Виктор Лихачев - И матерь их Софья
Самсонов. А как же насчет того, чтобы построить дом, посадить дерево и вырастить ребенка?
Прокофьев не успевает ответить, - в комнату входит Лазукина. Лазукина. Простите. Я стучала, наверное, вы не слышали. Войтюк. Здравствуйте. Мы пойдем, Коля. Помни свое обещание: мы ждем тебя у нас. Самсонов. А может сбегать? Я быстро.
Войтюк. Ты не понял: мы пошли домой. Прощайся. Самсонов. Опять кричишь? Пока, брат Никола, надеюсь, скоро увидимся. Прокофьев. И я надеюсь. Пока, ребята. (Супруги уходя). Здравствуй, Тамара. Лазукина. Ирка теперь до конца жизни со мной разговаривать не будет. Да и другие тоже.
Прокофьев. Нет, ты ошибаешься. Когда обе выдите на пенсию - вас водой не разольешь. Будете каждый вечер на даче чаи распивать, о внуках беседовать... Вот увидишь, так и будет - у меня с интуицией все в порядке. То, что я тебе когда-то предсказал - сбылось. Не так ли? А пока... Она себе простить не может, что считала меня... одним словом, ты понимаешь. Лазукина. (Тихо). Понимаю.
Прокофьев. Ну и то, что Рощина все эти годы молчала, - Иру просто потрясло. Я думаю, только теперь Одуев осознает, какой среди них человек жил. Лазукина. А почему все-таки она Софье ничего перед смертью не сказала? Прокофьев. Если бы не данное мне слово - наверное, рассказала бы. А впрочем, не знаю. Не всякую правду человеческое сердце вместить может. Его еще и подготовить надо. Софья и сейчас - почти ребенок, а тогда... Лазукина. Ребенок? Не скажи. Ладно, я ведь попрощаться пришла. Прокофьев. Не правильно формулируешь.
Лазукина. А как правильно? Прокофьев. Мне кажется, надо было сказать: "Ладно, я ведь пришла сказать до свидания".
Лазукина. Что, есть какая-то разница? Прокофьев. И огромная.
Лазукина. Жаль. Я думала ты тоже по-другому... сформулируешь. (Молчит). Так говоришь, все, что предсказал - сбылось?
Прокофьев. Получается, так. Лазукина. А как же Володька?
Прокофьев. А кто это? Лазукина. Мой сын. Правда, не поверишь, я до сих пор не знаю, кто его отец - то ли Ильин, то ли Заславский. Но для меня это не имеет значения: главное, что у меня есть сын. И есть ради кого жить.
Прокофьев. А вот это ты брось. Жить надо прежде всего ради себя. Когда так живешь, и Володе будет хорошо и всем, кто вокруг тебя. Лазукина. Почему?
Прокофьев. Он не вырастит эгоистом. Лазукина. Очередной парадокс? Кстати, ты не хочешь их опубликовать? У меня есть кое-какие связи в этой сфере.
Прокофьев. Даже не знаю, что сказать... Лазукина. Вот и хорошо. Рукопись у меня лежит в машине. Так что жди вестей. А сейчас что будешь писать?
Прокофьев. Есть одна идея. Лазукина. Секрет?
Прокофьев. Да какой секрет? Ты смеяться будешь. Сначала хочу Сальери оправдать, навели на человека напраслину, - не убивал он Моцарта. Потом... потом видно будет.
Лазукина. Понятно. Извини, но мне действительно пора. Прокофьев. А чем ты будешь заниматься?
Лазукина. Играть. Это моя жизнь. Это мое счастье. Звучит громко, но это так. Прокофьев. Нормально звучит.
Лазукина. Сейчас готовлю моноспектакль по стихам Заболоцкого. Если за помощью обращусь - поможешь?
Прокофьев. Спрашиваешь. Лазукина. Тем более, мы родственниками скоро можем стать? Прокофьев. (Хмурясь). Не говори глупости.
Лазукина. Думаешь, у тебя одного интуиция развита? Я тебе кем тогда буду приходиться? Свояченицей? Что молчишь? Помнишь, пятнадцать лет назад? (Начинает декламировать).
То были капли дождевые, Летящие из света в тень.
По воле случая впервые мы встретились в ненастный день.
Коля... Прокофьев. ... Друг другу нам нельзя помочь. Лазукина. Я это знаю... На прощанье... поцелуй меня. Внутри Прокофьева происходит борьба. Наконец, он все-таки целует Тамару. Неожиданно дверь открывается и в комнату входит Софья. В руках у нее сумки с едой.
Софья. Я без стука, руки заняты. (Только сейчас замечает целующихся). Кажется, я не вовремя. Извините. (Поворачивается, чтобы уйти. Прокофьев кидается за девушкой и задерживает ее в дверях).
Прокофьев. Соня, останься. Лазукина. Все правильно. Сестренка, это я... должна уйти. Меня ждет... целый мир. А вам будет хорошо... здесь. И все-таки, прощай, Коля. (Уходит).
Картина третья.
Прокофьев и Соня стоят подле друг друга и молчат. Только слышно, как стучат старые ходики. Первая заговорил Софья.
Софья. Ты еще можешь догнать ее. Прокофьев. По-моему, машина уже отъехала от дома. Софья. У меня есть адрес, возьми другую машину - и поезжай. Прокофьев. А, может, лучше сразу мотоцикл?
Софья. Ну и юмор у тебя, однако. Прокофьев. Какой есть.
Софья. Я все видела. Прокофьев. Видеть, еще не значит - понимать. Софья. Здесь умные слова не уместны, Прокофьев. Может, я девушка и не очень умная, но глаза у меня есть. Я видела, что вы делали. Все, мне надо идти. Прокофьев. Мы прощались, Соня. Понимаешь? Прощались на веки. Софья. Хочешь сказать, вы больше не увидитесь? Или ты имел в виду... Прокофьев. Вот именно. Те люди, которых ты видела - больше не увидятся друг с другом. А свояк и свояченица - почему бы нет? Софья. Какие такие свояк и свояченица?
Прокофьев. Софья Викторовна, знаешь, отчего это вдруг в один прекрасный момент люди резко глупеют?
Софья. Обидеть хочешь? Прокофьев. Это я про себя, ненаглядного.
Софья. Так отчего они глупеют? Прокофьев. (Смотрит девушке в глаза). Только от любви. Огромной, как звездное небо, чистой, как снег на вершине Джомолунгмы. Нет, не так - Джомолунгму всю затоптали эти бесконечные экспедиции.
Софья. Ну вот, все испортил. Прокофьев. Я извиняюсь. Чистой, как твоя прекрасная душа. И бездонной, как зеленый омут твоих глаз.
Софья. Я не знала, что ты поэт. Прокофьев. Я не поэт. Я безответно влюбленный глупый человек. Софья. Действительно, глупый. Почему - безответно? Прокофьев. Потому что до самого последнего дня я не смогу поверить, что такая девушка, как ты, смогла полюбить меня.
Софья. А если... если я поцелую тебя... поверишь? (Целуются). Прокофьев. Если ты даже родишь мне двух, нет трех, детишек, не поверю. Софья. Что же мне делать? Родить четверых?
Прокофьев. А это интересное предложение. Мы обдумаем. Софья. Когда?
Прокофьев. Я бы хотел не откладывать дело в долгий ящик, любимая. Софья. Как ты меня назвал?
Прокофьев. Лю-би-ма-я. Софья. А еще раз, можешь?
Прокофьев. Ну, если только один: (шепотом) любимая... А мне можно еще раз... Софья. Что?
Прокофьев. Поцеловать тебя... Софья. Ну, если только один. (Целуются). Больше никогда не говори о безответной любви. Хорошо?
Прокофьев. Больше не буду. А ты больше не заставляй меня догонять ночью других женщин.
Софья. Договорились. Просто, когда я увидела вас... меня будто кто обухом по голове ударил... Прокофьев, а я тебе поесть принесла. Прокофьев. Поесть? Это прекрасно.
Софья. Ты сейчас о чем-то другом думаешь. Скажи, о чем? Прокофьев. А вдруг обидишься. Ты у меня такая ранимая. Софья. Я знаю, ты не способен меня обидеть. Говори. Прокофьев. Я вдруг вспомнил, что мне уже тридцать девять. Софья. Ну и что?
Прокофьев. А то, что еще ни разу ни одна женщина не стелила мне постель... Ты обиделась?
Софья. Нисколько. Я буду стелить тебе... Прокофьев. Нам...
Софья. Нам постель, а ты... Прокофьев. А я буду обрывать цветы с нашего жасмина и осыпать ими наше ложе. Софья. Не надо. Он такой красивый, - не обрывай его. Прокофьев. А что же мне сделать?
Софья. Совсем немного. Пусть каждый новый день начинается с твоих слов: "Доброе утро, любимая".
Прокофьев. Но это так просто. Софья. Это совсем не просто.
Прокофьев. А почему ты плачешь? Софья. От счастья.
Прокофьев. Разве от счастья плачут? Софья. Получается, что плачут.
Прокофьев. Вот видишь, сколького еще я в жизни не знаю. Софья. Я научу тебя. Знаешь, что означает мое имя? Мудрая. Прокофьев. А мое?
Софья. Победитель народа. Прокофьев. А кто у нас будет народ?
Софья. Получается, что я. Ты - мой победитель. Прокофьев. Мудрость нельзя победить. Особенно, когда рядом с ней ее дочери... Софья. Вера, Надежда, Любовь?
Прокофьев. Вера, Надежда, Любовь. Да пребудут они с нами до конца наших дней. И с теми, кто нам дорог, кто любит нас.
Софья. И даже с теми, кто не любит. Прокофьев. Кого мы обидели - вольно или невольно. Софья. Словом или делом...
Прокофьев. Да пребудут вовеки. Софья. Любовь. Надежда и Вера...
Прокофьев. И матерь их - Софья.
Занавес.
