все,
Какие есть - и за, и против, я
Все высказал себе. Когда б невесту
Увидеть вам...
1-я м у з а
Мы видели ее.
П о э т
Когда? И где же?
1-я м у з а
На балу в Москве.
П о э т
Ах, это были вы! Три девы в масках.
2-я м у з а
Ведь вся Москва собралась поглядеть
На вас, поэта и его невесту.
3-я м у з а
И впрямь то было зрелище чудное.
П о э т
Как если бы сатир явился с нимфой?
Что ж делать? Нимфа - чудо красоты.
Сатир смешон и безобразен, боже!
1-я м у з а
Но он влюблен и жаждет счастья он,
Хотя в него давно ничуть не верит.
П о э т
Но невозможное возможно, если,
О, музы милые, я - Мусагет!
2-я м у з а
Уныния уж нет в помине. Браво!
П о э т
А что же на балу произошло?
Ужели волшебство?
1-я м у з а
С живой картиной
"Пигмалион и Галатея"?
П о э т
Да!
Прекрасная, как статуя, стояла
Она, немая, словно неживая.
Богов молил я, как Пигмалион,
Колени преклонив пред красотою,
Вдохнуть в сей мрамор душу всю мою,
Забывшись вовсе, где я нахожусь.
2-я м у з а
Все отошли от вас и лицезрели,
Как в галерее чудную картину.
3-я м у з а
Свершилось несомненно превращенье.
Ведь красота - лишь форма и закон,
Душа - энергия ее, как Эрос.
Вот красота осмыслилась любовью.
1-я м у з а
Прекрасным там предстал и Мусагет.
2-я м у з а
Но тут две старшие сестры вошли
В картину. Молоды, красивы, но
Не рядом с младшей, бесподобной днесь.
3-я м у з а
И тут поднялся смех; мать обозлилась
И увезла всех дочерей своих.
П о э т
Виня во всем меня и вас, о, музы.
Я постигал любовь и красоту.
И вдруг померкло все вокруг, и шепот
Разнесся, глупый и зловещий... Я
Не мог понять, что ж это приключилось?
О, музы милые, иль волшебство?
Но чудо налицо: она мне пишет,
Что любит, выйдет замуж за меня
И без приданого. Как мило, правда?
Стук в дверь. Музы исчезают.
