Мартин Макдонах - Лейтенант с острова Инишмор
Джеймс. (плачет) Но я ничего не сделал, Падрайк, не надо мне соски отрезать…
Падрайк. О! Только вот не надо этих распросов «почему» да «как», Джеймс. Ты занимался грязным делом – продавал ирландским школьникам наркоту. Если бы ты продавал их только протестантам, я бы не сказал ни слова, а только похвалил бы тебя за это, но ты не разделял людей по вере, а всучал эту дрянь всем без разбора.
Джеймс. Я всего лишь продавал марихуану студентам технического колледжа, и то по оптовым расценкам…
Падрайк. Ага, и вся наша доблестная молодежь по твоей милости превращается в обкуренных праздношатающихся отморозков, которые только и умеют, что швыряться бутылками в полицейских!
Джеймс. Да сейчас вообще все траву курят!
Падрайк. Я не курю!
Джеймс. А надо бы! Тебе бы очень помогло!
Падрайк. Так, сколько можно повторять: ты выбрал?
Джеймс. Даже Пол Макартни считает, что продажу марихуаны надо легализовать. От нее вреда меньше, чем от алкоголя, и, по мнению Макартни, она лечит эпилепсию.
Падрайк. Тогда прощайся с обоими.
Джеймс. У него есть цифры, Падрайк!
Падрайк подскакивает к нему с бритвой.
Джеймс. Правый! Правый!
Падрайк оттягивает правый сосок Джеймса и заносит над ним бритву.
Падрайк. Сожми зубы, Джеймс. Сейчас будет больно.
Джеймс. (орет) Нет…
В этот самый момент мобильный телефон Падрайка начинает громко трезвонить в заднем кармане брюк.
Падрайк. Повеси тут пока, Джеймс.
Падрайк отвечает на звонок, отходит от Джеймса, которого трясет от страха. Он рыдает.
(говорит в трубку)
Алло. Привет, ну как ты там, засранец? (Джеймсу.) Это мой папа звонит. (Пауза.) Все отлично, пап, отлично. Как там на Инишморе? Здорово. Здорово. Слушай, пап, я сейчас тут работаю, ты чего-то сказать хотел или так, поболтать? Я тут одного ублюдка пытаю, он наркоту детям продает. Ну я не буду по телефону все рассказывать…
Джеймс. (плача) Марихуану, Падрайк… Не наркоту!
Падрайк. Онивсе просто подонки, и главное, держатся так, словно бы они так не считают, а на самом-то деле знают всё про себя, что подлецы. Они думают, что нам благодетельствуют, представляешь? (Пауза.) Да нет, это я так, играюсь. Вот заложил бомбу в парочку фаст-фудов, а они, собаки, не сработали. (Пауза.) Ну слушай, фаст-фуды же не охраняют, как английские казармы! Ты думаешь, мне нужны твои советы – я сам прекрасно знаю, как расставлять бомбы! (Пауза.) Они довели меня просто. Этому кретину, которые делает нам бомбы, ему надо просто руки оторвать. Он алкоголик! Либо они взрываются до того, как ты их установишь, либо они не взрываются вовсе. Я ненавижу этих свиней из ИРА, но тут надо отдать им должное: они умеют делать отменную взрывчатку. (Пауза.) С чего это ИРА будет нам бомбы поставлять? Они им самим пригодятся. Парни когда-нибудь взорвут всю вселенную. Я устал от этого всего. Мечтаю отделиться и создать свою собственную террористическую группу. (Пауза.) Я знаю, что ИНЛА и так всегда была отделившейся, но никто не запрещал мне создавать отколовшуюся группировку от уже ранее отколовшейся. Отколовшаяся группировка – это лучший способ в мире отделиться от всех! Это значит, что ты наконец-то начинаешь думать своими мозгами. (шепчет) Я тут не один. Папа, я не могу болтать с тобой долго об отколовшихся группировках. (Джеймсу, крайне вежливо.) Я буду через минуту, Джеймс.
Джеймс вздрагивает.
Падрайк. Ты что звонишь мне просто так, пап?
Пауза. Лицо Падрайка внезапно мрачнеет, глаза наполняются слезами.
Ох. Что с Малышом Томасом? (Пауза.) Плохо? Насколько плохо? Ты носил его к врачу? (Пауза.) Как давно он отказывается от пищи, и почему ты мне не сообщил об этом раньше? (Пауза.) Ему все-таки не совсем плохо? Так ему все-таки плохо или ему не совсем плохо? Так все-таки как – так или сяк? Папа, все-таки есть большая разница между просто плохо и не совсем плохо. Ему не может быть одновременно и плохо, и не совсем плохо, черт тебя подери. (Рыдает.) И ты бы мне не звонил, если бы ему было не совсем плохо, вот что. Что вы натворили с моим Малышом Томасом, сраное вы мудачье? Ну-ка, дай ему трубку. Он спит? Накройте его одеяльцем и гладьте, гладьте нежнее. Позовите другого доктора и громко не разговаривайте возле него. Завтра утром я приплыву к вам на первом же катере, сукины вы дети. Чтоб вас там всех разорвало!
Падрайк бросает телефон на стол с такой силой, что он разламывается на куски, несколько раз стреляет по обломкам, затем садится и тихо плачет. Пауза.
Джеймс. Что-то случилось, Падрайк?
Падрайк. Моему коту плохо, Джеймс. Для меня это самое дорогое существо во всей вселенной.
Джеймс. А что с ним?
Падрайк. Не знаю еще. Он отказывается от пищи.
Джеймс. По-моему, нет смысла убиваться. Он всего лишь отказывается от еды. У него, вероятно, стригущий лишай.
Падрайк. Стригущий лишай? А это серьезно?
Джеймс. Да нет, ерунда. Надо купить в аптеке пилюли от лишая, вдавить их в кусочек сыра и дать коту. Запаха пилюль коты не любят, но если замаскировать их в сыре, то он скушает их, даже не заметив подмены. Он будет здоров как бык через день или два, максимум три. Главное, не переборщить с дозой. Надо внимательно прочесть инструкцию.
Падрайк. Откуда ты всё это знаешь? Про лишай.
Джеймс. У меня дома живет мой любимый котик, которого я люблю больше всех на свете. У него такое же было месяц назад.
Падрайк. Да? Невозможно себе представить, что у наркодилеров есть коты.
Джеймс. Наркодилеры – такие же люди, как и все остальные, Падрайк.
Падрайк. И как его зовут?
Джеймс. А?
Падрайк. Как его зовут?
Джеймс. А, Доминик. (Пауза.) Я клянусь тебе, Падрайк, что больше не буду продавать наркотики детям. Клянусь сердцем Доминика. Это святая клятва, Падрайк, для меня нет ничего более святого, чем Доминик.
Падрайк. (пауза) Ты что же, шутишь со мной, Джеймс?
Джеймс. Нет, я не шучу. Это слишком серьезные вещи.
Падрайк подходит к Джеймсу с бритвой и срезает веревку, на которой тот висит. Джеймс сокрушительно, как груда камней, сваливается на пол, затем пытается встать, еле-еле удерживаясь на своих окровавленных ногах. Падрайк прячет пистолеты в кобуру.
Падрайк. Как твои пальчики?
Джеймс. Превосходно, Падрайк.
Падрайк. Правда, теперь ты чувствуешь себя иначе? Ты как будто бы заслужил теперь право носить свои ноги.
Джеймс. О, да. И ноги, и руки тоже.
Падрайк. Есть деньги доехать до больницы? Тут автобус ходит.
Джеймс. Нету.
Падрайк дает сконфуженному Джеймсу мелочь.
Падрайк. Надо, чтобы они осмотрели твои раны. Не дай-то бог, заражение крови!
Джеймс. Как приятно, что ты обо мне заботишься.
Падрайк. Ну ладно, я полетел в графство Гэлуэй к моему котику.
Падрайк уходит.
Джеймс. (кричит) Я тебе желаю, чтобы твой кот встретил тебя веселым, здоровым и с улыбкой на лице, Падрайк!
Пауза. Где-то далеко громко хлопает дверь.
(плача)
А еще лучше, чтобы он к тому времени сдох и его зарыли глубоко в землю, как последнюю собаку!
Затемнение.
Сцена третья
Сельская дорога. Дейви сосредоточенно, с любовью накачивает шины на велосипеде, который стоит перевернутый колесами вверх. Раздаются несколько выстрелов из ружья, одна пуля задевает щеку Дейви. Он тут же падает, прячется за велосипедом. Остальные пули рикошетят по различным его деталям.
Дейви. О господи, Мейрид, твою мать! Сука драная! Ты попала мне в щеку.
Выстрелы прекращаются. Дейви стонет.
Мейрид. (из-за кулис) Неужели в щеку?
Дейви. Ты же могла мне выбить глаз, дура!
Мейрид. (входя) Я как раз этого и хотела. Промахнулась.
Мейрид, шестнадцати лет или около того, худенькая, миловидная, коротко стриженная, в военных брюках, белой майке, черных очках. У нее в руках пневматическое ружье. Несколько раз ногой пинает велосипед Дейви, пока он потихонечку не сваливается в канаву. Дейви подымается, осторожно дотрагивается до своей окровавленной щеки.
