Александр Гельман - Зинуля
Петренко, я прошу тебя! Поедем к начальнику! Ты слышишь, я прошу тебя! Ты же мужчина, Петренко! Я прошу тебя!.. Я прошу тебя!..
На какую-то секунду что-то в нем дрогнуло. Но тут же он берет себя в руки. Мрачнеет. Нажимает на газ — самосвал с ревом, с грохотом объезжает плачущую на коленях Зинулю и скрывается. Некоторое время Зинуля продолжает стоять на коленях, обливаясь слезами. Затем она медленно поднимается. Неподалеку торчит пенек, она усаживается на нем и, уперев локоточки в колени, закрывает руками лицо. Так она сидит, постепенно затихая, только плечики иногда вздрагивают. Снова возникает шум петренковского самосвала, слышно — затормозил, хлопнула дверца. Появляется Петренко, подходит к ней.
Петренко (усмехаясь). Поедешь или как?
Зинуля (отнимает руки от лица — теперь это совсем другое лицо: злобное, ненавидящее, щеки пылают. Произносит каждое слово отчетливо). Запомни, Петренко! Ты меня учить жить не будешь!
Петренко улыбается.
Слушай сюда! Я не поднимусь с этого пенька, пока ты не расскажешь все начальнику… и пока вы оба не приедете просить у меня прощения! У меня, понял? Ты будешь просить прощения у меня! Вот здесь! У меня! Вот здесь! Теперь — езжай! (Резко поворачивается к нему спиной.)
Петренко (почесал затылок, поухмылялся). Телогрейку дать? А то сидеть до-о-лго придется, а пенек-то твердый… задница онемеет.
Зинуля не отзывается.
Дурра! Можешь сидеть пока не окочуришься! Пока сама в пенек не превратишься! Нашла кого пугать! (Уходит.)
Слышно, как отъезжает машина.
Растворно-бетонный узел. Все-таки на душе у Петренко было не совсем спокойно — поэтому, приехав сюда, он подошел к окошечку конторки. Там сидела Валя — невысокая, полненькая черноглазая девушка.
Валя (неопытным голосочком кричит в громкоговоритель). Товарищи, товарищи, заканчиваем! Сорок три — двадцать два загружается последним! За ним очередь не занимать! (К Петренко, припавшему к окошку.) Где Зина? Ее сняли из-за тебя! Начальник приказ прислал! (Показывает листочек.) Почему ты бетон повез не туда, как тебе не стыдно?
Петренко. Я — не туда? Даешь! Это она перепутала… я при чем? Короче говоря, она вас ждет в лесу… недалеко, как на свалку ехать. (Повернулся, чтобы уйти.)
Валя (вдогонку). А что она там делает?
Петренко. Цветы собирает! (Скрывается.)
Валя (в громкоговоритель). Аппаратная! Нинка! Нинка, быстрей вниз! Что-то с Зинулей случилось! Она в лесу! Быстрей! (Выскакивает из конторки, убегает.)
В лесу, на поляне.
Валя и Нина уже здесь. Нина, угрюмоватая, длинноногая девица, сидит на пеньке, Валя примостилась рядом. Зинуля стоит перед ними — дочитывает принесенный подругами приказ начальника о снятии с должности.
Зинуля (решительная, полная сил и гнева. По-военному). Значит, так. Слушайте меня внимательно. Сейчас надо всех поднять. Ты, Валя, поедешь на квартиру к начальнику. Ты, Нина, поедешь на квартиру к Петренко. Нет! Вместе поедете… лучше! Петренко сказать: ничего не изменилось, она осталась в лесу, советуем тебе немедленно отправиться к Виктору Николаевичу и во всем признаться. Хуже будет!
Валя. Он нас пошлет…
Зинуля. Не пошлет.
Валя. Пошлет.
Зинуля. Не пошлет! Он испугался, это же ясно. Почему он вас направил сюда? Испугался! Я даю голову наотрез: он сейчас стоит где-нибудь за углом и наблюдает — приеду я с вами или нет. Трус… Начальнику сказать: «Вот вы поспешили подписать приказ, Виктор Николаевич, не разобравшись, а теперь Коптяева сидит в лесу, на пеньке! Она в жутком состоянии, мы боимся, как бы она чего-то не сделала с собой. Все общежитие гудит, скажете. Хотели все к вам прийти, мы еле сдержали людей, попросили подождать, пока сначала сами не переговорим!..»
Валя (перебивает). Зин, а день рождения?
Зинуля. Что день рождения?
Валя. У Людочки день рождения. Клава ждет. Я обещала пирог спечь. Забыла?
Зинуля. День рождения отменяется! Скажешь Клаве. Короче говоря, чтобы до них дошло: Коптяева сидит и вставать на намерена, пока не будут выполнены ее требования. Люди встревожены, шум будет поднят на всю стройку и выше! Ясно?
Обе молчат.
Когда все сделаете, Нина остается в городе, а ты, Валя, приезжаешь сюда. Попроси своего Юру, Нина, — пускай заведет мотороллер и будет наготове, для связи. Обязательно! (Достает из кармана курточки блокнот, пишет на листочке, отрывает, передает Вале.) Телефон начальника — позвоните, спросите номер квартиры, я точно не помню… дом напротив кинотеатра, пятиэтажка. Вопросы есть? Тогда все!
Нина (хмуро). Я никуда не поеду.
Зинуля. Почему?
Нина. Вчера поругалась с Юрой, надо поговорить. Извини, конечно, но у меня судьба решается!
Зинуля. Ну, спасибо, Ниночка! На тебя никогда нельзя рассчитывать в таких делах.
Нина. В каких таких?
Зинуля. В общественных!
Нина поморщилась.
Ничего, обойдемся. Валюшенька, возьмешь с собой Клаву. Все ей объяснишь и пойдете вместе. Когда-нибудь и тебе понадобится, Нина. Не завтра умираем.
Валя. Зин, Клава не может, день рождения, ну! Девчонка с утра платье новое надела. Клава там, наверное, уже извелась — пирог за мной! Зин, ничего не получится — и Клава не может, и я не могу… и вообще… Пойдем отсюда!
Зинуля (с горьким сарказмом). Ой, интересно-то как! Ой, интересно! Прямо здорово! Молодец, Валя! На уровне Нины работаешь! Не нарадуюсь на тебя! (Взрывается.) Ну-ка, очистить поляну! Шагом марш обе! Это все-таки природа! А вы тут дышите своими парами!
Нина (поднимается с пенька. Вале, устало). Пошли.
Валя (смотрит с болью на Зинулю). Ну зачем ты? Поедем с нами. Завтра пойдем к начальнику всей бригадой… попросим, чтоб тебя оставили…
Зинуля (яростно). Я ни перед кем не провинилась, чтобы просить!
Валя. Не ты — мы за тебя попросим.
Зинуля. Я запрещаю!.. Уходите!
Нина уже было отошла на несколько шагов, теперь она возвращается. Крепко берет Валю за руку, тащит за собой.
Стойте! Стойте-е-е-е!
Девушки останавливаются.
(Подбегает.) Вы что? Меня хотят уничтожить, а вы уходите? Вы вообще соображаете, что вы делаете? Вы мне кто?
Нина. А ты нам кто? Что такое случилось — ты заболела? Забеременела? Тебя обокрали, ноги отнялись? Вдруг она села на пенек! Надо бы еще на дерево забраться — не догадалась? А то интересное дело — мужик копил деньги, ждал машину, а ему фигуш-ки! И из-за чего? Из-за докладной какой-то засранки! Ты еще спасибо скажи, что так. А то когда-нибудь пойдешь по стройке, а тебе — хоп! — кирпич на голову свалится… случайно! Надо быть человеком!
Зинуля. Я — не человек? Я — не человек? Люди ждут бетона, он в это время халтурит, а я должна закрывать глаза, по-твоему?
Нина. Мужику заработать надо… у него семья!
Зинуля. А те, которые ждут бетон, не хотят зарабатывать? У них нет семьи? Они воздухом питаются?
Нина махнула рукой.
Не маши! У тебя привычка прекрасная — махнула, и уже вроде ты доказала, уже вроде ты права! А ничего ты не доказала! Чем я не человек? Почему? Потому что меня сняли ни за что? Забыли, что творилось на растворном? Я хоть какой-то порядок навела. Даем сейчас каждую смену на двадцать кубов больше! За это Виктор Николаевич меня снял?
Нина. Ну и что ты тут села? Думаешь, сейчас вся стройка прибежит? На руках понесут тебя… в твою будку? Никому не надо твое старанье, ты можешь это понять?.. Ходячая газета!
Валя. Зачем ты, Нинка? С нее требуют, и она требует.
Нина. Да никто от нее не требует. И половины! Кто требует — начальник? Она сегодня убедилась… что он требует. Для кого ты стараешься, дура? Для кого?
Зинуля. Для всех!
Нина. О! (Смеется.) Это кто такие — все? Они где? Шофера да мы — вот тебе твои «все»… Всегда она на месте! Всегда вовремя! Всегда точно! Положено! Не положено! Откуда только силы берутся? Ты видела, чтобы еще кто-то так… как ты?
