Ксения Старосельская - Антология современной польской драматургии
ИРЕНА. К сожалению, сынок, ты брачный сын своего отца-козла.
БОГУСЬ. Ма, а когда был тот концерт? Я в сентябре родился. Может, на Новый год?
Сцена двенадцатая — ЗАБРОШЕННЫЙ СКЛАД. ДЕНЬ
Заброшенный склад на окраине города. КАРИНА открывает ржавую дверь и заталкивает БОГУСЯ внутрь. Помещение освещено лучами солнца, пробивающимися через дырявую крышу. ГЖЕСЬ и ФАЗИ лупят ногами и бейсбольными битами ползающего на четвереньках парня в изорванном, запачканном кровью пиджаке. В стороне валяется опрокинутый стул. КАРИНА толкает БОГУСЯ.
ФАЗИ. Деньги принес? (Замахивается для нового удара.)
КАРИНА и БОГУСЬ подходят к остальным.
ГЖЕСЬ. Подожди, Фази.
ФАЗИ замечает пришедших, останавливается. КАРИНА достает из кармана пакетики с «травой» и бросает их на цементный пол.
КАРИНА. Этот урод наркодилером заделался. Я заметила его, когда он у школы вот этим торговал. А мусора в тачке сидели и наблюдали, как у него торговля идет. Я его сразу за шкварник и сюда. Этот придурок должен нам бабки отдать, а не зарабатывать себе на тюрягу. (Богусю.) Они меня за свою приняли. Знай, у ментов на тебя зуб нехилый.
ФАЗИ (бейсбольной битой показывает на разбросанные пакетики). Так вот как ты хотел нам деньги отдать. Да?
БОГУСЬ молчит. ФАЗИ поднимает ногу и несколько раз сильно бьет окровавленного парня.
ФАЗИ. Так ты хотел деньги нам отдать, так, козлина?!
БОГУСЬ (испуганно). Я не буду больше, клянусь.
ФАЗИ. Я тоже думаю, что не будешь, козел! Надеюсь, понял?! (Последний раз бьет тяжелым ботинком лежащего.)
БОГУСЬ. У меня был классный план… а как по-другому заработать столько бабок за двадцать четыре часа?
ГЖЕСЬ (смотрит на часы). Четырнадцать. До семи утра у тебя осталось четырнадцать часов.
БОГУСЬ. До семи утра?!
ГЖЕСЬ. В семь мы уезжаем из этого Мухосранска.
ФАЗИ (Богусю). Где тебе удобно?
БОГУСЬ. Что?
ФАЗИ. Где тебе удобно встретиться?
БОГУСЬ. У «Космоса». К нему можно на машине подъехать.
ФАЗИ смотрит на ГЖЕСЯ, тот утвердительно кивает.
ФАЗИ (поворачивается к Богусю, поднимает биту). В семь. Попробуй не прийти — тогда с тобой доктор Айболит будет разговаривать, урод.
БОГУСЬ. Я приду, честно.
ФАЗИ (смотрит на свои ботинки). Бля, ботинки мне испортил. Новые, из телячьей кожи. Дочка подарила, а он их изуродовал, дебил.
ГЖЕСЬ. Богусь, ты «Канун весны» читал?
БОГУСЬ отрицательно качает головой.
КАРИНА. Я читала. А что?
ГЖЕСЬ. Да на заочном сказали написать про «Канун весны», то есть про чё там.
ФАЗИ. Я тоже читал. Написал этот, как его там… Жимерский[1].
ГЖЕСЬ. Ну тогда расскажи. Только в двух-трех предложениях, чтоб я запомнил.
ФАЗИ. Ну, короче, кент один приехал из Зажопинска. И думает, все в кайф, потому что предок ему сказал, что в кайф. Приезжает он, а тут полный отстой, да еще и папик ласты откинул. Ну и, короче, кента колбасит, колбасит страниц триста, и в конце его так все запарило, что он идет и вламывает пиздюлей мусорам.
ГЖЕСЬ. А что он в середине делает?
ФАЗИ. Где?
ГЖЕСЬ. Ну, там же целых триста страниц.
ФАЗИ. Не помню, наверное, дома кантуется. Эй ты, бабло давай! (Ударяет ногой неподвижно лежащего парня.)
Сцена тринадцатая — В КВАРТИРЕ ВИКТОРА. ДЕНЬ
На загаженной кухне ВИКТОР снимает с плиты чайник и заваривает в двух стаканах чай из пакетиков. БОГУСЬ сидит за столом.
БОГУСЬ. Помоги мне, сделай что-нибудь.
ВИКТОР. Ничего я не буду делать.
БОГУСЬ. Ничего?
ВИКТОР. Да, ничего.
БОГУСЬ. Ты что, не поможешь мне? Я в полной жопе, да еще эти мудаки поломали все материны пластинки!
ВИКТОР (смеется). Да, уж если они решились поднять руку на пластинки Кшиштофа Кравчика, ситуация действительно серьезная.
БОГУСЬ. Не смешно. Мать начала собирать их, когда техникум заканчивала. Кравчик — смысл ее жизни.
ВИКТОР. Прости, это и впрямь грустно.
БОГУСЬ. Но не только у них на меня зуб. У нашего ксендза тоже.
ВИКТОР. По той же причине?
БОГУСЬ. Я его «полонез» превратил в кучу металлолома.
ВИКТОР. Господи, ну и как я могу тебе помочь? Ограбить банк? (БОГУСЬ молчит.) У тебя хоть сколько-нибудь денег есть?
БОГУСЬ. Я же говорю, что нет.
ВИКТОР. И даже мелочи нет? Поищи в карманах. Мне надо выпить.
БОГУСЬ. А, ты об этом… Есть кое-что. (Пауза.) Я пару недель торговал «травой» у школы. Немного собрал. Наколку себе сделал на них, и еще чуть-чуть осталось. Но я больше не хочу продавать «траву». Вообще. Хочу заняться чем-то настоящим.
ВИКТОР. Мне кажется, дерьмо, в которое ты вляпался, самое что ни на есть настоящее.
БОГУСЬ. Да я не об этом. Я хочу правды. Хочу, чтобы ты помог мне ее найти.
ВИКТОР. Вернись в костел.
БОГУСЬ. Нет смысла. Я пять лет был служкой, пять лет проповеди слушал. Наизусть их выучил. Все пустые.
ВИКТОР. Почему я?
БОГУСЬ. Ты — мой учитель. Ты знаешь ответы на все вопросы.
ВИКТОР (смеется). Бля, мне сегодня необходимо выпить. Дай денег. (Шумно отхлебывает большой глоток чая.)
БОГУСЬ. Покажи мне правду.
ВИКТОР. Правды захотелось? А ты посмотри вокруг — увидишь, как живут люди в этом районе, как живете вы с матерью. Не хочешь быть пассивным, говоришь? — а что ты делаешь? Через пару лет станешь уголовником, и тебя загребут.
БОГУСЬ. Ну а что мне делать?
ВИКТОР. Понять, кто ты есть.
БОГУСЬ. Я знаю, кто я.
ВИКТОР. Да? А по-моему, ты только играешь роль, которую тебе дали. И играешь так же плохо, как эти клоуны в телевизоре, которых ты так ненавидишь.
БОГУСЬ. Хрена два, я борюсь.
ВИКТОР. A-а. А я думал, просто шатаешься по району и гробишь чужие машины.
БОГУСЬ. Мне это помогает.
ВИКТОР. Кончай по ушам мне ездить. Я знаю, ты не уголовник. Притормози, расслабься, угомонись. Попробуй покопаться в себе, в своем нутре. Разберись, кто ты, чего хочешь, что собираешься делать.
БОГУСЬ. Откуда я это узнаю?
ВИКТОР. Из книг. В книгах есть ответы на все вопросы.
БОГУСЬ. А комиксов не хватит? Или журналов с по-ревом?
ВИКТОР. Когда поймешь, кто ты, кто ты на самом деле и чего хочешь, найдутся и люди, такие же, как ты, узнаешь, сколько таких было в прошлом, что они делали и что из этого вышло. Это бесценное знание. Ну? Ты по-прежнему считаешь меня своим учителем? (Жадно допивает чай, трет виски и затылок.)
БОГУСЬ роется в карманах, достает и кладет на столе горсть монет и несколько купюр. ВИКТОР ловким движением алкоголика сгребает деньги со стола, идет в коридор и надевает плащ. БОГУСЬ не двигается с места.
Сцена четырнадцатая — В ПИВНОМ БАРЕ
Пивной бар. За стойкой стоит ХЕЛЕНКA. К ней подходит ВИКТОР, за ним БОГУСЬ.
ВИКТОР. Добрый день, пани Хеленка. Два больших.
ХЕЛЕНКА. Пан Виктор. Кемпинский…
ВИКТОР. Он был здесь? Ешкин кот…
ХЕЛЕНКА. Он запретил мне, сказал…
ВИКТОР. Пани Хеленка, да он же коновал. Я к нему больше не хожу, а он приходит и отыгрывается. Только два — по одному мне и парню.
ХЕЛЕНКА. Два. Под вашу ответственность.
ВИКТОР кивает. ХЕЛЕНКА наливает две большие кружки.
ВИКТОР. Вы Енджейчика не видели?
ХЕЛЕНКА качает головой.
ВИКТОР. Вот гад, он мне стольник должен, а я никак его не изловлю.
БОГУСЬ и ВИКТОР садятся за стол недалеко от стойки.
ВИКТОР. Мой бывший врач ходит сюда и мне гадит. Надо менять бар.
БОГУСЬ. Где ты сейчас работаешь?
ВИКТОР. Постоянно — нигде. На стройке подрабатываю. Нехилый рост в карьере, а?
БОГУСЬ. А еще насчет книг. Без чтения это все нельзя узнать?
ВИКТОР большими глотками пьет пиво.
