Фридрих Шиллер - Вильгельм Телль

Спасибо, друг! Но мне домой пора…
До времени сносите ж терпеливо Надменность ваших фохтов, алчность их.
Быть может, после Альбрехта другой —
Не Габсбург — избран будет император,
А с Австрией — вы Габсбургов рабы!

Ты мрачен, друг? Ты словно сам не свой.
Я день за днем, мой Вернер, наблюдаю,
Как бороздит твой лоб немая скорбь
И гложет сердце тайная забота.
Откройся мне. Как верная жена,
Я разделить твою печаль готова.

Скажи мне, что на сердце у тебя?
Благословен твой труд, все процветает,
Полны амбары, а рогатый скот
И сильные, упитанные кони
Приведены благополучно с гор
На долгое покойное зимовье…
Твой дом, смотри, — как замок, он богат;
Он выстроен из мачтового леса,
Красив и прочен, всем на загляденье.
Приветливо сверкают окна в нем;
Он пестрыми гербами изукрашен
И надписями мудрыми, — и все
Дивятся им, читая мимоходом.

Да, правда, выстроен на славу дом,
Но знай… под ним непрочно основанье.

Скажи, мой Вернер, как тебя понять?

Под этой липой я сидел недавно.
Трудами рук своих я любовался.
Вот вижу, едет со своим отрядом
Ландфохт наш Геслер. Перед этим домом
Остановился в удивленье он.
Как подобает, я тотчас покорно
Навстречу выступил тому, кто в крае
Блюдет верховный государев суд.
«Чей это дом?» — спросил коварно фохт,
А сам отлично знал. Я это понял
И отвечал: «Дом этот, ваша милость,
Принадлежит властителю страны
И вам, а мне он в пользованье дан».
«Я императора наместник в крае, —
Сказал он, — и не потерплю, чтоб тут
Дома крестьянин строил самовольно
И жил свободно, словно господин.
Уж я сумею с вами совладать».
Сказал — и прочь уехал он надменно,
А я, в тревоге, стал наедине
Обдумывать зловещие угрозы.

Мой милый муж и господин! Услышать
Не хочешь ли жены прямое слово?
Горжусь я тем, что Иберг мой отец, —
Он мудр был, многоопытен. Мы, сестры,
Бывало, ночь за прялкой коротали,
Когда к отцу старейшины народа
Сходились, чтобы грамоты читать
Властителей державных и размыслить
О благе родины в беседе мудрой.
С вниманием прислушивалась я
К речам их умным, к добрым пожеланьям
И, как завет, все сберегла в душе.
Так выслушай теперь меня, супруг.
Давно я знаю, что тебя печалит:
Ландфохт нам враг, он рад тебя сгубить.
Тебя он станет обвинять, что Швиц
Власть отвергает герцогов австрийских
И остается верен, как и встарь,
Великому имперскому союзу…
Не так ли, Вернер? Я ведь не ошиблась!

Конечно, Геслер злобится на это.

Ландфохт тебе завидует, что ты
Свободен, счастлив на своем наследье,
Какого он лишен. Сам император
И государство дали в лен тебе
Дом этот, им гордишься ты по праву,
Как князь имперский землями своими.
Нет над тобой властителя другого —
Лишь высший в целом христианском мире.
А Геслер — самый младший сын в роду,
Плащ рыцаря — вот все, чем он владеет;
И потому на честных поселян
Косится он с язвительною злобой.
Тебя давно он погубить поклялся,
Ты невредим еще, — так неужели
Ты должен ждать коварного удара?
Кто мудр — умей предвидеть.

Что ж нам делать?

Вот мой тебе совет! У нас, ты знаешь,
Давно в народе ропщут на насилье
Жестокого и жадного ландфохта.
Не сомневайся, Вернер, — у соседей,
В кантонах Унтервальдене и Ури,
Народ устал от тяжкого ярма…
Ведь Ланденберг, как Геслер в нашем Швице,
За озером бесчинствует свирепо…
Любой рыбацкий челн с той стороны
Приходит к нам с вестями о глумленьях
И о злодействах фохтов-чужеземцев.
Я полагаю, было б хорошо
Совет держать вам всем, кто честно мыслит,
Как это иго сбросить навсегда.
Убеждена, господь вас не оставит,
Он в правом деле — щит вам и оплот.
Скажи, нет в Ури друга у тебя,
Которому открыть ты мог бы душу?

Крестьян достойных много там я знаю
И видных, уважаемых дворян.
Друг другу мы взаимно доверяем.

Жена, каких ужасных мыслей вихрь
Ты подняла в груди моей спокойной!
Тайник души открыла свету дня…
И то, о чем и думать не дерзал я, —
Без колебанья высказала ты.
Но взвешен ли, как должно, твой совет?
Ты дикие раздоры, звон мечей
Зовешь на эти мирные долины…
Как! Слабое пастушеское племя
Дерзнет на бой с властителем вселенной?
Предлог им только благовидный нужен,
Чтоб ринуть на злосчастную страну
Наемников неистовые орды.
Знай, правом победителя прикрывшись,
Они, под видом справедливой кары,
Покончат с нашей вольностью старинной.

Но вы — мужи! Так действуйте секирой, —
Отважным помогает сам господь!

Жена! Неистов, грозен бич войны,
Он смерть сулит и пастуху и стаду.

Сносить нам должно то, что бог послал.
Но ратует за правду благородный.

Наш новый дом так радует тебя…
Война сожжет его до основанья.

Есть блага выше крова и двора,
И ради них я сжечь свой дом готова.

Ты веришь в человечность. Но война
Не пощадит младенца в колыбели.

Невинности защита есть на небе!
Смотри вперед, мой Вернер, не назад.

Мужи падут, за родину сражаясь,
Но, жены, вас какая ждет судьба?

Последний выбор каждому оставлен:
Прыжок с моста меня освободит!

Тот, кто обнять такого друга может,
Сразится радостно за свой очаг,
И никакой король ему не страшен!
Иду немедля в Ури, у меня
Есть верный друг там, старый Вальтер Фюрст.
Всегда мы сходных мыслей с ним держались.
Вблизи него живет фон Аттингаузен.
Хоть он и рода знатного, но верен
Народу и обычаям его.
Я с ними посоветуюсь о том,
Как родины врага нам сокрушить…
Прощай, жена! До моего прихода
Тебе одной заботиться о доме.
Паломника, что держит путь в обитель,
Монаха, что на церковь собирает,
Ты приюти и щедро одели.
Наш дом — что чаша полная… Открыто
Здесь, у большой дороги, он стоит
И каждого радушно привечает.

Теперь, мой друг, я больше вам не нужен.
Вон дом стоит. Войдите, там живет
Отец всем угнетенным Штауффахер…
Да вот и сам он!.. Подойдем к нему.